– Прекрасный совет. Тебе только на ярмарках торговать советами. Я должна согласиться с тем, что ты хочешь призвать их сюда, да? Ты понимаешь, что если они когда-нибудь действительно вернутся, то не обрадуются нашему… сотрудничеству? Моя деревня снова станет для них источником бесплатной еды на зиму и рабов, а тебя и меня они просто убьют за то, что мы делаем. Так все и решится, правда? Вам нельзя путаться с нами. Они бы не рискнули и не позволили родиться полукровке, потому что он бы был безумен. Я права?

Тон ее голоса становился все более резким.

– Тогда что, я должен умереть, как последний из рода? – буркнул он нехотя. – И ничего не делать, хотя знаю, что уже нашел ключ?

Она похлопала его по плечу.

– Ты же знаешь, я понятия не имею, что должна сделать.

– Ты бы и так этого не сделала. Даже если бы и знала.

Она поджала губы, потом, извиняясь, улыбнулась.

– Да Верн, – произнесла она тихо, глядя ему прямо в глаза, – когда они вернутся, скорее всего убьют меня. Кто знает, может, сам их призыв потребует моей смерти.

– Ты не знаешь этого.

– Нет, не знаю, но с этим нужно считаться. И ты должен осознавать, что это выбор между мной и ними. Нет, я не спрашиваю, что для тебя важнее, и не заставлю решать. Но выбрать тебе придется.

– А ты? – он хмуро вглядывался в ее глаза. – Ты бы знала? Если бы вынуждена была выбирать между мной и своей долиной?

Она спокойно пожала плечами.

– В отличие от тебя я уже знаю, что в стае, среди своих, ты можешь чувствовать себя непонятым и одиноким. Потому что даже если тут будет полно волкаров, ты всегда будешь от них отличаться. Подумай, действительно ли они тебе нужны. Возможно, меня тебе будет достаточно?

Она схватила его за руку, а он слегка улыбнулся, хотя не слишком весело. Притянул ее к себе и крепко обнял, задумавшись.

– Не знаю, Вен, – буркнул ей в волосы. – Мне хорошо с тобой, но во мне все время что-то кричит. Я хочу встретить таких же, как я, – он тяжело вздохнул, целуя ее в лоб. – Чем ближе зима, тем сильнее это чувство. Каждый год одно и то же.

– Ты можешь что-то с этим сделать? – спросила она, задирая голову, чтобы увидеть его глаза.

– Ты должна меня чем-то занять, чтобы я об этом не думал…

Она почувствовала, как его ладонь с ее талии переместилась на ягодицы. В глазах блеснули озорные искорки. Она засмеялась, играя прядью его волос.

– Попробую что-нибудь придумать, – сказала она. – Можешь начинать собирать дрова на зиму, или что-то еще.

– Да-а-а… Я именно об этом и подумал, – ответил он весело.

– Ну, видишь, я читаю твои мысли.

– Ну, мы могли бы вместе выступать на ярмарках. Я бы показывал дорогу к счастью, а ты бы читала их мысли! – он крепко обнял девушку.

Венда с веселым визгом высвободилась из его все более смелых рук.

– Подожди, подожди, – смеялась она. – Я должна сначала кое-что проверить, а потом займемся… отвлечением твоих мыслей от волкаров.

Она пробежала несколько шагов к белой стене, окружавшей святую рощу.

– Подожди, – приказала она. – Нельзя тебе сюда заходить.

Он насмешливо скривился, но послушно остановился на границе святой земли. Девушка скрылась за высоким старым дубом.

В самых дальних уголках рощи стояла фигура божества с четырьмя лицами, обращенными на четыре стороны света. Очень давно их вырезали жители долины.

Венда спокойно подошла к скульптуре, заглянула в ближайшее обличье бога. Казалось, он слегка улыбается и следит за ней глазами. У ног фигуры устоял большой серебряный кубок. Знахарка вчера лично наполнила его медом и принесла сюда, чтобы в день осеннего солнцестояния наколдовать урожай на следующий год.

– Что-то не так? – Да Верн стоял неподалеку, все еще почтительно держась за границами священной рощи.

– Пустой, – разволновалась девушка, кивая на кубок. – До солнцестояния еще несколько дней, а он уже пустой.

– И что тут такого?

– Чем меньше в нем будем меда в день солнцестояния, тем хуже для урожая следующего года. А это уже трагедия! – она огорченно покачала головой. – Это плохой знак.

– Правда? – удивился он. – Вы полагаетесь на такие знаки?

Она кинула на него взгляд.

– А-а-а, – ответил он смущенно. – Если тебя это успокоит, то это я выпил мед. Вчера.

Она минуту смотрела на него, не понимая, что он сказал.

– Что ты сделал? – холодно переспросила она.

– Это был очень хороший мед, – бросил он как оправдание. – Жалко, если бы его выпил какой-то лис. Или если бы его разлила белка…

Постепенно он замолчал, видя, как его слова, долетавшие до Венды, превращались в кубики льда.

– Долью, – пообещал он.

– Только попробуй, – буркнула она. – Так нельзя!

– А откуда мне было знать?

– Нельзя тебе сюда заходить! Зачем ты сюда лезешь?

– Тут был мед! Он пах на пол-леса! – он беспомощно развел руки, после чего добавил: – Может, ваши боги так и хотели?

– Да Верн… – простонала Венда, закрывая ладонями лицо. – Знаешь что, я, кажется, поняла, почему ты погибнешь из-за меня. Я просто сама тебя убью.

С хмурым лицом она направилась к выходу из рощи, а потом тропинкой через лес.

– Ну что? – в хорошем настроении мужчина сразу появился рядом, словно ничего не случилось. – Займешься теперь мной?

Она покачала головой, сбрасывая его руку со своей талии.

– Нет. Нужно идти за медом! – она кинула на него сердитый взгляд. – Ну что вылупился? Мы должны долить. Видишь другой выход?

– Я думал, что нельзя.

– Да Верн, – она закатила глаза и надула губы, – прошу тебя, заткнись.

* * *

Прежде чем наступило осеннее солнцестояние, весь урожай был благополучно сложен в хранилищах и амбарах. Сезон можно было заканчивать радостным пиром и танцами. К тому же, жителям долины было что праздновать. Лето в этом году удалось и принесло богатые урожаи, словно какой-то погодник позаботился о долине. Сено свезено до наступления дождей, зерновые скошены и смолочены до того, как колосья высыпали зерно, фрукты дозревают в тепле, набирая сочной сладости. Большинство из них уже переработали на консервы, и среди утренней мглы дети искали в лесу не ягоды, а грибы.

На мельнице работа кипела от рассвета до заката, потому что жернова не успевали смолоть муку для всей праздничной выпечки. Каждая хозяйка хотела получить столько муки с нового зерна, чтобы испечь собственный каравай на Праздник Урожая. Один, самый большой, женщины пекли совместно в большой печи, построенной посреди деревни. Чтобы достать огромную выпечку, нужно было уничтожить строение, к радости раззявивших рот детей. Женщины и девочки украшали каравай венками и сухими цветами.