– Пообещайте, что мы еще увидимся сегодня.

Чувствуя себя мышью, загипнотизированной змеем, она ответила:

– До полуночи я буду здесь.

– А потом карета превратится в тыкву? – улыбнулся он, и Лисара не смогла не улыбнуться в ответ.

– Я приглашена еще в несколько мест и не хотела бы показаться неучтивой.

– Хм, так вы знаете, что такое учтивость?

Чуть сжав его пальцы на прощание, Лисара сделала шаг назад.

– Удачного свидания.

Арус не ответил, немигающим взглядом следя за ней. Чувствуя приятное смятение Лисара, поспешила вернуться в замок. Примелькаться. Она здесь для того, чтобы примелькаться в толпе, а не стоить глазки соронцам.

Далтон появилась в зале и под бурные аплодисменты поднялась на сцену. Речь Лисара не слушала. Смотрела на крупные розово-оранжевые камни на ее тонкой шее. Понятно, почему Арус был таким подавленным, но не понятно, зачем он туда пришел.

Теплые пальцы коснулись руки. Не оборачиваясь, девушка улыбнулась, позволив увлечь себя прочь из зала.

– Позвольте полюбопытствовать, что сама богиня смерти делает на этом скромном празднике? – поднося ее пальцы к губам, спросил Арус.

– Пришла в последний раз обогреть несчастных и подарить их душам долгожданный покой.

– Что ж, пожалуй, одна мятежная душа отвергнет вашу последнюю милость.

Только тут Лисару осенило, кого он изображает. Девятый генерал. Хозяин предательства. Человек, пожелавший стать богом. Человек с тысячью лиц. Человек с тысячью имен. Серый человек.

– Задача тяжелая, но у нас с вами вечность.

В прохладе полутемных коридоров она ступала рядом с Арусом, испытывая странное, волнующее чувство в груди. Улыбка отказывалась сходить с губ, а пальцы – расставаться с его рукой.

– Вы обещали мне танец, – тихо произнес он, оставляя громкие речи Далтон позади.

– Увы, пока ректор не закончит выступление, оркестр не сядет за инструменты.

Для человека, который никогда не учился в Академии, Арус неплохо ориентировался в хитросплетении коридоров замка. Они вышли под колоннаду, к парку. Гирлянды сюда не дотянулись, но за деревьями что-то светилось. Паранойя шептала о готовящейся ловушке и неминуемой трагедии, но девушка отогнала эти мысли.

Небольшая площадка оказалась ярко освещена гирляндами на деревьях и свечами на постаментах статуй. Полукругом перед площадкой сидели музыканты. Лисара невольно вспыхнула от удовольствия и, пытаясь скрыть это, спросила:

– И многих девушек вы планируете сегодня сюда привести?

Арус рассмеялся в ответ на шпильку.

– Боюсь, если отвечу, Луна соберет сегодня слишком богатый урожай.

Засмеявшись в ответ, Лисара позволила увлечь себя на площадку. Музыканты тут же взялись за инструменты. Вальс позволял оказаться куда ближе к партнеру, чем позволяют приличия. Казалось, она чувствует жар его тела, несмотря на несколько слоев одежды и плащ.

– Я все удивлялся, как вам удается так плавно двигаться, – рука Аруса скользнула меж застежек мантии и пристроилась на талии, заставив девушку невольно вздрогнуть, сбиваясь с ритма. – Ответ оказался прост. На вас ни платья, ни корсета. Леди в красном опять что-то задумала?

– Очень может быть, – туманно откликнулась Лисара, избегая его взгляда.

Тела их оказались так близко, что это не составило особого труда. Понимая, что не должна, она тонула в сладком моменте. Неосмотрительно и откровенно глупо давать волю подобным слабостям, но, вдыхая его запах, чувствуя тепло сильной руки на талии, Лисара не могла не наслаждаться.

Понятно, отчего у него репутация ловеласа. Низкий бархатный голос сам по себе выветривает мысли о благоразумии из головы, а в танце никаких мыслей не остается. Только неразумные желания.

Улыбнувшись самой себе, Лисара позволила привлечь себя ближе.

– Все же слово «учтивость» вам не знакомо, – прошептал он у самого уха, отчего спина покрылась мурашками.

Вальс все меньше походил на танец и больше на топтание. Рука на спине перестала восприниматься как поддержка в танце. Дыхание участилось, а тело горело непонятным огнем, отзываясь на каждое его движение.

– Я хочу встретиться еще раз при более благоприятных обстоятельствах.

Плохая идея! Плохая идея! Плохая идея!

– Быть может, – вместо отказа обронила она, пряча покрасневшее лицо, совсем забыв о маске.

От ошибки ее уберег бой курантов. Вздрогнув, девушка, резко отступив, повернулась к замку. Часовая башня выходила на четыре стороны света, но с ее позиции был виден лишь неосвещенный угол. Часы ударили еще раз.

– Мне пора! – выдохнула она, в спешке покидая площадку.

Уже в темноте коридора Арус нагнал ее и, взяв за руку, вынудил остановиться.

– Боитесь, плащ растворится с последним ударом часов? – спросил он, все еще поддерживая веселый тон, когда Лисара едва могла скрыть волнение.

– Вы даже не представляете, насколько правы.

– Вы так и не сказали: увидимся ли мы вновь? – чуть сильнее сжимая ее руку, спросил Арус.

Вместо ответа она шагнула к нему и, мягко коснувшись лица, наклонила к себе. Поцелуй, начавшийся как мимолетное прикосновение, вмиг изменился. Лисара не могла похвастаться большим опытом в вопросах поцелуев. Чаще всего это было что-то не слишком приятное, слюнявое, с попытками протолкнуть язык ей в рот.

Сравнивать Аруса с подростками неразумно. Но сложно оставаться разумной, когда поцелуй лишает тебя воли. Он ответил мягко и настойчиво, мгновенно приспосабливаясь к ее манере и не пытаясь получить больше, чем ей хотелось дать. Руки не бросились бродить по телу или мять выпуклости, но менее волнующими от этого его прикосновения не стали.

Когда поцелуй закончился, Лисара уже и не помнила, что ей куда-то нужно.

– Приходите в ресторан «Последний шанс», – от его шепота по телу бежали мурашки, а пальцы, вцепившиеся в пиджак, не желали разжиматься. – Я буду ждать вас в сапфировом кабинете. Завтра. После полуночи.

Лисара, даже если бы захотела, не смогла бы ответить. Мысли размякли. В голове поселились приятная легкость и слабость. Арус сжал ее в объятиях, заставив задохнуться, но не от давления, а от неожиданной реакции тела.

– Как родители выпускают своих дочерей на улицу, зная, что вы живете в городе? – от смущения засмеялась она, заставив себя отстраниться, глядя ему в глаза, не удержалась: – Я постараюсь завтра прийти.

– Обещаете?

– Интересно, если я нарушу обещание, что вы мне сделаете?

Наклонившись, он запечатал на губах девушки еще один поцелуй. Поцелуй – обещание чего-то большего, чего-то запретного, чего-то желанного. Колени предательски подкосились.