Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шептались, что он втайне встречался с девчонками из школы. И часто спал с кем попало, несмотря на то, что был отшельником. Я не хотела и думать об этих слухах. Они вызывали у меня тошноту.
Я поймала себя на том, что затаила дыхание, и улыбнулась, поняв, что он тоже пришел раньше.
– С днем рождения, Дикс, – Келлан расстегнул молнию на своем потрепанном рюкзаке и бросил что-то мне в руки.
Я развернула, увидев большой кусок морковного бисквита.
– Черт возьми, – я раздавила его в пальцах, смеясь. – Устанавливаем высокую планку на следующий год, Маркетти.
Он подошел ко мне и вытащил две банки «Бад Лайт». Интересно, прослышал ли он, что я начала пить, или просто догадался, потому что в наши дни все пьют.
Мы чокнулись банками и сели, скрестив ноги. Я покачнула правой ногой.
Он провел рукой по волосам.
– Как дела у черной слизи?
– По-моему, ее во мне не осталось, – призналась я почти печально, потому что черная слизь склеивала нас.
Лия ненавидела меня. В этом нет никаких сомнений. Я разрушила наши жизни. Но я знала, что родители были бы убиты горем, если бы я покончила с собой. Лия тоже. Несмотря на свое негодование, она не хотела моей смерти. Она просто хотела, чтобы я ушла. Я бы уважила ее желание. Я планировала раньше подать документы, получить любую предложенную мне стипендию и оставить ее в покое, как только доучусь.
– А ты? – спросила я, возясь с прилипшей к торту пластиковой пленкой. Я почему-то стеснялась есть в присутствии Келлана. Не знаю, что изменилось, но сегодня вечером в мои планы точно не входило набивать пузо.
– Моя черная слизь жива и брыкается.
Я достала из бумажника пенни и бросила ему на колени.
– Пенни за твои мысли.
Он поймал его в воздухе, потирая между большим и средним пальцами.
– Все просто кажется бессмысленным.
– Ты не пытался… – я замолчала.
– Я еще здесь, да? Когда попытаюсь покончить с собой, у меня получится. Я перфекционист, Дикс.
Когда.
Я прочистила горло и, крепко сжав кулак, вмазала им в морковный торт.
– Но… почему?
– Отказаться от порно и пива труднее, чем я думал.
Я шлепнула его по груди.
– Ты пробовал с кем-нибудь поговорить?
– Да. Разговор с психотерапевтом только усугубляет ситуацию. Либо я попадаю на того, кто мне не нравится, поэтому просто притворяюсь и целый час выдумываю всякую хрень, водя их за нос, либо мы находим общий язык, а тогда начинает всплывать дерьмо, о котором я не хочу думать.
– Ты же знаешь, что это временно? Тейт не будет опекать тебя вечно.
– Дело не только в Тейте. Я ненавижу всех в школе.
– В школе все друг друга ненавидят. Быть в школе невидимкой – это достижение. Какое печальное существование предстоит нашим популярным сверстникам. У нас осталось всего два с половиной года.
Он на мгновение замолчал, глядя вниз с крыши.
– Тейт и Ханна собираются пожениться. Они остаются в Нью-Йорке, но Тейт сказал, что отправит меня в колледж за пределами штата. Я, впрочем, и не заговариваю о Новой Англии, Беркли или Калифорнийском университете. Он отправит меня подальше, потому что не хочет, чтобы я был рядом с папой. Он прямо об этом сказал.
Я застонала, закрыв лицо руками.
Келлан добавил:
– А еще он перестал давать мне деньги на карманные расходы или на обед.
– Монстр, – удивительно, но я говорила серьезно. И обычно я не была придирчива.
Келлан почесал подбородок, который теперь был покрыт светло-коричневой щетиной. Внезапно мне очень захотелось его поцеловать.
В этом не было никакого смысла. Он мне не нравился. И все же сейчас Келлан казался идеально подходящим для поцелуя. Больше Марка, с которым я и впрямь часто целовалась.
Если подумать, иногда, будучи с Марком, я думала о том, чем занимается Келлан. Не в сексуальном плане, а что он читал, куда ходил, о чем думал…
Дурацкий пенни, который я продолжала бросать Келлану, казалось, наконец-то упал и открыл мне правду.
Шарлотта, ты идиотка.
В горле встал ком.
Я хотела Келлана.
Я очень-очень хотела Келлана.
– Ладно, – Келлан закурил сигарету, задрав подбородок вверх, и выдохнул белый дым в темную вселенную. – Расскажи что-нибудь о себе. Что-то настоящее. Что-то личное.
