– Со слухом у тебя порядок. Генри – владелец университета, яу него преподаю на медицинском факультете. Может, сначала напоишь нас чаем, ауж потом допрашивать станешь?

Я вспомнила о долге хозяйки и забегала между кухней истоловой. Наконец хлопоты завершились. Вещи были отнесены в комнаты для гостей,на столе появились коньяк, сыр, лимоны, кулебяка с мясом. Маня, Дегтярев и всеостальные сели к столу, я взяла в руки заварной чайник… И тут ввалились Зайка сАркадием. Супруги выглядели хмурыми, очевидно, опять успели поругаться. Мой сынпостоянно выясняет отношения с женой, вернее, это Ольга беспрестанно лезет нарожон. Не далее как вчера она чуть не убила Кешу, имевшего глупость, сидя всвоей машине, ткнуть пальцем в проходившую мимо девушку и заявить: «Зая, глянь,какая шубка! Давай купим, тебе пойдет!»

Не дав ему договорить, Ольга налетела на муженька с воплем:

– Вечно ты на всяких дур засматриваешься.

Похоже, и сегодня произошло нечто подобное, потому что Зайкас надутым лицом оглядела столовую и заявила:

– Здрасьте! У нас опять гости! Не передать словами, как ярада!

Чтобы она не продолжала хамить, я мигом заулыбалась:

– Заинька, ты не знакома с Генкой, а Кеша его хорошо знает.

– Привет, – буркнул Аркадий и, сев за стол, спросил: –Нормальная еда есть?

– Ты не узнал Гену? – продолжала я попытки поддержатьсветскую беседу. – Это же…

– Узнал, – весьма невежливо рявкнул Аркадий, – папочка номерчетыре. Кстати, почему коньяк на столе? Насколько я помню, вы, Геннадий,алкоголик?

Повисло молчание. Чтобы разрядить обстановку, я глупозахихикала и попыталась исправить положение:

– Скажешь тоже, алкоголик! Гена просто любит немного выпить.

– Алкоголик, – отрезал сын, – и расстались вы после того,как он сначала в течение года беспробудно квасил, вытаскивая из нашего домавсе, что плохо лежит, а потом избил тебя. Неужели забыла?

Я тяжело вздохнула. Было дело. Тихий, интеллигентный Генаделался абсолютно невменяемым, приняв стакан водки. Сначала я, как все женыалкашей, была полна энтузиазма. Конечно, я его вылечу! Ради любви ко мне Генкаобещал бросить пить. Он хороший доктор, вот зашьется, и заживем…

Черта с два! В наркологический диспансер супруг идтикатегорически отказался.

– Я не алкоголик, – ревел он, жадно глотая утром сырую воду,– захочу и сам брошу пить.

Но, видимо, одного хотения мало. Генку выгнали с работы, оносел дома и вошел в глубокий запой. Он действительно тащил из нашего небогатогодома вещи и пропивал их. И вот однажды, не найдя ничего подходящего, он схватилмой кошелек, где лежала последняя трешка. Я решила не отдавать портмоне,завязалась драка. В результате боевых действий я оказалась на полу с подбитымглазом. Кинувшийся мне на помощь Кешка был легко отброшен в сторону. Довольноухмыляясь, Генка сунул купюру в карман и сказал:

– Ну что, поняли, кто тут хозяин?

С этими словами он исчез за дверью. Я посмотрела на сына,увидела, что по его бледному лицу катятся злые слезы, и приняла решение: все,финита ля комедиа. Может, кто и способен перевоспитать алкоголика, но мнеслабо. К тому же никакой жертвенности в моем характере нет, унижение я переношус трудом и не хочу тратить свою жизнь на пьяного идиота.

Когда поздно вечером Геннадий явился домой, его ждалсюрприз: плотно запертая дверь и сумка с вещами у порога. Я собрала все – незабыла ни бритву, ни тапочки. Возмущенный Гена начал ломиться в дом, но оншумел совершенно напрасно. Мы с Кешей, закрыв квартиру, уехали на ночь кКогтевым. Мужик колотил в створку ногами до тех пор, пока не явилась вызваннаясоседями милиция и не загребла его в обезьянник. А поскольку Генка был прописану матери, он получил пятнадцать суток, которые отрабатывал на заводе, насыпаясовочком стиральный порошок в коробки. Так что расстались мы врагами. Но этобыло давным-давно. Я честно вытеснила из памяти все неприятные моменты исохранила лишь хорошие воспоминания, простив Генку. Откровенно говоря, яполагала, что и Аркадий забыл про драку. Ан нет, сын оказался болеезлопамятным.

– Я не пью, – улыбнулся Гена, – очень давно. Вылечился изабыл.

– Все равно бутылочку уберу и бар запру, – бесцеремоннозаявил Аркадий, хватая коньяк. – Что же касается картин и дорогих побрякушек,коими нашпигован наш дом, то прошу учесть – имущество застраховано. Лучше дажене пытайся вынести что-то ценное в скупку, нарвешься на большие неприятности!Окажешься в своей Америке лет через семь, не раньше.

С этими словами он встал и вышел. Зайка уставилась круглымиглазами на Генку. Моя невестка способна пилить Кешу часами, методично и упорно.В каждой женщине сидит педагог, но стоит Зайке сообразить, что кто-то посмелзадеть ее муженька, как все мигом меняется. Обидчик Аркадия не проживет и пятиминут, столкнувшись с ней. Не испытывая никаких угрызений совести, она включиттретью передачу и переедет любого, кто, по ее мнению, оскорбил Кешу.

– Так вы, Гена, – протянула Ольга, – тот самый? Дебошир ипьяница? Очень мило! Располагайтесь, как у себя дома. А отчего к нам? В Москвегостиниц полно! Или вы все денежки пропили? Так попросите у Дашки, она у насбесхарактерная, подаст вам на бедность.

Резко повернувшись на каблуках, Заинька исчезла. Из коридорадонесся ее высокий голос:

– Котик, подожди меня, дорогой!

Я растерянно оглядела присутствующих. Вот уж не ожидала отсвоих такого поведения! Но впереди меня ждало еще большее потрясение. Маня,упорно молчавшая до сих пор, неожиданно встала и потянула за рукав Дегтярева:

– Папа, пошли! У меня задачка по алгебре не сходится!

Александр Михайлович опустил вилку и уставился на нее,открыв рот. Я хорошо понимала его удивление. Маруська всегда зовет моегоближайшего приятеля «дядя Саша», а когда злится на него, величает полковником.Да и с чего бы ей звать его папой? Дегтярев никогда не был моим мужем, скорейуж мы брат с сестрой, чем супруги. Хотя если поразмыслить, то АлександрМихайлович всегда вел себя по отношению к Машке как отец. Он ее любит,беззастенчиво балует и прощает ей то, что не простил бы никому другому.

– Ты, – начал было приятель, но, очевидно, получил отМаруськи пинок под столом, потому что сразу сменил тон, – ладно, пошли, решимзадачку.