Мы стремительно поскакали к Мезерибу, где шейх Дарзи ибн-Дагми встретил нас известием, что солдаты Нури Сайда находятся лишь в двух милях позади нас. Из-за старой крепости мы осмотрели озеро и заметили движение на французской железнодорожной станции.

Крестьянские парни рассказали нам, что турки держат ее в своих руках. Однако подступы к ней казались слишком заманчивыми. Абдулла повел наступление и, захватив станцию, нашел там хлеб, муку и небольшую добычу оружия, лошадей и украшений. Последние раздразнили моих людей. Они бросились бежать по траве, торопясь, словно мухи на мед. Шейх Таллал прискакал галопом.

Мы поднялись вместе на дальнюю насыпь и увидали в трехстах ярдах впереди турецкую станцию. Мы могли бы ее занять, прежде чем атаковать большой мост ниже Телль эль-Шехаба. Со всех сторон показались турки. Таллал беззаботно двинулся вперед.

— Все в порядке, — сказал он, — я знаю начальника станции.

Но когда мы находились в двухстах ярдах от нее, нас оглушил залп из двадцати винтовок. Мы остались невредимыми и скрылись в высокой сорной траве, почти сплошь состоявшей из чертополоха. Проклиная Таллана, мы осторожно поползли обратно.

Нури Сайд был точен. Он прибыл вместе с Насиром, и мы обсудили наше положение. Нури указал, что промедление у Мезериба может привести к тому, что мы потеряем нечто более важное — мост. Я согласился, но считал, что лучше получить синицу в руки, чем журавля в небе, так как разрушение Пиком главной линии задерживалось на неделю, а в конце недели положение могло перемениться.

Итак, в ход были пущены пушки, и несколько их сильно взрывчатых снарядов разнесли станцию. Под прикрытием их и наших двадцати пулеметов Нури, в перчатках и при шпаге, вышел вперед, чтобы принять сдачу сорока оставшихся в живых турецких солдат.

Сотни крестьян Хаурана, обезумев, ринулись грабить богатейшую станцию. Мужчины, женщины и дети дрались, как собаки, из-за каждой вещи. Они расхитили двери и окна, дверные и оконные рамы и даже ступеньки лестниц. Какой-то ловкач взломал несгораемый ящик и нашел внутри почтовые марки. Другие разгромили вереницу вагонов, стоявших на запасном пути, и нашли там самые разнообразные товары. Десятки тонн этих товаров были расхищены, а еще больше было уничтожено и разбросано по земле.

Мы с Юнгом перерезали телеграфные провода, являвшиеся действительно главной связью палестинской армии с родиной. Безнадежное отсутствие инициативы у турок приводило к тому, что их армия сильно нуждалась в руководстве, и, таким образом, разрушив телеграф, мы значительно способствовали превращению ее в беспорядочное скопище.

Покончив с телеграфом, мы занялись нашей добычей. Между захваченным подвижным составом находилось два товарных вагона, битком набитых всякими деликатесами для какой-то германской походной лавки. Арабы, с недоверчивостью относившиеся к жестянкам и бутылкам, почти все уничтожили, но мы раздобыли немного мяса и консервированного супа, а позднее Нури Сайд дал нам спаржу. Он увидал, как один из арабов вскрывает банку, и с притворным ужасом он крикнул тому:

— Свиные кости!

Крестьянин сплюнул и бросил ящик, а Нури Сайд набил до отказа спаржей свои седельные мешки.

Когда грабеж закончился, мы позволили людям поужинать и отдохнуть перед ночным нападением на Шехабский мост, лежавший в трех милях к западу. Мы хотели атаковать его с наступлением темноты, но нас сначала задержал ужин, а затем к нам нагрянули толпы посетителей, так как сигнальные огни наших костров известили о нашем прибытии почти весь Хауран.

Гости могли нам помочь своими новостями, и их приходилось встречать приветливо. Они прибывали с севера неиссякающим потоком верхом на лошадях, на верблюдах, пешком, сотни за сотнями, охваченные грозным и величественным энтузиазмом, ибо они думали, что мы окончательно заняли страну, и что Насир закрепит свою победу, взяв Деръа той же ночью. Прибыли даже члены городского магистрата Деръа, чтобы открыть нам ворота своего города. Приняв их предложение, мы должны были бы поддерживать водоснабжение железнодорожной станции, которая сдалась бы неизбежно. Но позднее, если бы турецкая армия еще продержалась, она могла бы снова выгнать нас оттуда, и мы утратили бы поддержку жителей равнины, обитавших между Деръа и Дамаском, от которых зависела наша окончательная победа.

В общем, все говорило против немедленного взятия Деръа. Нам опять пришлось отослать обратно наших друзей, придумав оправдания, которые были доступны их пониманию.

Дело двигалось очень медленно, а когда, наконец, все было готово, появился новый гость, совсем мальчик, старшина Телль эль-Шехаба. Его деревня являлась ключом к мосту. Он описал позицию, рассказал, что там находится многочисленная стража, и указал ее местоположение.

Задача была. труднее, чем мы полагали, если его рассказ соответствовал действительности. Но мы сомневались в этом, так как его недавно умерший отец был враждебно настроен к нам, и преданность сына нашему делу казалась слишком внезапной. Однако он закончил свою речь заявлением, что вернется через час со своим другом офицером, командующим гарнизоном. Мы послали его, чтобы он привел своего турка. Нашим людям мы велели еще раз прилечь на краткий отдых.

Мальчик скоро вернулся с турецким капитаном, армянином, жаждавшим причинить вред своему правительству каким бы то ни было способом. Его младшие офицеры и некоторые унтера, заявил он, верны туркам. Он предложил, чтобы мы подошли вплотную к деревне и тайком залегли там, между тем как трое или четверо самых сильных наших людей спрячутся в его комнате. Он призовет своих подчиненных одного за другим, и наша засада сможет их перевязать поодиночке.

Его предложения словно сошли со страниц авантюрного романа, и мы с энтузиазмом согласились. Было девять часов вечера. Ровно в одиннадцать мы должны были окружить деревню и подождать шейха, чтобы он провел наших людей в дом коменданта.

Оба заговорщика, довольные, отправились обратно, а мы разбудили наш отряд, заснувший мертвым сном возле нагруженных верблюдов. Не было видно ни зги.

Моя охрана приготовила для моста взрывные снаряды из гремучего студня. Я набил свои карманы детонаторами. Насир разослал людей к каждому отделению верблюжьего корпуса, чтобы известить о предстоящей атаке.

Наш отряд длинным двойным рядом, крадучись, спустился по извилистой тропе возле оросительного рва. Если бы нас ожидала измена, эта лишенная прикрытий дорога оказалась бы для нас смертельной западней, безвыходной, узкой, извилистой и скользкой от воды, протекавшей по дну. Поэтому Насир и я шли первыми с нашими людьми. Их привычное ухо улавливало каждый звук, а глаза все время были настороже. Впереди нас оглушительно грохотал водопад.

Мы крались медленно и осторожно. Шаги наших босых ног были беззвучны. Позади, затаив дыхание, ползли, как змеи, наши солдаты. Волны сырого воздуха от реки встретили нас своей прохладой.

В эту минуту слева спустился к нам Рахейл и, схватив меня за руку, указал на столб белого дыма, медленно подымающийся из долины. Мы подбежали к краю спуска и уставились во мрак. Глубину застилал поднявшийся от воды серый туман, и мы видели лишь бледную тусклость плывущего спиралями дыма. Где-то внизу проходила железная дорога, и мы остановились, боясь, не ждет ли нас здесь ловушка. Втроем мы спустились шаг за шагом по скользкому склону горы, пока не расслышали голоса и пыхтение паровоза. Внизу, должно быть, стоял поезд. Успокоившись, мы опять двинулись к нашей цели — ниже деревни.