Намекает, что пересчитает везунчику рёбра в случае чего? 

– Эрик не перейдет рамки, – хмыкаю я, отворачиваясь к окну. 

Надеюсь, как и ваш работодатель. Но об этом вслух не говорю. 

Алан останавливает машину у ресторана недалеко от «Москва-сити». Я приглаживаю волосы пятерней, поправляю плащ. Одета я не для выхода в свет и не думала, что пригласят на обед в такое шикарное место. Но, если честно, мне нет дела до того, какое впечатление я произвожу на Ибрагимова. Этот человек и его чувства мне безразличны.

Иман сидит за столом и с кем-то разговаривает по телефону. Кивком головы показывает, чтобы садилась в кресло напротив, и в течение двух минут завершает беседу, все это время сосредоточенно разглядывая мое лицо. 

– Как отдохнула, Регина? – спрашивает он, делая глоток кофе.

– Хорошо, спасибо. Алан теперь со мной круглосуточно?

– Да. Будет с тобой какое-то время. Я переживаю за твою безопасность. – Иман что-то делает в телефоне, а потом протягивает его мне. 

Пробегаюсь глазами по строчкам в браузере и киваю, возвращая ему сотовый.

– Я читала эту новость. Только что.

– Порадовать, к сожалению, нечем, – говорит он.

Это я уже и так поняла. 

– Алексей Борисович сказал, что через несколько дней я смогу увидеться с отцом.

– Да, я с тобой поеду. У следователя будет к тебе несколько вопросов. Не планируй ничего важного на четверг. 

– Я лишилась работы и практически все время свободна. 

– Да? – удивляется Ибрагимов. – В таком случае хочу напомнить, что мое предложение про клинику в силе. Если желаешь ко мне в команду…

– Спасибо, – перебиваю, опуская глаза. – Не желаю. 

Дергаюсь, когда Иман резко подается вперед и трогает меня за руку.

– Разве я на тебя как-то давлю, Регина? Почему ты воспринимаешь меня и мою помощь в штыки? Я дал обещание Роману, что с твоей головы волоса не упадет. И в любом случае выполню данное ему слово, как и получу свое...

– Свое? – перебиваю снова, пряча руку под стол и едва справляясь с нервами, которые и так на пределе.

– Не в том смысле. Трогать тебя против воли не стану, принуждать к браку тем более. Но у любого терпения есть предел. Впрочем, я не выйду за рамки нашего общения. Естественно, делового, если ты не настроена на большее, – произносит Иман с подкупающим спокойствием и искренностью. – Но задумайся: это я обеспечиваю тебе охрану, решаю вопросы компании и много чего еще делаю, в то время как Багдасаров всего лишь отвечает за единственную сферу твоей жизни – сексуальную. Если между вами все серьезно, то почему бы ему не возложить на свои плечи этот груз? 

– Потому что вы получите имущество, компанию, деньги. Может, я не просила его о помощи, а он уважает чужие границы, предоставляя другому человеку право выбора?

– А я тебя, значит, его лишаю? Маленькая глупая девочка. Но если хочется так думать, то... кто я такой, чтобы переубеждать?

Сердце сжимается от дурного предчувствия. Кольцо опеки этого человека сдавливает все сильнее. Еще чуть-чуть, и невозможно будет дышать.

– Иман... вы не даете повода думать о вас плохо, и я прекрасно понимаю, что вы делаете для нас с отцом, но за это вы получите все. Абсолютно все. А я останусь ни с чем. Да, я пытаюсь думать о будущем, анализировать то, чего лишусь, но… не могу представить себя вашей женой. Это нечестно – соглашаться на брак с мужчиной, которого не люблю. Ни по отношению к вам, ни по отношению к моим чувствам. Как вы представляете нашу семейную жизнь? Примете факт, что я влюблена в другого? 

Осознаю, что хожу по краю терпения этого человека, но лучше сразу все выяснить. И быть честной. С последствиями потом буду разбираться.

– Нет, Регина. Не приму, – самодовольно улыбается Иман. – Я рад, что ты такая порядочная. В отличие от Романа. Но дела наши придется завершить, а встреч и общения не избежать. Мой человек все равно будет рядом.

Иману снова звонят, прерывая наш диалог. Он извиняется, сообщает, что разговор очень важный для него, а через двадцать минут состоится новая встреча, поэтому мы договариваемся, что он наберет меня в среду вечером. Я выхожу на улицу и несколько минут дышу свежим прохладным воздухом, чувствуя легкость, а потом достаю из сумки телефон и звоню Эрику. Он отвечает не сразу, голос спокойный и сосредоточенный. 

– Заедешь завтра вечером? – прямо спрашиваю, понимая, что соскучилась. 

– Угу, – коротко отзывается он, и я слышу, как быстро стучат пальцы по клавиатуре. 

– Ужин приготовить? – предпринимаю попытку разговорить его, но если Эрик работает, то это практически нереально. 

– Угу. 

– А что ты хочешь? 

Повисает непродолжительная пауза. Похоже, и впрямь сильно занят. 

– Да не заморачивайся. Из доставки что-нибудь ткни в интернете, я все съем. Главное, выйди встречать в красном комплекте. Не выкинула еще?

– Он же тебе не понравился, – вспоминаю я. 

– Я такого не говорил. К тому же сейчас уработаюсь до потери сознания, и этот комплект от моих глаз будет не отличить. У тебя красные трусы, у меня – глаза. Замечательный дуэт. Мы будем дополнять друг друга.

Я ничего не отвечаю. Улыбаюсь, косясь в сторону Алана, который ждет в машине. Интересно, как Эрик отнесется к тому факту, что у меня теперь есть охранник? Или пока не травмировать его этой новостью?

– Ладно, лори, до завтра. Дел невпроворот. Постараюсь приехать. Созвонимся, – прощается везунчик.

Вечером мы встречаемся с Даней, Жанной и Тёмой. Алан не отходит от меня ни на шаг, и это жутко нервирует. Всех четверых. Но с другой стороны, может, так и правда безопаснее? 

Багдасаров звонит на следующий день, поздно ночью, и сообщает, что не получается приехать, переносит встречу на неопределенный срок. Положив трубку, понимаю, как прикипела к везунчику за дни, проведенные вместе во Владивостоке. И соскучилась. Но предстоящая встреча с отцом... Почему-то кажется, что после нее я не захочу никого видеть и буду долго отходить от нелегкого разговора, к которому морально все еще не готова.

– Может, на днях сгоняем куда-нибудь? – предлагает Даня, открыв зубами упаковку попкорна. Высыпает его на тарелку.

– Я пас, – отзывается Тёма, жуя третий кусок пиццы. – Отец работой загрузил. Никак не вырваться.

Брат переводит взгляд на Жанну:

– А ты?

– Если Рина согласится, то можно, – пожимает она плечами.

– Что скажешь, Лёвич? – спрашивает Даня.

– Не люблю, когда вы оставляете за мной последнее слово.

– Нет или да? – настаивает брат.