Я рассказала ему о Лии, о том, что побывала на могиле родителей и взяла на лето подработку официанткой в итальянском заведении, специализирующемся на вечеринках. Минимум дважды в неделю нам приходилось разнимать пьяные драки, но чаевые были потрясающие.
Притом все мои мысли были зациклены на поцелуе с Келланом, поэтому я закончила словами:
– О, и в этом году я начала резвиться. Не впечатляет.
– Резвиться? – он ухмыльнулся. Келлану понравилась эта новая тема, что меня разозлило. – Так вот как вы, молодежь, теперь это называете?
Я шлепнула его по груди.
– Ты понял, о чем я. Тискатня – отстой. Верните мне деньги.
Он бросил мне пенни.
– Вот. Но не стоит себя недооценивать. Такая девушка, как ты, стоит по крайней мере… – он многозначительно посмотрел на меня, окинув взглядом мои ноги, грудь, лицо. – Пять баксов, запросто.
Я снова толкнула его в грудь. Он усмехнулся и принялся меня щекотать. Я извивалась и повалилась спиной на крышу, пытаясь оттолкнуть Келлана. В мгновение ока он оказался на мне. Казалось, само собой случилось то, к чему все шло.
Мы тяжело дышали, пока он тыкал пальцами мне в ребра и боковые части груди, а я громко смеялась. Я притворилась, что пинаю его, на самом деле не прилагая к тому усилий.
Келлан резко остановился. Мы уставились друг на друга, тяжело дыша, он навалился на меня всем весом, наши губы были в нескольких сантиметрах друг от друга. Что-то в атмосфере изменилось. Все стало тяжелее, гуще, слаще.
Ветер все еще дул нам в лица, но я его больше не чувствовала.
Я задумалась, с какими девушками он был. Как их звали. Нравилась ли ему хоть одна из них. Меня ужаснуло, что у него была тайная жизнь, о которой я не знала.
Келлан наклонился надо мной. Когда он заговорил, изо рта у него пошел пар.
– Итак, расскажи мне о своем неудачном первом поцелуе, Дикс.
Я облизала губы, в горле у меня перехватило. Меня осенило, что я вот-вот его поцелую.
Он поцелует меня.
Мы поцелуемся.
Это может все изменить. Я этого хотела. Необязательно, чтобы у нас были отношения. Я просто хотела быть постоянной величиной в его жизни. И держать руку на пульсе. Его пульсе.
Я сморщила нос.
– Было очень мокро.
Он застонал, опустив взгляд на мои губы.
Я закатила глаза.
– Я про поцелуй, извращенец.
Мой рот тянуло к его рту как магнитом.
Медленно. Робко. Безумно.
Его серые глаза держали мои в плену.
– Продолжай, – прохрипел он.
– И немного небрежно, но в плохом смысле.
Я рвано и тяжело дышала. Наши губы были в паре сантиметров друг от друга. Живот свело, будто я каталась на американских горках. Мое тело бунтовало, а чувства обострились. Все было теплым, липким и правильным.
– С кем это было?
Его губы нависли над моими. От его горячего дыхания мое холодное лицо начало покалывать. От Келлана пахло пивом, кожей, сигаретами и неприятностями. Как от плохого парня. Интересно, каким он будет на вкус? Я как раз собиралась это выяснить.
– С Марком Макгоуэном, – прохрипела я, преодолевая последний разделяющий нас сантиметр, чтобы его поцеловать.
И тут же ощутила холод и ужасную пустоту, когда Келлан резко от меня отодвинулся. Я посмотрела наверх, поднимаясь на колени. Келлан встал, насмешливо глядя на меня сверху вниз.
Я моргнула.
– К… Келлан?
– Ничего не выйдет, Дикс.
– Ладно. – о боже. Что происходит? – Все нормально, я просто…
– Не-а. Не переживай. Слушай, мне нужно бежать, так что…
Никогда в жизни я не чувствовала такого унижения. Я подумала, что меня стошнит, как только Келлан спустится с крыши. Я кивнула и вроде пробормотала, что тоже хочу уйти. Очевидно, Келлан испытывал к Марку какую-то неприязнь. Наверное, я этого не заметила. Ни разу не видела, чтобы они разговаривали.
Келлан зашагал прочь, оставив меня на крыше, даже не удостоив взглядом. Я села на поезд до Бронкса, съела морковный торт и даже не почувствовала его вкуса. Крошки усыпали мои бедра, как грустные снежинки.
Домой я вернулась домой уже за полночь. Вот и прошел мой день рождения.
Лия тихонько посапывала на диване, прикрыв лицо открытой книгой о любви