Собака совершенно освоилась с этой задачей, выполняла еебыстро и успешно, но вот в очередной раз вместо сухарного порошка в этоустройство положили кусок свежего мяса (вот уж поистине собачий деликатес!).Что же произошло? Собака, как и обычно, т.е. следуя своей привычке, подбежала кэтому устройству и специальным образом открыла его крышку, но, не обнаружив тамсухарного порошка, впала в ужасное беспокойство, отказалась от мяса (вы можетесебе это представить?) и вообще полностью лишилась способности справляться сэтим заданием!

Мясо, конечно же, лучше сухарного порошка, но, если,согласно привычке (или, иначе, динамическому стереотипу), должен быть порошок, мясоуже не подходит, причем ни под каким соусом. Инстинкт самосохраненияинтересуется не последствиями поведения, а строгим и непременным выполнениемвсех пунктов, заложенных в программу данного поведенческого стереотипа.

Гусыня Лоренца

Однако все эти выкладки великого русского ученого нуждалисьв пояснении, которые и дал другой нобелевский лауреат, австрийский ученыйКонрад Лоренц — человек удивительный во всех отношениях. Кстати, одну из своихсамых известных книг — «Оборотная сторона зеркала» — он написал не где-нибудь,а на территории «бывшего Советского Союза», в Армении, где он оказался в лагередля военнопленных. Причем надо признать, что Лоренц настрадался как от той, таки от другой стороны, участвовавшей во Второй мировой войне: гитлеровцы лишилиего кафедры в Вене, а потом призвали войсковым врачом на фронт, а нашидоблестные спецслужбы использовали будущего лауреата Нобелевской премии наподсобных работах. Лоренц выживал, питаясь армянскими скорпионами, чем сильнопугал своих тюремщиков.

Параллельно, прямо в лагере, он занимался работой над своейкнигой, снискавшей впоследствии мировую известность, причем писал ее гвоздем спомощью марганцовки на мешках от цемента! Впрочем, надо отдать должное нашимгероическим бойцам НКВД, которые разрешили Лоренцу вывезти его рукопись поосвобождении из лагеря, правда, взяв с него обещание, что в ней нет и не будетникакой «антисоветчины». Однако «антисоветчины» в этой книге предостаточно,правда, Лоренц не врал, когда давал свое обещание, он просто не мог и подумать,что то, что он пишет, может быть признано в СССР «антисоветчиной». Впрочем,речь не об этом.

В одной из своих книг — «Агрессия (или так называемое„зло“)» — К. Лоренц рассказывает о серой гусыне по имени Мартина. Ученыйвоспитывал ее «начиная с яйца», а потому она доверялась ему, как собственномуродителю. Когда Мартина немного подросла, Лоренц стал приучать ее ксамостоятельности. Одним из элементов программы было обучение гусыни взбиратьсяна второй этаж дома, где располагалась спальня. Первый раз Мартина, конечно,сильно испугалась, столкнувшись с новым для нее поведением Лоренца, который,против обыкновения, не понес ее по лестнице, а стал ее «заманивать».Испугавшись, Мартина бросилась к окну, расположенному в нескольких метрах отлестницы (обычная для гусей реакция в ситуации опасности — бежать на свет). Но,в конце концов, затея Лоренца удалась — Мартина освоила задачу.

Дальше движение к окну перед подъемом на второй этаж вошло встереотип поведения Мартины. Всякий раз, когда гусыня подходила к лестнице, онасначала прогуливалась в сторону окна и лишь затем поднималась по ступенькам.Постепенно длина прохода к окну сокращалась, эти движения становились, по сутисвоей, символическими.

Однажды Лоренц сильно засиделся, работая над какой-то своей книгой,и совсем позабыл впустить Мартину в дом. Уже стемнело, когда он все-такивспомнил о своей воспитаннице. Вспомнил, поспешил к двери, открыл ее, иперепуганная насмерть Мартина, как ошпаренная, вбежала в комнату. Гусынябросилась прямиком к лестнице, взбежала с разбегу аж на пятую ступень… И тутпроизошло нечто! Мартина вдруг остановилась, как вкопанная, вытянула шею (чтотипично для гусей при сильном испуге) и, приготовившись к бегству, расправилакрылья. Кроме того, она издала предупреждающий крик и едва не взлетела! Чтослучилось?! Лоренц был в шоке, но произошедшее дальше и вовсе повергло его внастоящий исследовательский транс.

Есть старая трагикомическая история о проповеднике измаленького американского городка, купившем, не зная того, лошадь, на котороймного лет ездил пьяница. Этот Россинант, в результате сформированной у негопривычки, заставлял своего преподобного хозяина останавливаться перед каждымкабаком и заходить туда хотя бы на минуту; в противном случае лошадьотказывалась двигаться с места. В результате преподобный приобрел дурную славуу прихожан и спился. Эта история всегда рассказывается только в шутку, но онаможет быть и буквально правдива.

Конрад Лоренц

Мартина секунду помедлила, потом повернулась и быстро-быстроспустилась на пять ступеней вниз. Далее, словно бы выполняя какую-точрезвычайно важную миссию, она пробежала весь первоначальный путь до окна,покрутилась там (причем был вечер, а потому окно было темным!), развернулась иотправилась обратно к лестнице, где опять, поднявшись на пятую ступень,оглянулась кругом, встряхнулась и произвела принятое у серых гусей движениеприветствия. «Я едва верил своим глазам! — пишет К. Лоренц. — У меняне было никаких сомнений, как истолковать описанное происшествие: привычкапревратилась в обычай, который гусыня не могла нарушить без страха». Вот вам игениальное научное открытие, сделанное, как говорится, почти на ровном месте,если, конечно, не считать лестницы. Почти Архимед!

Но шутки в сторону. К. Лоренц представил нам замечательнуюиллюстрацию работы инстинкта самосохранения, защищающего животного отнеизвестности, за которой, кто знает, может скрываться чудовищная опасность.Иными словами, нарушение привычной формы поведения вызывает в нас негативныеэмоции, чтобы мы не отступали с «проторенной дороги».

Приметы и предрассудки

Именно благодаря этому механизму, который К. Лоренц описална своей гусыне, перелетные птицы умудряются совершать свои длительные вояжи ссевера на юг и обратно, никогда не сбиваясь с дороги. На маршруте их держитстрах, любое отклонение с трассы неизбежно его вызовет и заставит птицвернуться на прежнюю траекторию.

Но что там птицы! Вспомните себя, какое чувство испытываетевы, когда стучите по дереву, «чтобы не накликать беду», когда плюете черезлевое плечо, встретившись с черной кошкой, когда смотритесь в зеркало,вынужденные вернуться домой, позабыв там какую-то вещь. Вспомнили? Это чувствостраха, страха, возникающего при нарушении привычного стереотипа поведения.

Нарушение динамического стереотипа

Иван Петрович Павлов, которого в одном из нашумевшихсовременных романов автор назвал «Небесным Павловым», рассказал о феноменединамического стереотипа столько, что на столетие могло бы хватить. Именно онсформулировал и основное интересующее нас здесь положение: при всяком нарушениипривычного стереотипа поведения животное испытывает целый перечень негативныхэмоций (и в первую очередь — страх), а при возобновлении этого стереотипа,напротив, испытывает эмоции положительные (радость или удовлетворение).