– Много дали?

– Пятнадцать.

– В общем-то лучше, чем электрический стул… Хотя здесь на тот свет отправляют через газовую камеру, а до 42-го – на виселицу. А меня посадили за финансовые махинации, – признался Моррис. – Поимел свою компанию на 250 тысяч, получил семь лет, из которых год и два месяца уже отсидел. Правда, – хмыкнул он, – деньги они так и не нашли.

– Что, закопали в саду под деревом? – в свою очередь усмехнулся я.

– Хотите узнать, где я прячу деньги? – шутливо погрозил пальцем налоговый агент. – Этого не знает даже моя жена… – Он вздохнул, а глаза за стёклами очков резко погрустнели. – После приговора она тут же со мной заочно развелась, продала дом и вместе с нашим двенадцатилетним… теперь уже тринадцатилетним сыном уехала жить к своей матери в Небраску.

– Печально… Ну да бог с ними, с вашими деньгами, у меня и своих хватает. А что вы скажете о тюремных порядках? По пути с нами ехал один зэк, который здесь якобы уже сидел, но к его словам я отношусь с долей изрядного недоверия.

– О, – оживился Моррис, – о порядках вы должны всё знать, иначе и впрямь трудно придётся. Вы же ведь впервые оказались за решёткой, как я полагаю?

«Ага, впервые», – хмыкнул я про себя.

– Кстати, обойдёмся без фамильярностей, здесь ты можешь звать меня просто Фил, – как можно дружелюбнее улыбнулся я сотрапезнику, почему-то вспомнив русское слово «простофиля».

– Хорошо, тогда для тебя я просто Джеймс, – ещё шире улыбнулся Моррис. – Так вот, слушай и ешь, а то нас скоро погонят на работу. В общем, тюремное сообщество в основе своей поделено на банды. Членство в той или иной из них зависит от расовых критериев. Есть «белое братство», банда итальянцев, банда выходцев из Латинской Америки, банда мексиканцев, евреев и чёрные, которые стараются держаться вместе. А ещё есть проповедник – Чокнутый Мо. Правда, чокнутым его называют за спиной, побаиваются. Он обедает с другой сменой, после нас. Ходит и проповедует, да так ловко, что у него уже появилась своя паства, которую при желании можно и бандой назвать. С ним лишний раз стараются не связываться, они там все какие-то фанатики, за своего лидера глотку перегрызут. В общем, кто в какой банде, можно увидеть во время прогулок во дворе, там каждая группа занимает свой сектор, и горе тому, кто случайно попал на чужую территорию.

– И что, все вновь прибывшие обязаны выбрать себе банду? – хмыкнул я.

– Не обязательно, полно тех, особенно среди белых, кто не принадлежит ни к одной из группировок. Я, например, из таких. Конечно, нам поодиночке труднее постоять за себя, но мы особо и не выделяемся.

«В общем, каста мужиков», – подумал я.

– Но вообще принадлежность к той или иной группе – это часто вопрос жизни и смерти для новичков, которые занимают низшую ступень в тюремной иерархии. Чтобы стать членом банды, необходимо пройти ритуал посвящения – выполнить определённое задание. Например, избить указанного заключенного или достать наркотики.

– А смертников много?

– Об одном точно знаю, зовут Кэрил Чессмен, так называемый «бандит с красным фонарём». Он в камере смертников с 48-го. Несколько раз его доставляли в камеру ожидания, но каждый раз приговор откладывался. Чудак, на суде отказался от услуг адвоката, сам себя защищал. А так, может, и пожизненным отделался бы.

– И за что этого «шахматиста»[19] сюда упекли?

– Грабитель и насильник.

– Так он даже не убил никого?

– Порой американское правосудие выкидывает неожиданные номера. Ты можешь убить десяток человек и получить пожизненное, а можешь, как Чессмен, грабить и насиловать, но оказаться на… Что ж меня всё к электрическому стулу тянет?! В общем, можешь оказаться в газовой камере.

– Действительно, правосудием это назвать язык не поворачивается… Побеги случаются?

– Хочешь пойти по стопам Винсента Перри?[20] – хмыкнул Моррис. – Да, несколько попыток было, одна уже при мне, но все они заканчивались неудачей.

– Ладно, забудем о побеге… А что ты можешь сказать о моём соседе?

– Каком именно?

– Меня подселили к Молчуну Лу, – покосился я на негра. – Он не немой, случайно?

– Нет вроде, иногда мычит что-то членораздельное. А в основном не пойми что. Да и не так уж много желающих с ним общаться.

– А так-то он тихий? В смысле – не кидается на людей?

– Тихий вроде, но странный. Да ты и сам уже, наверное, успел заметить. Сразу и не скажешь, что он вырезал свою семью.

– То есть как вырезал? – едва не поперхнулся я фасолью.

– А ты думал, его за что сюда упекли? Рассказываю, что сам от других слышал, – понизил голос Моррис. – Жил он в Бронксе с отцом и матерью. Парень физически здоровый, но у него с детства с головой что-то не в порядке. Вот они и ухаживали за своим единственным сыном, который вымахал в настоящего Кинг-Конга. Видел этот фильм, в 33-м сняли?

– Видел, и смеялся от души. Когда выйду на свободу, сниму нормальный фильм, а не это убожество.

– С удовольствием посмотрю твою работу… если доведётся… Так вот, парень рос тихим, но однажды шесть лет назад среди ночи взял и прирезал своих немолодых уже предков. Перерезал горло отцу и матери тупым ножом. А потом как ни в чём не бывало отправился на боковую. Утром к ним стучится соседка. Молчун Лу открывает. Она просит, мол, позови мать, а он башкой трясёт. Она зашла, глядь – мать с отцом в луже крови в постели лежат. Ну и вызвала копов. По-хорошему, Молчуна надо было в психушку забрать, но врачи решили, что он осознаёт свои действия, так его сюда и определили на двадцать пять лет.

Ничего себе, вот так повезло мне с соседом! Если бы я знал его прошлое до вчерашнего отбоя, то ночное происшествие могло бы довести меня до инфаркта. А ну как вдруг и меня он ночью… того? Хотя откуда у него взяться ножу… Но такой детина мог бы и голыми руками придушить, особенно спящего.

– А какие у вас тут развлечения? – поинтересовался я, чтобы сменить тему.

– Ну, смотря что под этим ты имеешь в виду. Я, например, сразу записался в библиотеку, там можно полистать подшивки газет, а на руки взять книги, но не больше двух зараз. Некоторые ещё во вполне приличном состоянии. Раз в месяц в большом зале нам устраивают кинопоказ. Крутят в основном комедии и музыкальные фильмы. Кто-то занимается спортом во дворе, там же песчаное поле для игры в футбол[21]. Между прочим, хороший вариант, если нужно с кем-то разобраться типа на законных основаниях, так как защитной амуниции практически никакой. После некоторых матчей кто-то из зэков оказывается в лазарете. Кстати, директор тюрьмы – большой любитель бокса и раз в три месяца устраивает здесь турнир среди заключённых со ставками в подпольном тотализаторе. Победитель получает хорошие премиальные, а он обычно один – Эшли Редфорд. Мало желающих выходить с ним на ринг, он уже не одного зэка покалечил. Но это тоже как бы в рамках закона.