— Хорошо, я передам.

— Он потеряет глаз?

— Надеюсь, нет.

— Твоей маме не позавидуешь. Особенно сейчас. Тебе надо ехать с цирком, а ей — оставаться здесь, с ним, — вздохнул Кардифф. — Ну, передавай им обоим от меня лучшие пожелания. Поеду с котами.

Он ушел, а Томми стоял под дождем, не замечая даже, что промокает. Его вдруг со свежей силой поразило понимание, что он не просто цирковой ребенок, путешествующий со своей семьей. Он сам артист, связанный контрактом.

Прошлым вечером он поднялся на аппарат, не зная, жив его отец или мертв. А сейчас — как все — продолжит тур.

Рядом остановился рабочий.

— Томми, я отцепил трейлер твоих родителей. Мы перегоним его на городскую стоянку. Тонио Сантелли сказал, что ты едешь с ними. Тебе лучше собрать свои вещи и перенести к ним.

Томми — опять в некотором забытьи — сложил одежду и рабочие трико. Анжело, подъехав на машине Зейнов, поманил его внутрь, и Томми сел, наблюдая за монотонной работой дворников. Руки Анжело лежали на руле твердо и уверенно — как всегда. Только краешек бинта светлел из-под узкого рукава пальто.

Анжело был гладко выбрит и опрятно одет.

В больнице Томми подумал, что хотя бы сегодня они не смахивают на кучку бродяг, и вид матери, все еще в грязном платье, больно его кольнул.

— Как папа?

— Справляется. Если не будет инфекции, выпишут через неделю.

Лишь годы спустя Томми в полной мере осознал, какая спартанская выдержка сквозила за этим оптимизмом.

— Бесс, ты завтракала? — спросил Анжело.

— Я не голодна.

— Не ела с прошлого вечера? — он крепко взял Элизабет за руку. — Буду ходить за тобой, как Марио вчера ходил за твоим сыном. Ну-ка пойдем.

Анжело отвел ее в кафе через дорогу от больницы и не сказал ни слова, пока она не съела яичницу, картофель, тост и не принялась за вторую чашку кофе.

— Не возражаешь, если я закурю, Бесс? Не надо было тебе здесь оставаться.

Марж уже попеняла мне за то, что я тебе позволил.

Томми удивился. И когда Анжело успел поговорить с Марго?

— Ох, она сказала…

Анжело кивнул, и Бесс продолжила:

— Обычно я работала с котами сама, если Том не мог. Но теперь…

— Кардифф сказал, что может взять их на себя, — Анжело выпустил колечко дыма. — Ваш трейлер на стоянке в восьми кварталах отсюда. Вот ключи от машины. Мэтт и Папаша Тони заберут нас через полчаса. Но давай договоримся о твоем пареньке. Если он тебе сильно нужен, обойдемся без него два-три дня.

Догонит нас в Руидосо…

— Ты очень добр, Анжело. Но Том слег, и вряд ли Ламбету захочется, чтобы из шоу ушел кто-то еще. Попросишь Ма Лейти, чтобы он пожил у нее?

— Не волнуйся. В нашем трейлере полно места, и мы все привыкли к Томми за зиму. Они с Марио прекрасно ладят.

— Не хочу вас обременять…

— Ты вовсе нас не обременяешь! Слушай, он часть труппы… ты же в курсе, как Папаша относится к семье, — Анжело положил подбородок на руки. — Я понимаю, что ты волнуешься, Бесс. Но я присмотрю за ним. У меня самого есть ребенок, ты же знаешь.

— Нет, я не знала…

— Да, есть. Девочка, Тесса. Тереза — в честь ее матери. Она в Калифорнии, в католическом пансионате. Я буду заботиться о Томми, как о собственном сыне, Бесс, обещаю.

— Хорошо, — медленно проговорила Бесс. — Я буду знать, что с тобой и Тонио он в порядке.

Из-за стола она поднялась с видом человека, который все решил и устроил.

— Мам, можно повидаться с папой? — попросил Томми.

— Сынок, он еще на лекарствах… он тебя не узнает. Меня не узнал.

Твердая холодная рука Бесс подрагивала в ладони сына.

Чувствуя, как жжет в груди, Томми поцеловал мать.

— Мама, когда мы увидимся?

— Я буду следить за вашим маршрутом по «Билборду» и посылать тебе открытки.

Анжело, наклонившись, поцеловал Бесс в щеку.

— Это от Марго. Не волнуйся, Бесс, мы присмотрим за Томми.

— Благослови тебя Господь, Анжело. Будь хорошим мальчиком, Том, не доставляй Сантелли хлопот.

Томми заверил, что проблем от него не будет. Но, глядя, как мать идет к больничным воротам, он почувствовал, что она уже забыла о нем снова.

ГЛАВА 15

Старый сине-белый трейлер, служивший Сантелли домом в дороге, не отличался ни большими размерами, ни новизной. Он имел вид жилища, которого не касалась женская рука, но внутри не было ни следа запущенности, свойственной некоторым холостяцким квартирам. Тонио Сантелли никогда не забывал (и не давал забывать прочим членам семьи), что они — элита цирка. Ни он, ни те, кто работал с ним, не допускали, чтобы парадный глянец прикрывал грязь или безвкусицу обыденности. Рабочая одежда могла быть потрепанная и потертая, но непременно — чистая и залатанная. Анжело — давно уже не маленького — могли отругать за прореху на свитере. Сколь ни рано рабочие начинали устанавливать аппарат, Антонио Сантелли приходил наблюдать за их работой причесанный и гладко выбритый, а от влажных усов его пахло мылом.

Все эти вещи были вбиты в Марио с такого раннего возраста, что Томми он передавал их практически на бессознательном уровне. Даже теперь перед представлениями парень автоматически растопыривал пальцы, демонстрируя чистые, не обкусанные ногти, и сам же потом над собой смеялся, потому что сейчас эта проверка стала лишь семейной шуткой. Но Томми знал, что были времена, когда шутками здесь и не пахло. И мальчик быстро привык, что не