Красивый и мужественный поступок, но сейчас дыхание уКрылова остановилось, этот клоун и вся эта шайка клоунов обгадили достойноенаследство, испакостили, сделали отвратительную карикатуру…

Алексей увидел, метнулся к нему:

— Привет!.. Ну как?.. Круто я им всем засадил?.. Посамые помидоры!

По лицу его текли мутные струи пота. Накрахмаленный воротникрубашки потемнел, даже пиджак, как показалось Крылову, промок и пропах потом.

Крылов смолчал, он своими скифами сделал то же самое,засадил обществу, поинтересовался:

— А как ты уломал Шмандеровского?

— Уломал? — удивился Алексей. — Да он сам комне напросился!.. Сейчас во все дыры лезет, ему надо быть на газетных полосаххоть где-то в уголочке!..

— А со шнурками он сам придумал?

Алексей оскалил зубы в широкой усмешке:

— Заметил?.. Моя находка! Если честно, то эти эстрадныезвезды в самом деле не умеют себе шнурки завязать… так что их даже без булдыможно принимать в мою партию… или движение. Черт, все еще не определюсь! Думаюпровести среди творческой интеллигенции агитацию.

— Самым тупым, — сказал Крыловсаркастически, — вручать звезды тупости первой величины, а ктопосмышленее — второй, третьей…

Алексей обиделся или сделал вид, что обиделся, политикобижается только к месту, взглянул вслед шествию, там вроде бы народуприбавилось, крикнул насчет «свидимся» и умчался вдогонку, живой и подвижный,как ртуть.

Крылову в этом «свидимся» почудилось «поквитаемся»,развернулся и побрел обратно к троллейбусной остановке теперь еще и сощущением, что вляпался в дерьмо Мони прямо на центральной улице города.

В квартире было пусто и мертво, как на поверхности Луны. Онбездумно сел за компьютер, щелкнул по пробелу, под кожухом квакнуло, включился,начал стандартную самопроверку перед запуском.

В это время зазвонил телефон. Говорить ни с кем не хотелось,но Крылов трубку снял, сейчас войдет в Интернет и тем самым обрежет всетелефонные разговоры…

— Алло!

Из мембраны донесся приветливый женский голос:

— Здравствуйте! Это секретарь директора консорциумаВера Голубева. Могу я поговорить с Константином Крыловым?

— Можете, — буркнул Крылов.

— Простите?

— Говорите, — разрешил Крылов. Девица хоть и не втанке, но понять не может, что у него нет штата секретарш. — Это я —Константин Крылов.

— О, простите… Я не совсем понимаю особенностейрусского юмора. Пожалуйста, не вешайте трубку, с вами хочет поговоритьдиректор…

Некоторое время из мембраны доносились мелодичные переливына разные голоса. Пространство словно раздвинулось, сквозь щель Крылов увиделогромный офис, массу оргтехники, LCD-шные экраны, стильно одетую молодуюженщину, что переключила телефон за толстую дубовую дверь, где сидит Сам…

В трубке раздался могучий бас, и видение исчезло:

— Здравствуйте. Господин Крылов, не могли бы вы уделитьмне пару минут для разговора?

— Валяйте, — ответил Крылов.

В трубке послышался смешок:

— Да нет, разговор не телефонный. Было бы разумнее,если бы вы приехали к нам. Это близко, мы в самом центре…

Крылов прервал:

— Так это всего лишь разумнее! А мне это на фиг?

— Но, — сказал голос, чуть сбавивдовольства, — это в ваших же интересах…

— Я знаю свои интересы, — отрезал Крылов.

Он уже понес трубку к подставке, но из мембраны донеслосьгромко:

— Э-э, погодите!.. Вы слишком горячий политик.Признаюсь, резон в ваших словах есть. Во-первых, вы в самом деле знаете своиинтересы лучше, во-вторых, звоню вам я, а значит — что-то мне нужно,в-третьих… это вообще может быть какой-то шутник, умеющий подделывать голоса.Может быть, мы встретимся на нейтральной почве? Скажем, в том маленьком кафепод открытым небом, что напротив вашего дома?

Крылов подумал, что это в самом деле могла быть шутка, вонОткин умеет подражать голосам, а при встрече в кафе риска нет: может смотреть вокно, и только когда там за стол сядет этот «директор», приметы узнает заранее,он может выйти из квартиры…

Он посмотрел в окно. Ветерок погнал вдоль тротуара столбикпыли. Солнце светит в упор, полотняные зонтики от жары не спасают.

— Нет, — ответил он. — Если честно, то я всамом деле занят, это не отговорка. Хотите, приезжайте ко мне, я продиктуюадрес. Извините, но мне попросту некогда бриться, завязывать галстук…

В трубке послышался смешок:

— Галстук вы последний раз надевали три месяца идвенадцать дней назад. А вот бриться… Согласен, через полчаса буду.

В трубке щелкнуло, Крылов открыл было рот, чтобыпродиктовать адрес, но из мембраны пошли частые гудки. Пальцы вздрогнули, когдаопускал трубку на рычажки. Неприятный осадок от разговора царапал, смерзался,как цемент на морозе.

В сердце кольнуло. Крылов прислушался, в самом деле —сердце. Еще чего недоставало, чтобы у него да сердце!

В прихожей раздался звонок. Крылов, вопреки привычкам,впервые за последние пять лет посмотрел в «глазок». На лестничной площадкеперед дверью стоял круглолицый и хорошо одетый господин. Еще один, огромный иширокий, как шкаф, загораживал лестницу, что ведет вверх, а второй, такой жегромадный, настоящий кинг-конг в костюме от Кардена, спустился по лестнице надве ступеньки и внимательно смотрит вниз.

Крылов решил не открывать, но рука уже нажала рычаг, дверьначала отворяться. Сработал рефлекс, ведь последний раз он заглядывал в«глазок», когда его врезали в дверь, кому он нужен, с этой ветхой мебелью и старенькимкомпом…

Господин вежливо улыбнулся:

— Здравствуйте. Вы — господин Крылов? Меня зовутВасилий Витальевич. Позвольте войти?

Телохранители бросили на Крылова по цепко-профессиональномувзгляду, явно не заинтересовались, снова начали ждать неприятностей: одинсверху по лестнице, другой — снизу.

Крылов отступил, Василий Витальевич прошел в теснуюприхожую. В руках у него был довольно тощий портфель, но дорогой, смонограммой, крокодильей или еще чьей-то кожи.

— Сразу же хочу вам выразить свое восхищение… исоболезнование, — сказал Василий Витальевич. — Вы понимаете, о чем я.

— Он мог умереть как все, — ответил Крылов.

— Но умер как скиф, — сказал Василий Витальевич.

— Проходите в комнату, — пригласил Крылов. Вспомнил,что в комнате бардак, смятая постель, на подушке трусики Яны, поспешнодобавил: — Или на кухню. На кухне даже лучше! У меня просторная кухня!