Путь моего народа. Ибо я — Уицилопочтли, и люди, называющие себя мешикатль, — моё племя.

Мы пришли с севера, из Дурных Земель, где почва была горячей и сухой, а ветер задувал пыль в наши рты. Пропитание в Дурных Землях было скудным, и мы побрели на юг, прослышав о зелёных долинах, поросших сочным маисом, таким, что, по слухам, человек не мог обхватить руками один-единственный початок. На севере приходилось сражаться с суровой почвой, чтобы возделывать кукурузу настолько тощую, что она не насытила бы и таракана. Много лет тому назад бог дождя отказал нашим землям во влаге, засуха губила даже скудные урожаи, и наш народ страдал от голода, пока мы не обрели путь охотника. Теперь мы охотимся с помощью лука за дичью, которая не может перегнать наши стрелы.

Мы, мешикатль, маленькое племя, всего двести лагерных костров. Поскольку у нас нет земли, нас кормящей, мы кочуем, ища пристанища на благодатном юге, сталкиваясь с людьми, которые там уже обосновались. Увы, вся хорошая земля уже заселена, а наше племя недостаточно велико, чтобы изгнать старожилов с обжитых мест.

Мы постоянно движемся в поисках пристанища и сами служим себе вьючными животными. Всё наше имущество — это то, что мы несём на своих плечах.

Мы трогаемся в путь ещё до первых лучей солнца и останавливаемся лишь перед закатом, добывая по пути пропитание с помощью луков и стрел. Пропитание это скудное, дети умирают на руках матерей, а воины настолько ослабли, что, если кому посчастливится подстрелить оленя, он даже не в силах в одиночку отнести его к остальным.

Где бы мы ни появились, нас встречают с ненавистью. Нам необходимо найти место для жизни: такое, где светит солнце и есть вода, где можно выращивать маис. Но всякий раз, когда мы находим такое место, оно уже занято и нас изгоняют прочь.

Оседлые земледельцы называют нас чичимеками, народом Пса. Потешаются над нашей примитивной утварью, именуя нас варварами, которые носят звериные шкуры вместо хлопка, охотятся, вместо того чтобы возделывать землю, едят сырое мясо, вместо того чтобы готовить его на костре. Они не понимают: то, что мы делаем, продиктовано необходимостью выжить. Кровь придаёт нам силы.

Но они не только смеются. По их поверьям, на севере, там, откуда мы явились, находится обитель тьмы, мрачное и грозное место, а это заставляет их смотреть на кучку донельзя истощавших оборванцев со страхом. Нас обвиняют не только в стремлении захватить их земли, но и в том, что мы похищаем их женщин, когда те выходят к реке стирать одежду. Аййя! Но ведь племя должно жить! Если сил, чтобы захватить их земли, у нас пока нет, то здоровые женщины из оседлых племён родят нам крепких детей, и это поможет нам продержаться до конца наших странствий.

Чего мы просим, так это всего лишь места, где светит солнце и есть вода, чтобы выращивать пищу. Мы не глупцы. Мы не ищем обители солнца. По слухам, где-то на юге есть горы, которые порой издают рёв и наполняют небо и землю дымом и огнём, целыми реками раскалённой воды, которые падают с небес и устремляются с гор, смывая всё на своём пути; там есть боги, которые сотрясают землю под ногами и раскалывают её, поглощая целые деревни, и ветры, которые завывают с яростью волков. Но всё равно это земля, где легко выращивать пищу, где есть рыба, речная дичь, в изобилии водятся олени, а значит, мы сможем там поселиться, выжить и достичь благоденствия.

Для нас всё вокруг живое — камни, ветер, вулканы, сама земля. Всем управляют духи и боги. Мы живём в страхе перед гневом богов и стараемся умилостивить их. Боги прогнали нас с севера. Поговаривают, что именно Миктлантекутли гонит нас вперёд своим гневом: ему нужны наши северные земли, ибо обитель тьмы уже переполнена. Но я не думаю, чтобы мы могли чем-то разгневать богов. Разве что предлагаем им мало подношений, но ведь мы народ бедный.

Я лежал, умирая.

Нас прогнали из очередной деревни, жители которой, оседлые земледельцы, решили, что мы позарились на их женщин и их еду. В схватке одно из копий земледельцев пронзило мне грудь.

Спасаясь от их многочисленных воинов, мы взобрались на склон холма, где земледельцам было бы трудно напасть на нас. Я — верховный жрец племени, волшебник, вождь и величайший воин. Без меня племя не выживет. И вот сейчас, лёжа при смерти, я слышу, как внизу наши враги приносят в жертву пленников-мешикатль. Но принесённые в жертву, так же как и павшие в бою, попадут в обитель солнца, в край, наполненный мёдом жизни. Мои же помыслы, до последнего вздоха, о тех, кто уцелел.

Хотя врагов значительно больше, они не в состоянии уничтожить нас полностью, потому что у нас есть два преимущества: стрелы и отчаяние. Лук и стрелы для местных жителей — диковина. Они сражаются только копьями и деревянными мечами с лезвиями из острых кусочков обсидиана. Будь у нас достаточно еды и побольше воинов, мы были бы непобедимы.

Осёдлое племя, празднующее внизу победу, по-своему право. Мы действительно стремимся захватить их маисовые поля и их женщин. Нам нужна пища, чтобы насытиться, и нам нужны женщины, чтобы рожать детей. Мы потеряли много воинов, и нам необходимо пополнить свои ряды.

Лёжа сейчас при смерти в окружении жрецов и старейшин, я, Уицилопочтли, вождь и жрец племени мешикатль, вдруг увидел пившую из цветка нектар колибри. Неожиданно птица повернулась и заговорила со мной:

— Уицилопочтли, твоё племя терпит невзгоды, потому что оно оскорбило богов. Вы просите, чтобы боги даровали вам пищу, кров и победу над врагами, но вы ничего не предлагаете взамен. Богам тоже нужна пища, и их еда — это нектар человека. Слышишь, эти люди внизу предлагают богам кровь мешикатль? Если твой народ хочет выжить, он тоже должен напоить богов кровью.

Мы, люди севера, не имели представления о нуждах богов. Мы не знали, что они требуют кровь за свои милости. Мы не ведали о соглашении между человеком и богом.

И тогда я прозрел судьбу своего народа и свою собственную. Мой путь состоит в том, чтобы, несмотря на смертельные раны, вывести свой народ из этого запустения навстречу его судьбе. Верховный жрец Теноч на смертном одре произнёс пророчество о том, что путь наш придёт к концу и судьба наша совершится в том месте, где орёл сражается со змеёй на вершине кактуса. Пока же оно не найдено, мы обречены на скитания. Я поманил жрецов и старейшин, велев им наклониться поближе, чтобы я мог дать наставления.

— Мы должны вернуться и напасть на местное племя. В темноте перед рассветом, когда все они будут пьяны и утомлены празднованием, мы обрушимся на них и отомстим за себя.

— Но у нас нет сил, — возразил один из старейшин.

— Их заменят внезапность и наше отчаяние. Мы должны напасть и захватить побольше пленных. Боги обижены на нас за то, что мы не поим их кровью. Чтобы вернуть их милость, мы должны захватить как можно больше пленных и принести им в жертву. Только тогда боги вознаградят нас.