Я покачала головой, удивленно наблюдая за тусклым свечением. Беседовать с маркизом не хотелось вообще, но любопытство оказалось сильнее.

— И как они работают? Из чего черпают энергию?

— Это частички ливиума, открытого графом Ершовым совсем недавно. Они заперты в сферы из особого стекла, в которых живет крупица воздушной стихии. Род Никитиных наследовал власть над эфиром, чем охотно делится с империей. Говорят, всего через пару лет такие сферы заменят обычные свечи во всех домах Старороссии.

— В вашем доме тоже есть такие? — От любопытства я совсем осмелела и, только задав неуместный вопрос, поняла, что позволила себе лишнего. А потому постаралась как можно скорее загладить вину. — Прошу прощения, ваше сиятельство, мне не следовало быть столь любопытной. Жизнь в Хвойном далека от той, что проходит в Петергофе, и мне не доводилось знать ни о чем подобном.

Стало неловко. Я будто бы призналась перед совсем чужим человеком в том, что не гостила в родовом доме отца почти восемь лет, и детская обида заставила сжать кулаки сильнее. Видно, это не укрылось от министра, который тут же спросил:

— Вы ведь не виделись с графом в последние годы?

Отвечать на этот вопрос почему-то казалось тяжелее всего, но это всего лишь начало, а потому мне следует собраться.

— Нет.

— Долго? — Кажется, маркиз снова наблюдал за мной с нескрываемым интересом.

— Долго. Последние несколько лет. Пять, если точнее. В первые три года моего обучения он проездом бывал в поместье деда, куда мне разрешалось прибыть на каникулы, потом…

— Ясно. — Голос маркиза снова зазвенел ледяными нотками. — Опознать сможете?

Я задумалась. А ведь Николай Георгиевич впервые спросил, смогу ли я узнать отца. И теперь я сама сомневалась. Но память хранила общую черту, которая, как я надеялась, не исчезла, и потому ответила:

— Смогу. Если вы не против, мне бы хотелось поскорее закончить.

Маркиз кивнул. Бережно придержал меня под локоть, пока мы поднимались по скользким после ночного дождя ступеням, и обратился к швейцару, стоявшему в дверях:

— Доброй ночи, Миша. Нас ждут.

Мужчина средних лет склонился в низком поклоне. Ничто в нем не выдало интереса к тому, как мы выглядели. Он даже не позволил себе разглядеть явные следы лесного побоища. Лишь неприкрытое восхищение министром:

— Ваше сиятельство.

Удивленная, я позволила господину Левшину провести меня через едва освещенное фойе к широкой лестнице с вычурными перилами. И все это время думалось о том, как часто Николаю Георгиевичу приходилось возвращаться в министерство в таком виде? А может, это далеко не самое необычное, что удалось увидеть здешнему швейцару?

— Верхнюю одежду оставите у меня в кабинете, — прервал рассуждения маркиз. — Ночью здесь можно найти немногих.

Он снова подал руку, помогая подняться по ступеням, и тут же заверил:

— Но секретарь на месте, она приготовит отвар.

Спорить не стала. Да и какая разница, где можно оставить плащ? Правила приличия? Они давно забыты, учитывая произошедшее возле кладбища. Так стоит ли беспокоиться о меньших условностях?

В приемной нас встретила невысокая девушка лет двадцати. Худенькая, с кукольным личиком в обрамлении светлых волос, она смотрела на огненного мага так же преданно и восхищенно, как и швейцар у дверей. И лишь поначалу во взгляде проскользнула обеспокоенность. Ее выдали ладони, взметнувшиеся к порезу на щеке министра. Но секретарь мгновенно взяла себя в руки, подав ему папку с бумагами. Неужели их связывает не только служба? И может ли эта миловидная девушка быть влюбленной в подобного человека?

Я всерьез тревожилась, не применил ли господин Левшин к служащим то самое внушение, которым не побрезговал в пансионе. Но Николай Георгиевич держался с коллегой крайне сдержанно, лишь попросив:

— Мария, будьте так любезны забрать у ее сиятельства графини Ершовой плащ и приготовить травяной отвар, возвращающий силы после магического воздействия. Мы подождем в кабинете.

Плащ приняли с вежливой улыбкой, заверив, что отвар будет спустя минуту. Но во взгляде секретаря проскользнула неприязнь. Знает о моем отце? Или же просто не желает видеть возле маркиза никого, кроме себя?

Едва мы вошли в кабинет, Николай Георгиевич отошел к дальней стене, проскользнув в распахнувшуюся раздвижную дверь. Ненадолго исчез в темном помещении, из которого мгновенно послышался глухой шум возни и всплеск воды. И спустя всего минуту вышел свежевымытым, в новом костюме, без малейшего намека на недавнее приключение.

Горячий отвар подоспел тут же. От чашки пахло луговыми травами, среди которых легко узнавались мята и зверобой, но ощущалось и кое-что еще. Я бросила вопросительный взгляд на огненного мага и только после его разрешения сделала первый глоток.

Напиток оказался слишком горячим. Губы обожгло, как в тот самый раз, когда министр воспользовался даром, чтобы отнять у меня часть силы. Вспомнив об этом, я резко отстранилась от чашки, что не укрылось от Николая Георгиевича.

Легкая улыбка и насмешливый голос маркиза:

— Не торопитесь, госпожа Ершова. Впереди вас ждет долгая ночь, и силы вам еще понадобятся. Я подожду сколько нужно.

Смеется. И мне не остается ничего другого, как, не обращая внимания на жар напитка, выпить его разом.

— Давайте покончим с этим скорее, ваше сиятельство. День был трудным, а мне не терпится попасть домой.

Домой? В дом отца я не попаду еще с неделю, а казенная квартира… Маркиз наверняка понимает, как это унизительно. И все же делает вид, что не заметил оплошности:

— Как скажете, Ольга… Савельевна.

Снова насмешливый взгляд в мою сторону:

— Тела хранятся на нижних уровнях. Если вы готовы, мы можем спуститься в препарационный зал.

Дорога вниз заняла гораздо меньше времени, чем наверх. Странно, что я не слышала раньше об этом травяном отваре, потому что работал он превосходно: с каждой минутой ощущалось, что дышится все глубже и ровнее, а шаги становятся более уверенными.

Спустившись на первый этаж, мы прошли через небольшую арку, из которой открылся длинный коридор, увешанный зеркалами. Я страшилась даже взглянуть в блестящую поверхность, опасаясь увидеть в ней испуганную девушку. Только изжить страх можно лишь одним способом.

Бросив короткий взгляд в зеркало, поняла, что все не так уж и плохо.

В отражении на меня глядела среднего роста юная девушка с расправленными плечами и идеально ровной спиной. Каштановые волосы забраны назад, выбиваясь местами после… стальной хватки маркиза.

На щеках проступает розовый румянец, окрашивая скулы уверенными мазками. Господи, как же стыдно! Но я не отвожу взор, и огромные синие глаза, доставшиеся мне от матери, встречают взгляд без тени страха и сомнения. Все верно, мне нечего скрывать. И, пожалуй, впервые в жизни я уверена: справлюсь.