18

Стоило Ландверу появиться в зале ресторана, как он тут же стал объектом всеобщего внимания. Кое-кто просто смотрел, некоторые зашушукались. Он слегка напрягся. Было видно, что все это ему надоело.

— Давай сядем вон в ту кабинку в дальнем углу, — предложил Кен, и мы двинулись туда через лабиринт столиков.

Я заметил, что у него с собой целая папка бумаг. Один из посетителей встал, схватил Ландвера за руку и стал ее трясти.

— Лейтенант Ландвер, как я рад вас видеть! Просто очень рад! — воскликнул он.

— Сам-то как? Как поживаешь? — прогрохотал в ответ полицейский с искренней радостью в голосе.

Мужчина принялся рассказывать. Когда мы наконец добрались до кабинки, я спросил:

— Твой приятель?

— Первый раз в жизни вижу, — ответил Ландер. — Думаю, это один из поклонников твоего творчества, просто решил оказать любезность и мне.

Официантка вручила нам меню, не переставая улыбаться Кену.

— Говорю же, пора тебе в мэры выдвигаться, — рассмеялся я.

Тот сделал серьезное лицо и ответил:

— Ну да. Сегодня же внесу это в свой список дел.

Официантка вернулась, приняла заказ, налила нам кофе и удалилась.

— Так где тебя застала новость о том, что он снова объявился? Просто любопытно, чем ты занимался, когда он высунул голову, — спросил я.

Ландвер кивнул официантке, чтобы она подлила ему кофе. На нем была накрахмаленная белая рубашка с черным галстуком. Он провел пальцами по шее, поправил тугой воротничок и заговорил. В то утро Кен был в больнице с женой. Ей только сделали операцию на желудке, и лейтенант ждал, когда отойдет наркоз. Это было 17 марта 2004 года, в двадцать седьмую годовщину убийства Ширли Виан.

— У меня зазвонил телефон. Это был один из детективов моего отдела. Он сказал: «Мы тут только что письмо получили. Похоже, оно от ВТК».

— И что ты подумал? — спросил я, глотнув кофе.

— Да просто тошно стало, промелькнула мысль, что только этого нам и не хватало. А потом рассудил, что у нас появился шанс наконец-то взять этого парня.

Спустя полчаса Кен держал в руках белый конверт, поступивший с утренней почтой в редакцию газеты Wichita Eagle. В левом верхнем углу было напечатано имя отправителя, некоего Билла Томаса Киллмена[39] и его несуществующий адрес: 1684, Юж. Олдмэнор. В конверте был лист бумаги с тремя фотоснимками женщины, лежащей в бессознательном состоянии на покрытом ковролином полу, и ксерокопией водительских прав на имя 28-летней Викки Вегерле, чье убийство в 1986-м так и не раскрыли. Но самым зловещим элементом являлись инициалы ВТК в нижней части страницы.

В верхней части страницы был бессмысленный на вид набор цифр и букв. Полиция обратилась к нескольким экспертам с просьбой расшифровать послание, но никто так и не смог определить, что в нем говорилось. Только после ареста Рейдера выяснилось: он применил шифр, якобы использовавшийся немцами во время Второй мировой войны, чтобы сказать: «Пусть Битти узнает для своей книги». Иначе говоря, хотел дать понять хроникеру своих преступлений, что до сих пор жив и невредим.

Хотя этот листок имел все признаки подлинного послания убийцы, Ландвер прекрасно понимал: нужно проявить осмотрительность. Поскольку всего пару месяцев назад ВТК фигурировал в большой газетной статье, вполне вероятно, что это послание является делом рук подражателя — какого-нибудь свихнувшегося извращенца, которому нечем заняться. Прежде всего следовало тщательно изучить документ на предмет наличия фактуры, соответствующей уже известным обстоятельствам дела.

Узнав об этом послании от моего источника в ФБР, я сразу же понял: если это не подделка, поимка ВТК — всего лишь дело времени. Для меня всегда было очевидным, что чем больше он пишет газетчикам и полицейским, тем больше можно узнать о нем. Рейдер истосковался по вниманию. На самом деле я вовсе не удивился возобновлению литературной деятельности. Поражало меня как раз то, что он сумел притормозить на долгие годы. ВТК захотел получить его прямо сейчас. Интересно, думал я, что должно было произойти в жизни, заставившее его вновь вынырнуть на поверхность? Ему должно быть в районе шестидесяти. Единственное, что приходило в голову, — надоела такая жизнь и он жаждал как-то встряхнуться.

Тем не менее, изучив содержание послания, Ландвер понял: у него есть все основания для сдержанного оптимизма. Почему? А потому, что в письме были копии улик с места преступления — те самые три фотографии Викки Вегерле, судя по всему, только что задушенной на полу спальни.

Кроме того, дата отправки 17 марта подтверждала подозрения Ландвера, появившиеся сразу же после приезда в дом Вегерле в далеком 1986 году. Это убийство никогда не относили на счет ВТК, однако Кен думал, что ему виднее.

— Я всегда считал, что это дело рук ВТК, — сказал он, пережевывая яичницу.

Он был настолько убежден в этом, что в 2000 году поручил двум детективам вернуться к делу Вегерле, которую супруг Билл обнаружил связанной и задушенной в их собственном доме. Под ногтями нашли следы ДНК мужчины.

Несмотря на то, что никаких обвинений не предъявили, над мужем Вегерле много лет витало облако подозрений. Собственно говоря, это и неудивительно — в большинстве подобных случаев следствие рассматривает мужа в качестве первого и главного подозреваемого. Даже при том, что ДНК под ногтями не принадлежала ее мужу, следователи всегда считали подозрительным, что он так долго не вызывал полицию, вернувшись в тот день домой.

Они были выведены с той же характерной запоминающейся виньеткой, которую убийца использовал еще в 1970-х — буква В изображала подобие женской груди.

В 2003 году следователи ввели ДНК-профиль образцов в недавно созданную национальную базу данных генетической информации нескольких сотен известных преступников и не обнаружили совпадений. Это лишний раз убедило Ландвера и его коллег в том, что человек, которого они ищут, никогда не привлекался в качестве подозреваемого.

Убедившись в подлинности письма, Ландвер сразу же связался с ФБР и вскоре начал консультироваться с моими коллегами по отделу по разработке проактивной стратегии выманивания преступника. И в точном соответствии с моей задумкой из далекого 1984 года они придумали суперкопа, который станет лицом расследования, а именно Ландвера. Лучшей кандидатуры на эту роль невозможно и представить, хотя он сам признавался, что был не в восторге от подобного предложения.

— Я не считал нужным, чтобы руководитель следствия давал пресс-конференции, — вспоминал он. — Я знал о деле слишком много и понимал: при ответах на любые вопросы журналисты в первую очередь будут следить за моими реакциями. Но они и слышать ничего не хотели. Мне твердили: «Просто выходишь, зачитываешь