— Но это не пройдет со скифами, — подчеркнулКрылов.

Он умолк, все тоже замолчали, начали оглядываться. Отпроезжей части улицы послышались ликующие крики. Народ откачнулся даже от кафе,ломанулся как на буфет, орал, размахивал руками.

Крылов встал ногами на стул. Через головы толпы по всемутротуару было видно, как на проезжей части улицы показались ровные рядыкирасир. Вроде бы кирасир, не то русских, не то наполеоновских, не отличить, норебята красивые, подтянутые, сытые и молодцеватые, таких не встретить внынешней армии…

Машины жались к бордюрам, давали им дорогу. Кирасиры прошлипод стук барабанов, а дальше по улице взвилась пыль, послышался дробный стук. Вполе зрения ворвались бешено скачущие всадники в кожаных остроконечных шапках,все одеты как нельзя просто, у каждого в руке кривая сабля, на локте левой рукипростой деревянный щит, обтянутый кожей.

Зрители, что дотоле спокойно разглядывали бравых гренадерови конных кирасиров, подпрыгивали, орали и размахивали руками. Под ногивсадникам полетели цветы, бейсбольные кепки, жестянки из-под пива.

Скифы пронеслись на полном скаку, донесся их дикий свист,улюлюканье. В отличие от мерно вышагивающих солдат времен наполеоновских войн,эти показались всего на мгновение, но зрители орали и подпрыгивали, верещаливосторженно, хотя всадники скрылись.

Крылов спросил ошалело:

— Что это было?

Тор гулко расхохотался:

— А это ребята Серого Пса!.. Проводят репетицию.

— Какую?

Тор удивился:

— Ты забыл? Я им уже позвонил насчет скифскихпраздников. Мы должны подобрать какую-нибудь годовщину. У скифов их побольше,чем у этих жалких… русских, ха-ха!

Крылов зачарованно смотрел вслед ускакавшим скифам. Этиряженые всадники внесли свежую струю в привычный маскарадный мир ряженных подрусскую дружину, в петровские потешные полки, суворовских чудо-богатырей,солдат брусиловской армии…

— Есть такие даты, — ответил он. — Но тутлучше к Черному Принцу. Он всех королей по никам помнит.

С легкой руки Черного Принца сошлись на дате славной победыскифов над непобедимым войском Александра Македонского. Как известно, самыйвеликий полководец древности, не знавший поражений, все же каждый раз получалпо зубам, когда пробовал вторгнуться к скифам.

Подумаешь, победил персов, как трубят все учебники. Да скифывсякий раз не просто побеждали, а уничтожали персидские войска, когда терисковали вторгнуться в скифские владения. А потом шли следом и превращаливсякие там персии с десятками прилегающих стран в груды развалин. И так —тысячу лет!

Но для первого праздника в самом деле больше подходилазнаменательная дата победы не над персами, а над македонцами. Тогда наместникАлександра Великого Зорапион с 30-тысячным войском пытался взять Ольвию, носкифы, союзники Ольвии, подоспели вовремя, уничтожили все войско непобедимыхмакедонцев, убили самого Зорапиона, а из его черепа сделали чашу… как делали изчерепов всех побежденных и убитых царей.

Победа отмечена во всех анналах, благодарные греки воспелиее в стихах и поэмах, точная дата зафиксирована десятком историков, в Ольвии вто время находилось немало грамотных купцов из Ассирии, Мидии. Все благодарилискифов, все в подробностях описали славную битву.

У Серого Пса был пунктик насчет точности, Крылов еще не могубедить, что зрителям неважно, на какой стороне бантик или пряжка, историюсоздаем мы сами, в том числе — и древнюю, но Серый Пес уперся именно впобеду над Зорапионом: сохранились даже рисунки, во что скифы были одеты, какимстроем выступали, какими стрелами уничтожили передовое войско, не понеся потерьсами…

Денег, понятно, не было, потому подготовка к празднованию2335-летия великой победы скифского войска под Ольвией шла на чистомэнтузиазме. Центр и штаб, понятно, в Корчме, но по регионам уже шили костюмы, ав клубах исторической баталистики конники разделились на скифов и македонцев.Скифы учились нападать с дикими криками «Слава!», а македонцы — падать сконей и умирать в красивых позах.

Несколько мелких фирм, торгующих пирожками и мороженым,обещали за свой счет подвезти к месту празднования свою продукцию.

Возвращаясь, Крылов еще на лестничной площадке услышалсильный запах кофе. Справа квартира пуста: соседи не выдержали постоянногоразгула дебилов, которых невозможно приструнить, сбежали к престарелымродителям, ютятся теперь все в тесноте, а сами дебилы кофе варить не умеют…

Мелькнула сумасшедшая мысль, что пришла Яна. Дрожащимипальцами едва попал ключом в замочную скважину. Открыл дверь, запах ударил влицо мощный, одуряющий, восхитительный. Волна в прихожую шла с кухни. Дед сидитв своем плетеном кресле у газовой плиты, колени прикрыты старым пледом,придирчиво посматривает, как в джезве поднимается коричневая корка. На столеперед ним большая кофейная чашка с разводами коричневой гущи на донышке.

Крылов вскрикнул в ужасе:

— Дед, что ты делаешь?.. Тебе же нельзя кофе! Ты забыл,завтра утром у тебя начнутся жуткие боли в печени, схватит сердце…

Он торопливо снял джезву с огня, успел в самый раз —пена уже поднялась к краю. Когда ставил ее на стол, рука вдруг крупнозадрожала. Дед хитро подмигнул:

— Ага, понял? Я хитрый… Склероз, не склероз, арассчитал я точно!..

— Что ты задумал? — прошептал Крылов. — Чтоты задумал, дед?

— Угадай с трех раз.

Горло Крылова перехватило. Он ощутил плотный ком, чтоподкатил снизу и застрял в горле. Стало трудно дышать. В глазах защипало.

— Дед, — прошептал он с мукой. — Меняпожалей… Я же люблю тебя.

— И я люблю тебя, — ответил дед просто.

Костя опустился перед дедом на колени, положил голову наплед, под ним чувствовались сухие твердые колени. На затылок опустились пальцыдеда, Крылов слышал, как он перебирает ему волосы, на некоторое время вернулосьстарое, почти забытое чувство, светлое и безмятежное, когда вот так в далекомдетстве клал деду голову на колени, а тот чесал ему спинку, ворошил волосы,вычесывал голову, заглядывал в уши, что-то оттуда выкапывал, всегда становилосьлегко, светло и защищенно.

В дверь позвонили. На площадке бородатый мужик с жуткоговида телекамерой на плече, весь в ремнях, рядом играла глазками молодаяженщина. Крылов вспомнил, что часто видел ее на телеэкранах.

— Здравствуйте, — сказала она. — Здесь живетВладимир Сергеевич Крылов?

— Здесь, — прошептал Крылов. Он чувствовал, каккровь отхлынула от лица так страшно и резко, что в глазах на миг потемнело, а вушах раздался протяжный звон. — Это мой дед… А что?..

Мужик хмыкнул недоверчиво, женщина сказала с веселымсмущением: