Если мы собирались оставаться в Умтайе, Тайибе должна была быть в ладу с нами.

Прежде всего мы должны были получить воздушное подкрепление от Алленби, намеревавшегося на второй день послать в Азрак самолет за донесениями. Я решил, что мне полезно поехать и переговорить с ним. Я мог бы вернуться к двадцать второму числу. Умтайе продержалась бы до тех пор, ибо мы всегда могли обмануть вражеские аэропланы, передвинувшись к Умель-Сурабу, соседней деревне.

Но чтобы находиться в безопасности в том или другом месте, мы должны были удерживать инициативу в своих руках. Фланг со стороны Деръа был временно закрыт из-за недоверчивости крестьян. Оставалась Хиджазская линия. Мост на сто сорок девятом километре был почти исправлен. Мы должны были его вновь разрушить и вместе с тем разрушить еще один мост на юге, чтобы преградить к первому доступ ремонтных поездов. Попытка Уинтертона, произведенная вчера, доказывала, что первая задача требовала участия войск и орудий. Вторая могла быть осуществлена набегом.

Итак, я заявил Джойсу, что египтяне и гурки возвращаются в Акабу, и попросил одолжить мне бронированный автомобиль, чтобы я мог отправиться с ними и сделал бы все, что может быть сделано. Мы отыскали Насира и Нури Сайда и сообщили им, что я вернусь двадцать второго числа с боевыми самолетами, что избавит нас от турецких истребителей и бомб.

Приключения и подрывные работы этой ночи прошли в фантастическом беспорядке. При заходе солнца мы двинулись к открытой долине в трех милях удобного пути от железной дороги. Нам могли угрожать неприятности со стороны станции Мафрака. Мой броневик в сопровождении «форда» лейтенанта Джунора должен был охранять этот фланг против вражеского наступления. Египтянам предстояло двинуться прямо к железнодорожному полотну и взорвать свои снаряды.

Мое руководство потерпело полную неудачу. Мы блуждали в течение трех часов в лабиринте долин и не могли найти ни железной дороги, ни египтян, ни нашего исходного пункта. Наконец мы заметили какой-то огонь и, поехав в его направлении, очутились против Мафрака. Мы услыхали пыхтение паровоза, отходившего от станции на север, и погнались за ним, надеясь захватить его, пока он не доехал до разрушенного моста. Не успели мы нагнать его, как раздались далекие взрывы тридцати снарядов Пика.

Несколько верховых стремглав проскакали мимо нас, направляясь на юг. Мы обстреляли их. Патрулирующий поезд вернулся, отступая с возможной быстротой перед опасностью, грозившей ему от снарядов Пика. Мы помчались с ним бок о бок, открыв огонь из нашего орудия Виккерса по товарным вагонам, а Джунор осыпал их во мраке зеленым градом светящихся пуль из своего пулемета Льюиса. Завывания турок, пришедших в ужас от этой световой атаки, заглушили нашу стрельбу и грохот паровоза. Турки яростно отстреливались, и внезапно наш огромный автомобиль засопел и остановился. Неприятельская пуля пронзила незащищенную часть резервуара с бензином, единственное незабронированное место на всем автомобиле. Мы потеряли час, чтобы заткнуть пробоину.

Покончив с ней, мы поехали вдоль безмолвного железнодорожного полотна, но не могли отыскать наших друзей. Поэтому, отъехав на милю, мы остановились, и я, наконец, мог выспаться в течение трех часов, оставшихся до рассвета.

Я проснулся освеженным и узнал местность. Мы поспешно двинулись вперед, миновав египтян, и рано днем добрались до Азрака. Там находились Фейсал и Нури Шаалан, горя желанием услышать наши новости. Я все подробно рассказал и вслед затем отправился к Маршаллу во временный госпиталь.

На рассвете неожиданно прибыл Джойс.

Позднее прибыл самолет из Палестины, и мы услыхали первую изумительную весть о победе Алленби. Он вдребезги разбил турок, прорвался через их фронт и далеко отогнал неприятеля.[69] Картина нашего военного положения изменилась, мы срочно сообщили Фейсалу о перемене, советуя ему поднять всеобщее восстание, чтобы использовать благоприятную ситуацию.

Час спустя я благополучно прибыл в Палестину. Воздушный отряд дал мне в Рамле автомобиль, чтобы я добрался до ставки главнокомандующего, и я застал там великого Алленби в состоянии полной неподвижности. Лишь в глазах его загорался огонь, когда Болс, суетясь, докладывал каждые пятнадцать минут о все растущем успехе. Алленби был настолько в нем уверен еще до своего выступления в поход, что донесения были ему почти скучны.

Он набросал мне план своих дальнейших действий. Историческая Палестина находилась в его руках, и разбитые турки, засев в горах, ожидали, что его погоня за ними ослабеет. Но Алленби не помышлял ни о чем подобном! Генералы Бартоломью и Иванс приготовились нанести три новых удара: один через Иордан по Амману силами новозеландских войск генерала Чайтора; второй — через Иордан на Деръа силами генерала Барроу и его индусов; третий — через Иордан по Кунейтре австралийскими войсками генерала Чавела. Чайтор остался бы на отдыхе в Аммане, Барроу и Чавел же, осуществив первую часть плана, устремились бы к Дамаску. Мы должны были помогать на всех трех направлениях, и я не мог угрожать Дамаску, пока мы все не соединимся.

Я объяснил, что наши планы рушатся благодаря слабости наших воздушных сил. Алленби нажал звонок, и через несколько минут вице-маршал воздушного флота Салмонд и командир воздушного флота Бортон уже совещались с нами. Их аэропланы являлись необходимой частью в плане Алленби (этот человек в совершенстве умел использовать пехоту и кавалерию, артиллерию и воздушный флот, морской флот и броневики, маскировки и нерегулярные войска, и каждую отдельную часть порознь наилучшим образом!) — и они уже выполняли предназначенную им роль. Небо ускользнуло из рук турок, за исключением нашего фланга, что я умышленно подчеркнул. Тем лучше, заявил Салмонд, — они пошлют два истребителя Бристоля для операций в Умтайе, пока у нас не минует в них надобность. Есть ли у нас запасные части к ним? Бензин? Ни капли? Как его можно туда доставить? Только воздушным путем? Воздушно-боевым отрядом? Неслыханное дело!

Однако, Салмонд и Бортон были людьми жадными, к новшествам. Они наметили грузы для DH 9 и «хэнли-пэйджа», а Алленби сидел рядом и улыбался, уверенный, что все будет сделано. По его плану сотрудничество воздушного флота осуществлялось умело и гибко, служба связи была совершенна, полна и быстра. Именно королевский воздушный флот превратил отступление турок в бегство, именно он уничтожил их телефонную и телеграфную связь, блокировал их обозные колонны, рассеял пехотные части неприятеля. Салмонд и Бортон принимали участие, так сказать, не только в тактической деятельности Алленби, но и в его стратегии. Кульминационным моментом воздушной атаки являлся разгром злополучных турок в долине, по которой Эсдраелон сбегает к Иордану у Бейсана. Современное автомобильное шоссе — единственный путь, пользуясь которым турецкие дивизии могли спастись бегством — шло зигзагами между скалой и пропастью в ущелье. В течение четырех часов наши аэропланы, сменяя друг друга над обреченными колоннами турок, подвергли их дождю из девяти тонн бомб и гранат и пятидесяти тысяч патронов мелкокалиберных орудий. Когда дым рассеялся, стало видно, что в рядах неприятеля исчезли всякие следы военной организованности. Они превратились в дезорганизованный отряд трепещущих беглецов, спасающих свою жизнь, прячась за каждым выступом обширных холмов. Турецким командирам так и не удалось вновь собрать их. Когда на следующий день наша кавалерия вступила в безмолвную долину, она насчитала девяносто орудий, пятьдесят грузовиков и около тысячи повозок, брошенных со всеми принадлежностями. Королевский воздушный флот потерял четырех человек убитыми. Турки же — целый корпус.