– Бу-бу, – пробубнил, не поднимая глаз, Молчун.

Тьфу ты, сплошная антисанитария! Но делать нечего, если уж надзиратели разрешают держать крыс, то придётся с этим смириться. Да и, в общем-то, мне не жалко, лишь бы ко мне не лезла. А сосед, похоже, малость того, хорошо, если обычный аутист.

– Фил Бёрд, – представился я, когда за мной закрылась решётчатая дверь.

Негр ничего не ответил, продолжая поглаживать своего грызуна. Ну и не больно-то хотелось, тем более я уже знаю, как его зовут.

Так, раз нижняя шконка занята, кинемся на верхнюю, мы люди непривередливые. В Ухтпечлаге, помнится, тоже на верхней чалиться пришлось. Улёгшись, вытащил из кармана робы маленькое семейное фото, где мы вчетвером – я, Варя с Даней на руках и Соня – позируем на фоне нашего особняка. Специально сфотографировались, я хотел, чтобы на случай, если мне впаяют срок, с собой была память о близких.

М-да, скучновато в камере на двоих без книг и даже свежей прессы. Я бы и от несвежей не отказался, не говоря уже о радио и телеприёмнике…

– Бу-бу, – донеслось снизу. Мой сосед всё же явно производил впечатление слабоумного, оставалось надеяться, что он тихий, а не буйнопомешанный.

Ровно в десять электрический замок закрыл двери всех камер одновременно, погасли лампочки, и я попытался уснуть, но долго не получалось, всё прислушивался к доносившемуся снизу ровному дыханию Молчуна. Тот уснул моментально, лёжа на спине и вытянув руки по швам, словно солдат. Я же лежал с закрытыми глазами час, два, а может, и три, пока наконец сон всё же меня не сморил.

…Мне снилось, будто я плыву в открытом океане. Плыву на спине, лениво подгребая руками. Надо мной лазурью растеклась небесная гладь без единого облачка, только слышен где-то крик чайки. Но тут что-то вдруг меня начало тянуть вниз. Я пытаюсь сопротивляться, как-то выгрести наверх, к воздуху, однако все мои попытки ни к чему не приводят.

Задыхаясь, я проснулся в липком поту, уставившись в темноту перед собой. Затем, почувствовав чьё-то чуть уловимое дыхание, повернул голову и увидел в ночном сумраке белки глаз. Жутковато это выглядело, и я невольно подвинулся к стенке.

– Ты чего?

Белки ушли вниз, после чего послышался скрип шконки первого яруса. Молчун Лу, так и не проронив ни звука, отправился на боковую. Меня же сон покинул окончательно. Блин, с таким соседом рано или поздно загремишь в психушку. Да ещё вон крыса в углу, кажется, шебуршится. Придётся днём высыпаться, когда камеры открыты и не так жутко. Да и то не факт, что усну. Только такой пытки мне не хватало!

Всё-таки спустя столько лет трудно вновь привыкать к тюремным порядкам. Да и возраст уже не тот, то в одном месте кольнёт, то в другом… А врачи здесь я представляю какие, небось, коновалы, привыкшие штопать резаные и колотые раны.

Утром встал с тяжёлой головой. Плюс настроение было паршивым. Не иначе начался отходняк, ведь только сейчас я отчётливо осознал, в каком унылом месте мне предстоит провести пятнадцать лет, лишь изредка получая возможность встречи с родными и близкими. Надежда на то, что Стетсону и адвокату совместными усилиями удастся вытащить наружу всю правду об убийстве с подставой, таяла с каждым часом. Я подозревал, что вся эта затея была тщательнейшим образом спланирована, даже несмотря на дефицит времени и на то, что о моём походе в «Голливуд» знали два с половиной человека. Вернее, три: Уайлдер, который собирался идти лечить зубы, и отиравшиеся рядом пара человек из персонала студии.

Так, так, так… А что мы знаем о тех двоих? Да почти ничего, разве что припомнилось имя одного, кажется, Квентин. Но они знали, что я буду в «Голливуде», следовательно, могли быть причастны к тому, что затем произошло. При первой возможности скажу об этом Стетсону или Спенсеру, пусть отработают эту ниточку. Возможно, если за неё потянуть, на свет божий может вылезти немало любопытного.

– Блок, на завтрак!

Крик надзирателя вернул меня в действительность. М-да, война войной, а жрать охота. Последний раз нас кормили вчера в придорожной забегаловке, а с того времени минуло порядка восемнадцати часов.

Сунув крысу за пазуху, негр потопал вниз, и я пристроился следом, влившись в людскую толпу.

– Тебя как звать-то, новенький?

Я покосился на голос. Сальные редкие волосы, нос набок, шрам над бровью, тонкие губы, гниловатые через один зубы… Неприятный тип, на полголовы ниже меня.

– А тебя? – вопросом на вопрос ответил я.

– Я смотрю, ты борзый, – угрожающе хмыкнул индивид и поплёлся дальше в сторону столовой, откуда уже доходили вполне аппетитные запахи.

Столовая представляла собой большой зал с рядами стоящих параллельно друг другу столов и скамеек. Одновременно тут могли разместиться человек двести, а то и триста. Я догадывался, что сидельцев в Сан-Квентине на порядок больше, поэтому, судя по всему, здесь питались в несколько заходов.

Н-да, это вам не та кормёжка, которой потчевали сидельцев в Бутырке и Ухтпечлаге. Жить можно, я даже почувствовал, как в животе забурчало.

Зэк на раздаче бросил Молчуну Лу в миску черпак картофельного пюре, сыпанул жареных бобов и полил сверху мясным соусом, но тот продолжал стоять, тупо пялясь на свою пайку.

– Ты чего, первый раз, что ли? – обратился к раздатчику стоявший позади Молчуна смуглый мужик лет пятидесяти. – Не знаешь, что ему всегда накладывают двойную порцию?

Только получив желаемое, Молчун Лу поставил тарелку на поднос, где уже присутствовали хлеб, салат и сок, и потащил его в зал для приёма пищи. Прежде чем приступить к трапезе, негр сунул кусочек хлеба за пазуху, и я живо представил, как крыса, обхватив еду лапками с крохотными розовыми пальчиками, уплетает угощение за обе свои щёчки. Следом за хлебом отправилось и политое соусом пюре на кончике ложки. На этот раз я даже разглядел крысиную мордочку, тычущуюся в мятый картофель.

Что удивительно, против подобного не протестовали ни зэки (была только пара ироничных комментариев), ни прохаживающиеся между столами надзиратели. Непонятно, почему на такие вещи смотрели сквозь пальцы, но факт оставался фактом.

Наконец и сам Лу приступил к завтраку. Он ел, держа ложку (вилки нам не выдавали), как ребёнок, но с такой решимостью, что его тарелка опустела менее чем за полминуты. После чего облизал ложку, выдул сок и сыто рыгнул.

– А вчера на ужин были стейки из говядины, – произнёс с ноткой ностальгии сидевший слева от меня немолодой худощавый зэк в очках с круглой оправой.

– Вы ведь первый день здесь? Джеймс Моррис, налоговый агент, – представился он.

– Фил Бёрд, бизнесмен.

– Погодите… Уж не тот ли Фил Бёрд, что владеет телестанцией, газетами и киностудией? – округлись за стёклами очков глаза Морриса.

Я неопределённо пожал плечами, мол, как хочешь, так и думай.

– И за что же вас сюда упекли?

– Убийство на меня повесили, которого я не совершал, – коротко ответил я. Не хотелось мне рассусоливать эту тему, всё равно никто не поверит в мою невиновность. Тут кого ни спроси – все сидят ни за что.