– Ты не переживай, – принялась я утешать подругу, – если бычто серьезное стряслось, то давно бы тебе позвонили. У дурных вестей быстрыеноги. Может, колесо проколол и сейчас чертыхается где-нибудь на обочине.

Следующий звонок прозвучал первого января около десяти утра.

– Олег не появился, – сообщила Ленка, – он пропал!

Я понеслась к Гладышевой.

С тех пор прошел год, даже больше, потому что сейчас уженачало февраля. Олег так и не вернулся, и мы с Ленкой прошли все круги ада,уготованные тем, у кого пропадали родственники.

Отнесли заявление в милицию, которое там сначала не желалибрать, сообщив, что сотрудники завалены серьезной работой и до нас им дела нет.Затем мы принялись обзванивать больницы, морги… Искали Олега в следственныхизоляторах, психиатрических клиниках и домах-интернатах для слабоумных. Мыразослали объявления с его фотографией, наверное, во все выходящие газеты ижурналы, пробились на телевидение и радио. Результат – чистый ноль. Получалось,что человек бесследно испарился посреди бела дня в огромном мегаполисе.Гладышева никто не видел, впрочем, его машину тоже. Нажав на все кнопки ииспользуя связи полковника Дегтярева, я сумела сделать так, что «Жигули» Олегабыли объявлены в розыск, на этом моя энергия иссякла. Ленка сломалась раньше.Сначала она тихо плакала, а потом сказала:

– Его нет в живых.

– Погоди, – цеплялась я за последнюю надежду, – вдруг он оттебя просто убежал.

– Убежал? – поразилась Ленка. – Куда? Зачем?

– Ну, полюбил другую…

Она устало улыбнулась:

– Большей глупости и придумать нельзя! Убежал! Ладно,предположим на секунду, что ты права, хотя более идиотское предположениесделать трудно. Но Алешка?! Меня еще Олег теоретически мог бросить, но сынаникогда.

Я растерянно молчала, а что можно было сказать?

Через месяц мне позвонила Нинка Расторгуева и затарахтела:

– Говорила же, что Олег от Ленки уйдет!

– Заткнись, – буркнула я, – нашла повод для радости. Скорейвсего, Олежки нет в живых.

– Да не волнуйся, в порядке он, – хихикнула Нинка.

– Ты что-то знаешь? – встрепенулась я. – А ну выкладывай,живо!

– Его машина стоит на углу Рыльской улицы, возле банка! –радостно выкрикнула она.

– Откуда знаешь? – закричала я, вскакивая.

– Не ори, – окрысилась Нина, – сама видела, пошла себеботиночки присмотреть, шлялась по центру, гляжу, его тачка стоит!

– Ты не перепутала?

– Нет, конечно! Во-первых, номер совпадает, а во-вторых, уОлега на ветровом стекле наклейка красуется: «Дом моделей Гарика Сизова».

– И ты не подождала его?

– Кого, Гарика?

– Нет, Олега!!!

– А зачем, – нагло ответила она, – ясное дело, Олежка отжены слинял, они и без меня разберутся.

Проклиная вредную Расторгуеву, я, не сказав никому ни слова,рванула в центр Москвы. Часы показывали десять вечера. Разум говорил, что,скорей всего, Олег давным-давно уехал, но сердце надеялось: а вдруг?.. Я чутьне умерла от радости, когда, повернув на Рыльскую улицу, увидела несколькомашин. Одна из них принадлежала Олегу. Но через пару секунд радость смениласьрастерянностью. Автомобиль выглядел заброшенным – у него были отломаны боковыезеркала и щетки, а сам он забрызган грязью почти до самой крыши. Прошлой зимойстояла теплая погода, мело только в декабре, потом весь январь лил дождь.

Чуть не плача, я понеслась к Александру Михайловичу и,наверное, впервые в жизни устроила истерику с хохотом и слезами. Дегтярев сталназванивать приятелям в ГИБДД и районные отделения милиции. Через день мы зналиправду.

Оказалось, что машина Олега простояла на Рыльской улицемесяц. Когда открыли двери, на заднем сиденье лежали красиво упакованныеподарки, которые он вез нам, в Ложкино. Я только судорожно вздыхала, глядя, какмилиционер осторожно разворачивает блестящую бумагу, заботливо украшеннуюбантиками и веселыми открытками. Я уже упоминала, что Олег всегда хорошозарабатывал, он и подарки для нас приготовил с любовью. Для Аркашки былаприпасена бутылочка дорогого виски, Зайке предназначалась невероятной красотысобачка, Машке – библиографическая редкость: анатомический атлас животных,выпущенный в XVIII веке, Дегтярев нашел бы под елкой трубку и пачку табака.Меня ожидала картина, изображавшая мисс Марпл, – Олег всегда подсмеивался надмоей страстью к детективам. Гладышев не забыл никого. Отдельно лежали игрушкидля моих внуков, ночная сорочка для кухарки Катерины, элегантный шелковыйплаток для домработницы Ирки, перчатки для садовника Ивана. Но окончательнодобил меня самый последний пакет, в нем лежали кости, купленные всем нашимсобакам, искусственные мыши, которыми Олег хотел порадовать кошек, зерноваясмесь для хомячков и крысы Фимы… Была даже банка мотыля, которого обожает нашажаба. Увидав плоскую железную коробочку, на крышке которой красовалосьизображение улыбающейся лягушки, я вновь потеряла самообладание и закатилаистерику.

Сразу же выяснилось кое-что интересное. Во-первых, один изохранников бутика, расположенного напротив банка, сказал, что уже давно видел«Жигули» на этом месте. Более того, парень, решив проявить бдительность,сообщил в местное отделение милиции о том, что у дверей деньгохранилищаприпаркована бесхозная машина. Секьюрити поблагодарили и… никаких мер неприняли. Оставалось удивляться, отчего не насторожилась охрана банка, но, когдасотрудников местной службы безопасности допросили, они, не смущаясь, заявили:

– У нас своя стоянка, а на улице полно всяких машинкантуется, тут центр, кругом магазины, кафе… Мы что, должны на все автомобиликидаться? Да и прав таких у нас нет. Вот кабы на нашей парковке кто тачкузабыл, мигом бы шум подняли.

Когда Дегтярев услыхал все это, шея у него стала пунцовой.Ведь мимо «Жигулей», объявленных в розыск, ежедневно проходили сотрудникиправоохранительных органов, и ни одному из них не пришло в головупоинтересоваться, отчего тут, в центре Москвы, зарастает грязью автомобиль.Спешу напомнить вам, что крохотная Рыльская улица находится в двух шагах отшироко известного дома номер тридцать восемь на Петровке.

– Никому ни до чего нет дела, – рычал Александр Михайлович.