В машине была сделана еще одна находка. На полу, возлепедалей управления, валялись часы Олега. Календарь показывал тридцать первоечисло, маленькая стрелка замерла на цифре три, большая на двенадцати.

Страшно злой Дегтярев заставил своих коллег шевелиться. Былоопрошено огромное количество народа. Рыльская улица небольшая, заставлена восновном доходными домами, построенными в начале XX века. Но сейчас на ихпервых этажах пооткрывались всякие торговые точки. Их оказалось более двадцати,однако никто из сотрудников не мог ничего сказать «по факту нахождения машины».Большинство, проносясь по улице к своему месту работы, просто не смотрело посторонам. Олега никто не видел, а если и наткнулся глазами, то мгновенно забыл,что и неудивительно: ничего особенного во внешности Гладышева не было, простохорошо одетый мужчина средних лет. Вот носи он на голове синий ирокез или выйдииз автомобиля в шотландском килте, может, и задержал бы кто-то на нем свойвзор. Хотя в наше время народ ничем не удивишь.

И вновь пришлось признать: человек исчез в центре бурногогорода без всякого следа, испарился, словно капля воды на горячей сковородке.Не удалось даже узнать, что он вообще делал на Рыльской улице. Гарик Сизов сказал,что отпустил своих служащих в час дня, все-таки Новый год. Народ выпил побокалу шампанского и разбежался. Потом кутюрье поднапрягся и вспомнил, что Олеготказался пить «Вдову Клико», сказав:

– Мне надо за город ехать, друзей поздравить.

Следствие зашло в тупик, Дегтярев, любивший Олега, ходилмрачнее тучи, а для нас с Ленкой наступил новый виток развития событий, мыкинулись к гадалкам и экстрасенсам. Знакомые специалисты этого профиляоказались почти у всех приятелей, и каждый говорил: «О, это такая женщина!Мигом все увидит!» или «Только к этому дядьке, он просто уникальныйспециалист».

Может, так оно и было, но нам колдуны, биоэнергетики иясновидящие не помогли. Мнения их оказались диаметрально противоположными.Одни, глядя на фото, сообщали: «Жив! Вернется через два года». А на наш вопрос:«Где он сейчас?», как правило, следовал маловразумительный ответ, что-то вроде:«Из-за большой концентрации энергетических сгустков не представляется возможнымвыделить ментальную сущность».

Одна бабка заявила, что Гладышев в Колумбии, другаяпосоветовала съездить на 175-й километр Минского шоссе.

– Увидите там избу, – вещала она, – в ней он, на кровати,без ума и сознания.

Естественно, мы помчались по указанному адресу, обнаружили,что со 150-го по 180-й километр магистрали тянется довольно густой лес, безвсяких признаков жилья, и совершенно разбитые вернулись домой.

Потом мы еще многократно мотались в область, потому чтодругая половина «видевших сквозь стены» твердо уверяла: «Он погиб».

И называла четкий адрес могилы. Ну, допустим: деревняСкопино, за околицей у мусорной кучи, отсчитать семь шагов на запад, десять насевер, копать на глубину метра.

Мы с Ленкой, как две дуры, прихватив саперные лопатки, ехалина поиски захоронения. Дальше начинался самый настоящий ужас. Мы находилинужные населенные пункты, шли за околицу, видели помойки, отмеряли шаги, рылисьв тяжелой земле, хорошо хоть зима оказалась слякотной, и… всегда что-нибудьнаходили: полуразложившуюся кошку, собаку, козу… Для меня до сих пор остаетсятайной: может, экстрасенсы и впрямь что-то видят, просто не до конца! Ведьмертвые тела присутствовали в указанных точках. Или они просто дурят людямголову, а найденные умершие животные тут ни при чем. Совпадение? Полгода мыездили туда-сюда, потом настал июнь, и Ленка сказала:

– Все. Он мертв, теперь ясно, что никогда не вернется. Ябольше никуда не поеду.

Честно говоря, мой энтузиазм тоже иссяк, и поиски мыпрекратили.

У Ленки, естественно, начались финансовые затруднения, нет,в журнале платили хорошие деньги, но она не привыкла считать расходы, жизнь сОлегом ее все-таки избаловала. Пару раз я пыталась всучить Гладышевой деньги,но она с улыбкой заявляла: «Нам вполне хватает».

Но беда редко приходит одна. В июле очередные жильцы,снимавшие гладышевскую дачу, напились и устроили пожар. Выгорело несколькодомов, Ленка лишилась еще одного источника дохода и стала распродавать своипобрякушки, о чем мне не преминула сообщить с плохо скрываемым злорадствомНинка Расторгуева.

Я вновь попыталась сунуть Ленке денег и опять наткнулась накатегорическое нежелание их принимать. Потом ее жизнь потихоньку сталаналаживаться. Алешке она наняла няню и начала мотаться по командировкам,зарабатывала на жизнь. Об Олеге Ленка больше не заговаривала, казалось, оназабывала мужа. Во всяком случае, пятнадцатого октября, когда мы отмечали еедень рождения, Нинка сказала мне:

– Вот и все, похоронен Олег прочно, скоро наша вдова замужвыскочит. Глянь, как отплясывает!

Я посмотрела на раскрасневшуюся Лену, танцевавшую сДегтяревым, и промолчала. Расторгуевой бесполезно что-либо объяснять, Нинкувсегда переполняет злоба. Но я-то знаю, что Ленка до сих пор надеется навстречу с Олегом. Дня за два до праздника она с тоской сказала мне:

– Уж лучше бы точно знать, что его убили, увидеть тело,оплакать, похоронить, а потом ходить на могилу. Хуже всего – неизвестность. Всекажется: а вдруг сейчас вернется, откроет дверь… Иногда я даже ночью просыпаюсьоттого, что слышу, как ключ в замке поворачивается…

Я только вздохнула, не приведи господь самой испытать такое!Хотя все мои бывшие мужья вроде живы, только о последнем, Генке, укатившем вАмерику много лет назад, ничего не известно. Но мне, честно говоря, не слишкоминтересно, что с ним. Любовь прошла давным-давно.

Больше мы с Ленкой об Олеге не разговаривали, и вот теперькто-то подложил ей в почтовый ящик двадцать тысяч баксов и записку, якобынаписанную пропавшим мужем. А поскольку я неоднократно пыталась всучить Ленкеденьги, она и решила, что сия идея пришла мне в голову.

В столовой Ленка села в огромное кожаное кресло и заклацалазубами.

– Лучше ляг на диван, – велела я.

Она молча повиновалась, я завалила ее пледами, налила рюмкуконьяка, сбегала на кухню, велела Катерине быстро сделать что-нибудь горячее ивернулась в комнату.

Очевидно, спиртное подействовало, потому что Ленка слегкапорозовела и сбросила пледы. Я села возле нее и голосом, которым хорошаямедсестра разговаривает с больным, спросила:

– Ленуля, может, вспомнишь, как обнаружила эти деньги?

– Сначала мне понадобился хлеб, – машинально ответила она.

– И что?