– Мне… очень жаль твоего брата, – тихо сказала Саёнара. Протянув руку, она притронулась к уцелевшему кусочку меха на здоровом щупальце.

– Я его убил.

– Не правда.

– Если б я сказал Сэмми, что этот чертов артефакт у меня… Дурак. Хотел сделать сюрприз.

– Выбрось это из головы, слышишь? Дерьмо просто случается.

– Да уж… – осьминог тяжело, всем телом, вздохнул. – Отборное китовое дерьмецо… Кстати, я знаю, что жив только благодаря тебе, – он покосился на девушку тремя глазами. Из-за сетки лопнувших капилляров они были похожи на синие выпуклые капли медного купороса.

Саёнара молча наклонила голову.

Вновь запищал датчик – напоминал, что пора принимать лекарство. Саёнара, вытащив одну из прозрачных трубок, вставила на её место другую. По телу осьминога прошла чуть заметная дрожь.

– Это обезболивающее, – пояснила Саёнара. – Сейчас станет легче.

– Спасибо… – произнес Порфирий, устало закрывая глаза. – Спасибо, что сидишь тут, со мной.

Кривовато улыбнувшись, девушка вновь уселась в кресло.

"Капитан обязан знать, что происходит на его корабле".

Голос адмирала ввинчивался в мозг как буравчик, не давая покоя ни на минуту. Сэм сжал виски и поморщился.

Капитан ДОЛЖЕН знать, что происходит на его корабле. Иначе он – не капитан.

– Кэсси… Давай еще водки.

– В твоей крови почти смертельная доза алкалоидов, Сэм.

– Ну и что?

– Еще немного – и ты умрешь. Печень откажет.

– Ну и что?

– Я не понимаю вопроса, капитан.

Сэм поморщился и встал с койки. Каюта тут же пустилась в пляс. Пришлось опереться рукой о переборку, чтобы как-то приглушить колебания.

– Я хотел сказать, что тебя не должно касаться, как я себя чувствую. Просто выполняй приказ.

– Но… Капитан Сэм…

– Я больше не капитан! – рявкнул Сэм, а потом, с трудом сведя красные, слезящиеся глаза к переносице, погрозил пальцем выключенному монитору – почему-то казалось, что Кэсси общается именно через него. – Сколько раз повторять: Я. Больше. Не капитан. Так что налей мне ещё и заткнись.

– Не налью.

– Это еще почему?

– Если ты не считаешь себя капитаном, я не обязана считать себя твоей подчиненной. А значит, выполнять твои приказы.

Сэм застопорился: дилемма казалась неразрешимой. Казалось, в попытке её осмыслить, полушария мозга слиплись, и теперь пытаются поглотить друг друга в акте взаимного каннибализма.

– А… по-дружески? – наконец изрек он.

– По-дружески я советую тебе хорошенько выспаться, – сказала Кэсси. – А затем принять душ, выйти из своей каюты, съесть яичницу с ветчиной и заняться каким-нибудь делом. Например, определить новый курс.

– Но зачем?

– Затем, что мы уже трое суток болтаемся в пустоте, а это ужасно скучно. Разве для этого вы освобождали меня из плена?

Слова Кэсси толкнули мысли Сэма в наезженную за последние несколько дней колею. Рот наполнился горькой слюной. Сделав над собой усилие, он сглотнул, а затем несколько раз, вдумчиво и целеустремленно, ударил кулаком по переборке. На костяшках пальцев показалась кровь.

– Вися на одном месте, мы, по крайней мере, ни во что не вляпаемся.

Рухнув на кровать он осторожно, сквозь закрытые веки, потрогал глаза. Похоже, пока он был в отключке, кто-то подменил глазные яблоки. Эти были гораздо больше.

– Но остальные… Сэм, все ждут, пока ты скажешь им, что делать.

Он только застонал, а затем накрыл лицо подушкой. Сэм не разговаривал с братом с тех пор, как адмирал забрал Семечко. Положив артефакт в зонд, он сразу ушел в каюту и заперся.

…Гораций уныло брел по коридору. Только что он побывал в машинном. Полюбовался на тихо пощелкивающий в своём коконе варп-движок, дружески похлопал по кожуху антидвигатель, убедился, что латунные ободки на блистерах приборов сверкают, как новенькие…

Корабль молчал. Кэсси просто висела в пустоте, ничем в данный момент не отличаясь от космического мусора. Вокруг, на много парсеков, не было абсолютно ничего.

Гораций вздохнул. Проходя мимо каюты Сэма, он остановился. Послушал, что происходит внутри – ничего нового там не происходило. Всё тот же запах алкоголя, негромкое бормотанье и скрип матраса.

– Капитан… – робко позвал робот. – Какие будут приказания, капитан?

Не получив ответа, он побрел дальше. Зашел в пустующую кают-компанию, огляделся, вышел. Зашел в рубку – полюбовался на одинокое пустое капитанское кресло – и тоже вышел.

Наконец робот забился в тёмную крошечную каморку – здесь хранились автоуборщики-пылеежки, – и свёл питание до минимума. Светодиоды на лицевой панели потухли, корпус и манипуляторы замерли.

– О-хо-хо… – произнес он, тщательно имитируя тяжелый вздох. – На речке, на речке, на том бережочке…

– Что это значит? – спросила Кэсси.

– Бессмысленными звуками живые существа выражают горе, – пояснил Гораций.

– А ты горюешь?

– К сожалению, в моей памяти отсутствует программа чувств. Но я всё равно должен. Капитан Сэм ушел в запой – во всяком случае, так его состояние определила майор Кусуноги. Старпом в госпитале. "Одуванчик" погиб вместе с капитаном Нафаней. Хороший был корабль. Мы успели подружиться.

– Подружиться?

– Нет, ты не подумай… Он был совсем не такой, как ты. Простой и незамысловатый. Но очень преданный, – Гораций еще раз тщательно вздохнул. – Всё это очень грустно.

– Тогда давай горевать вместе, – сказала Кэсси. А потом тихонько запела: – На речке, на речке, на том бережо-очке…

– Во поле березка стоя-а-ла… – подтянул Гораций.

Это моя вина, – думал Сэм. – Всё развалилось. Прав был Денетор, никакой я не капитан…

Так как в спиртном ему было отказано, пришлось трезветь. Похмелье было тяжелым и глубоким, как сингулярность коллапсирующей черной дыры.

Причем, физические страдания он только приветствовал – хоть какое-то наказание за всё, что он натворил. Но оставались еще душевные… Нет, жалко, что Кэсси вытащила клеща. Гораздо лучше было умереть от яда мозгового паразита.

– Паршивый я капитан, – сказал Сэм вслух. – Паршивый-препаршивый.

– Тут я с тобой абсолютно согласен.

Голос не принадлежал никому из тех, кто был на борту. Но всё равно был знаком. Эти снисходительные, чуть вибрирующие модуляции…

Сэм открыл глаза. Затем сфокусировал взгляд.

Бледно-зеленая кожа, почти полное отсутствие подбородка и слякучие, как плохо приготовленная яичница, глаза. Протянув руку, Сэм попытался развеять галлюцинацию, но пальцы утонули в мягком, теплом и шелковистом мехе.