За день до солнцестояния Вильо и Аласа также принимали участие в приготовлениях. Когда они вернулись вечером домой, девочка упала на кровать и сразу же заснула.

Вильо решила воспользоваться возможностью, пока Костьян еще не вернулся из корчмы. Она быстро кинулась к погребу, в котором они держали запасы. Остановилась в дверях, оглядываясь вокруг. Она не имела понятия, откуда начинать поиски. Но невозможно, чтобы он спрятал их где-то за мешками пшеницы. Избу она перевернула уже несколько раз, а может даже несколько десятков раз.

Нет, она была уверена, что здесь их нет. На месте Костьяна она бы тоже спрятала их где-то за пределами двора. В его распоряжении был весь лес, а обыскать такую территорию она не могла.

Она могла бы попросить о помощи волкара… Но он исполнит только одну просьбу, а она уже давно решила, о чем попросит. Так что нет, она должна сама справиться.

– Что ты делаешь? – услышала она за спиной и вздрогнула, схваченная на горячем.

Костьян приближался со стороны калитки, немного пьяный и красный от алкоголя. Несмотря на это, он впился в нее подозрительным взглядом.

– Ты меня напугал! – сладко усмехнулась она, прикладывая руку в груди. – Проверяю, все ли у нас есть.

– Снова? – холодно спросил он. – Уже несколько раз проверяла.

Он встал рядом с ей, ненамного выше женщины, по-своему очаровательный, хотя и пах медом.

– Не ври, Вильо, – вздохнул он. – Ты снова их искала. Тут их нет, ручаюсь.

– А где они? – женщина наморщила брови. – Костьян, я больше так долго не выдержу. Ты должен мне их отдать, хотя бы на минуту.

– На минуту? – повторил он. – А потом что, вернешься снова? Не думаю.

Она склонила голову, закрыла глаза и тяжело перевела дыхание.

– Не могу так больше, – простонала она.

– А я не могу тебя потерять, – ответил он, притягивая ее к себе.

Она проворно выскользнула, скривив рот.

– Ты знаешь, что я их найду. Аласа предсказала это.

Теперь он скривился и больше не пытался ее обнять.

– Ну да, – буркнул он, приглаживая рукой взъерошенные волосы. – Ради Эллениале, Вильо, я начинаю ее бояться, – признался он.

– Да? – она кинула на него холодный взгляд. – А я начинаю бояться за нее. Из-за тебя.

– Из-за меня? Но она из-за тебя… такая.

– Ты знал, на что идешь! Знал, что если у нас будут дети, то с очень большой вероятностью – вещунами. Нужно было оставить меня в покое.

– Нужно было! – с гневом кинул он.

Это ее задело. Только она не знала – из-за того, что все еще любила его, или из-за чисто женского тщеславия.

– Жалеешь?

Он поднял на нее злой взгляд и из-за вредности хотел ответить «да». Но не смог.

– Нет. Если бы жалел, то не удерживал бы тебя.

– Если бы ты меня любил, не смог бы смотреть на мои мучения.

– Ты так сильно хочешь уйти? – он прищурил глаза, теряя терпение. – Тебе плевать на меня и на малышку? Хочешь меня одного с ней оставить?

– Так ты этого боишься? – фыркнула она с презрением. – Не переживай, я о ней позабочусь.

– Интересно, и как это?

– Увидишь, – она сложила руки на груди. Странно улыбнулась и ядовито добавила: – Раньше или позже я их найду. Тогда все раскроется, и посмотрим, на кого упадет кара.

* * *

Не они одни ругались в тот вечер, перед Праздником Урожая.

Люс весь день работал, сначала возле печи, потом ремонтировал крышу у своего дяди, который умер прошлой осенью, оставив дом в полном беспорядке. После необычной свадьбы с Атрой они приняли решение, что покинутый дом легче и быстрее привести в порядок, чем строить новый. Тем более, что живот молодой жены рос неожиданно быстро, и ее свекровь начинала говорить про тесноту и неудобства.

Девушка злилась, когда ее поздравляли с купаль-ночным ребенком и работящим мужем. Многие мамаши поздравляли сквозь зубы, потому что сами планировали отдать за Люса свою дочь и нерадостно приняли его брак с непокорной и эгоистичной девушкой.

Так или иначе, изба дяди была почти готова для новых хозяев, и Люс с гордостью смотрел на работу своих рук. Его радость затмевал только вид холодной жены, крутящейся у входа и шипящей при виде мужа, как разъяренная кошка. В тот день его утомило солнце, пекущее ему макушку все время, что он был на крыше, и у него разболелась голова. Он съел приготовленную матерью кашу и лег спать в углу избы, которую занимал с Атрой. Девушка, к огорчению матери и назло свекрови, не выполняла никаких обязанностей по дому. Она постоянно ходила раздраженная и огрызалась на всех, словно обвиняя их в том, что должна быть женой и вынуждена стать матерью. Целыми днями она таскалась по лесу, валялась на траве и по широкой дуге обходила мужа, не интересуясь ни новым домом, ни в порядком, ни готовкой.

Так же она обходила стороной Кладбище Проклятых и не выходила из дому после сумерек.

Просто она была обижена. Обижена на весь мир, который испортил ее прекрасную, молодую, свободную жизнь с собственными правилами, принципами и прихотями.

Когда она вошла в избу в тот вечер, было уже темно, поэтому под одеяло она залезла на ощупь. Наткнувшись там на мужа, она гневно взвизгнула.

– Ради Эллениале! Что ты тут делаешь?

Разбуженный Люс натянул назад одеяло и недовольно буркнул:

– Сплю!

– Тут? – возмутилась она. – Что-то я не помню, чтобы разрешала тебе. Ты должен спать на полу.

Мужчина раздраженно вздохнул. Голова болела до сих пор.

– Мне не нужно твоего разрешения. С этого момента я сплю тут. Если тебе это не нравится – не мое дело.

– И что я должна делать?! Ты выгоняешь беременную женщину из кровати?

– Не выгоняю я тебя, – ответил он устало. – Можешь тут оставаться, если хочешь.

– С тобой? – зарычала она с яростью. – Чтобы ты терся о меня своим потным телом?

– Я не заставляю, – простонал он. – Твое тело не притягательно для меня. Твой живот растет, твоя фигура испорчена, а милым характером ты это не компенсируешь. Можешь спокойно спать, я не прикоснусь к тебе, даже если будешь умолять.

Девушка аж онемела от злости. И обиды, потому что он попал в точку.

Она перестала быть красивой. Несмотря на комплименты, которыми ее засыпали, несмотря на уверения, что беременность ей к лицу и она сияет новым светом, Атра понимала другое. Она видела, как ее тело изменяется, и была в ужасе от мысли, что уже никогда не будет выглядеть так прекрасно, как несколько месяцев назад.

– Хам, – рявкнула она, поворачиваясь спиной к мужчине и перетягивая одеяло на себя.

– Мегера, – ответил он, пытаясь перетянуть одеяло.