брака при условии, что Елизавета сможет выносить ребенка. Впрочем, учитывая ее возраст (ей было 45 лет), никаких гарантий, что она родит наследника, не было.

Многие понимали, что брак Елизаветы с католиком не смягчит, а скорее усилит религиозные противоречия. Переговоры с герцогом Алансонским зашли в тупик. События шли своим чередом, и в июле 1579 г. Елизавета чуть не погибла – во время путешествия на барже по Темзе на нее совершили покушение. Томаса Эпплтри, стрелявшего в королеву, приговорили к повешению, но когда палач накинул петлю на шею осужденного, Елизавета вмешалась и помиловала его.

Так же внезапно она изменила отношение к неуклюжему, но обаятельному герцогу Алансонскому. Испанский дипломат и шпион Бернардино де Мендоса исправно передавал все последние сплетни королю Филиппу. «С тех пор, как я отправил вам последнее письмо, я узнал о том, какие подарки привез с собой г-н д’Алансон», – рассказывал Мендоса. Как оказалось, хрупкий, но решительный молодой герцог никого не обошел вниманием. «Он подарил королеве кольцо с бриллиантом стоимостью, по словам французов, 10 000 крон, вручив его, когда прощался с ней в Кобэме. Расставание было очень нежным с обеих сторон, и королева в ответ тоже подарила Алансону драгоценности. Лестеру он преподнес шнурок для шапки, отделанный драгоценными камнями стоимостью в 3000 крон, – сообщал дипломат-разведчик. – Леди Стаффорд и другие дамы получили драгоценные камни из запасов, привезенных Симье, который остается здесь, чтобы продолжить переговоры о свадьбе и о других планах французов, с каковой целью он и завоевывает всеми возможными способами расположение советников королевы».

Англия по-прежнему отчаянно нуждалась в средствах, и этот благопристойный подкуп отчасти удовлетворял ее потребность. «Герцог Алансонский будет моим мужем», – во всеуслышание объявила Елизавета, поцеловала его в губы, сняла с пальца кольцо и протянула его герцогу. Тот в ответ отдал ей свое кольцо. После этого Елизавета подозвала к себе приглашенных дам и джентльменов и повторила при них свои слова. «Алансон и французы вне себя от радости», – писал Мендоса: этот союз вполне мог изменить баланс сил между государствами.

Помня о своих далеко не юных годах и том, что ее лицо тоже испещрено следами оспы, Елизавета решила не обращать внимания на физические недостатки жениха. За хрипловатый голос она дала ему прозвище «Лягушонок»; сторонники их брака при дворе засыпали ее украшениями с изображениями лягушек. Казалось, союз Англии и Франции, протестантов и католиков, при всем его неправдоподобии, вскоре станет явью. «По моим сведениям, переговоры об унии с французами идут очень живо, – писал Мендоса королю Филиппу 13 сентября 1579 г. – Она все время расхваливает достоинства Алансона и осыпает похвалами королеву, его мать, к которой раньше питала отвращение, повторяя, что именно благодаря ее разумному руководству во Франции установился нынешний порядок. Даже если брак не состоится, вполне вероятно, что союз с французами все же будет заключен – все это пойдет во вред Вашему Величеству, и весьма очевидные признаки этого можно увидеть повсюду». Испанский кошмар сбывался наяву.

Однако и в самой Англии раздавались голоса протеста. В 1579 г. молодой английский памфлетист Джон Стаббс изложил свои возражения в трактате под названием «О зияющей бездне, в которой сгинет Англия по причине грядущей свадьбы с Францией». Он во всеуслышание заявлял очевидное: королева слишком стара, чтобы родить ребенка, а этот брак, скорее всего, не пойдет на пользу английским обычаям, нравам и даже языку и нанесет немалый ущерб протестантизму. Он уподоблял этот «безнравственный союз» попытке «вопреки всякому закону запрячь в одно ярмо чистого вола с нечистым ослом» и предсказывал неизбежное унижение для английской публики, которая окажется «задавлена тяжкими чреслами скверных людей, уязвлена скорпионьим жалом подлого чужого народа».

Королевский суд запретил распространение оскорбительного памфлета. Стаббса вместе с его издателем и печатником судили и признали виновными в подстрекательстве к мятежу. Первоначально Елизавета добивалась смертной казни для всех трех негодяев, но ее убедили смягчить приговор и остановиться на отсечении руки (осужденным отрубали правую руку тесаком, удар по которому наносили молотом). Печатнику повезло – его Елизавета простила, но Стаббс и его издатель понесли назначенное наказание. 3 ноября 1579 г., когда приговор приводили в исполнение, Стаббс не удержался от каламбура: «Помолитесь за меня, ибо чувствую, мое наказание уже близко – рукой подать». После того как с экзекуцией было покончено, он левой рукой снял шляпу, воскликнул: «Боже, храни королеву» и потерял сознание. Следующие 18 месяцев он провел в тюрьме.

К концу года Елизавета полностью забросила мысли о замужестве. Франсуа Алансонский не догадывался, какие огромные перемены произошли в жизни королевы и всей Англии, но она внезапно потеряла к нему интерес, и он остался с пустыми руками. На самом деле у нее была очень веская причина прекратить романтические игры.

«Золотая лань» вернулась на родину. Теперь Елизавета могла позволить себе отказаться от брака с несчастным герцогом Алансонским и с любым другим претендентом.

13

Возвращение и награда

Дрейк подготовил государыне триумфальный отчет о своем путешествии. Ему было о чем рассказать и чем похвастаться. За все время кругосветного плавания со всеми его природными опасностями, не говоря уже об опасностях, неразрывно связанных с таким рискованным делом, как пиратские набеги, он потерял всего 37 человек, а те, кто вернулся, были в основном здоровы и невредимы. Для сравнения, Магеллан потерял более двухсот человек – почти всю свою команду, а 18 выживших вернулись в Европу в крайне истощенном состоянии. Флагман Дрейка «Золотая лань» содержался в образцовом порядке: медные части блестели, разноцветные флаги развевались на ветру. Что могло доставить больше удовольствия королеве и вызывать более сильное чувство национальной гордости?

Еще важнее, путешествие Дрейка доказало, что Англия действительно может стать владычицей морей. Дрейк проверил на практике империалистические теории Джона Ди и обнаружил, что они работают. Ничто не мешало англичанам построить империю. Испанцы были слишком уязвимы – неоднократные набеги Дрейка на их заокеанские поселения не оставили в этом никаких сомнений. Пока испанцы боролись с привычной ленью и морской болезнью, Дрейк покорял океаны мира.

Однако на родине его ждали неожиданные новые препятствия. Ему сообщили, что королева в добром здравии, но в Плимуте наблюдается много случаев чумы. Непредсказуемые смертоносные инфекции продолжали преследовать англичан. Не желая рисковать, Дрейк решил повременить с заходом в порт.

Жену капитана Дрейка, Мэри Ньюман (они поженились в 1569 г., и после его возвращения она прожила всего один год), доставили к стоящему поодаль кораблю на лодке. Ее сопровождал мэр, который отправил гонца к королеве в Лондон.

Возникла еще одна тревожная пауза. Вопросов было предостаточно. Винтер вернулся в