Комиссионеры закивали, подтверждая факт своей абсолютнойглухоты и одновременно выказывая рвение немедленно заняться остеклениембалкона.

Ирка стала быстро рассказывать Гелате о разговоре с Таамаг,о Буслаеве, о дархе. Под конец разговора Гелата вышла с ней на кухню, оставивАнтигона и своего оруженосца в комнате. Она шлепала босиком. Тапки остались уее амбала. Видимо, без тапок с зайчиками приглядывать за комиссионерами не былоникакой возможности.

– Ты правильно сделала, что не послушала Таамаг. Ееявно подослала Филомена. Возможно, с ними Хаара и Радулга. Не хватало, чтобывалькирия-одиночка бегала как собачка, выполняя приказы Таамаг! – сказалаГелата.

– Но мое копье… Таамаг угрожала, что его заберут!

– За копье и шлем не бойся. Фулона за тебя, а она главная.Мы с Бэтлой тебя тоже в обиду не дадим.

– А Меф? Что будет с ним? – спросила Ирка.

Гелата нахмурилась. Подвинув чайник, она села на стол.

– С Мефом сложнее, – сказала она. – Меф –мрак. Но, он мрак, у которого есть эйдос. В общем, запутанная история. То ливраг, то ли не совсем враг, но точно не друг. Филомена, Таамаг, Радулга инекоторые другие считают: от Мефа надо избавиться. Другие думают, что убиватьего не следует, но следует забрать дарх. Мы с Фулоной считаем: надо не поротьгорячку, а посмотреть, как пойдет дальше. Мы уважаем свободу воли. Остальных мыпока сдерживаем, но не факт, что ту же Филомену не сорвет с катушек.

Заметив на потолке паутину, Гелата мгновенно оказалась настоле, шагнула, оперлась одной ногой о плиту, другой о мойку, и паутины как небывало. Самого паука она сдула за окно, проворчав, что диким зверям место вдикой природе. Проделано все было с быстротой мысли.

– Ненавижу грязь! – пожаловалась она.

– Я уже заметила.

– Что ты заметила? Держать дома оруженосца хуже, чембольшую собаку. На фиг он вообще нужен? Щит я и сама потаскаю. То вещираскидает, то мою лыжную шапку зимой свистнет! А недавно покидал свои черныемайки с моими белыми в стиралку и врубил. Помочь хотел! Не хило, да? Ещетемпературу выставил самую ядреную, чтобы чище было!

Ирка изобразила на лице сочувствие, хотя косвенно ощущала,что Гелата не столько жалуется, сколько хвастается.

– И как ты со своим Антигоном живешь? Ему же небосьтоже готовить надо! Он хоть и маленький, а жрать-то хочет! – продолжалашуметь Гелата.

Ирка не решилась опровергать, чтобы не шокировать Гелату.Валькирия воскрешающего копья и в страшном сне представить не могла, что можетбыть иначе.

– Того не ест, сего не ест. Курицу с кожей нельзя – емумамочка, оказывается, кожицу вилочкой снимала. Хлеб только ржаной. Он, видители, кишечник обметает веничком грубого помола! В ванной запрется на три часа,пока все мои шампуни не выльет – не вылезет. Протеина своего качковскогонаболтает во всех чашках, он высохнет, потом фиг отдерешь! – гремела она.

Неожиданно Гелата о чем-то вспомнила и спрыгнула со стола.

– Слушай! – сказала она. – Тебе Фулона ничегоне говорила?

– Нет.

– Точно ничего? Вечером мрак что-то затевает. Что –непонятно, но с утра странное затишье. Словно все ждут чего-то – комиссионеры,суккубы. Чего – непонятно, но ждут. Мы все собираемся в шесть часов. Если что –надо быть готовыми.

– А у этих спросить нельзя? У пленных? – спросилаИрка, кивая на дверь.

Гелата расхохоталась.

– Они тебе наговорят! Им только разреши ротикоткрыть!.. Думаю, вся эта дрянь и сама не знает, что должно случиться. Так, наощущениях. Правда, ощущения их никогда не обманывают…

Ирка была уже на улице, когда Гелата распахнула форточку.Ирка увидела, что она стоит на подоконнике, и в очередной раз изумиласьстремительности, с которой Гелата взбиралась на столы, стулья и прочиеквартирные возвышенности.

– Если Таамаг такая крутая, почему она до сих пор неубила Арея? А? – крикнула Гелата. – И пусть самой Таамаг кто-нибудьнамекнет, что голову надо мыть хотя бы под дождем!

Ирка вдруг поняла, что у Гелаты с Таамаг, вполне возможно,существуют свои, не относящиеся к Ирке трения.

– Вон он, женский коллектив! Вам чудовищно повезло, чтовы одиночка, мерзкая хозяйка! – пакостно сказал Антигон, однако не раньше,чем Гелата захлопнула форточку.

* * *

Меф в принципе был готов к нападению, однако оно случилосьтак внезапно, что он ничего не успел предпринять. Он направлялся к Эссиорху,чтобы отнести Дафне крылья и флейту. Вышел из резиденции, сделал шаговдвадцать, и тут его накрыла темная волна.

Меф сумел выхватить меч, правда, сражаться было не с кем.

Под ногами был песок, но не желтый и даже не белый, асероватый, с легкой голубизной. Такой песок вычерпывают с морского дна и тянутна медлительных баржах в порт на продажу. Вот только здесь не пахло ни портом,ни морским дном. Место было странное. Изредка попадались чахлые кустики и мхи.Воздух стоял, как в наглухо закрытом подвале.

В стороне угадывалась широкая река. На ее берегу стоялодноэтажный каменный барак.

– Это Тартар? – вслух спросил Меф и тотчас самсебе ответил: – Нет, его преддверие. Нижние Миры, где держали Ромасюсика.

Следующим открытием – и открытием неприятным – было то, чтовся одежда выше пояса исчезла. Остались только цепь дарха и закрепленный назапястье нож. Флейту и бронзовые крылья Дафны Мефодий сразу отбросил, чтобыруки не были заняты ничем, кроме меча.

Держа меч в напряженной руке, у бедра, Буслаев осторожноповернулся. Он все еще не верил тишине и ожидал нападения. С любой стороны, влюбом обличии. Сонливая мертвенность песка и чахлых кустиков была емуподозрительна.

«Арена! – думалось Мефу. – Гладиаторская арена!Арей показывал мне те портреты не случайно! Он ничего не делает случайно! Когдая наконец научусь соображать? Вот только с кем я буду сражаться? Кто мой враг?»

Он не видел ни одного зрителя, но был почему-то уверен, чтозрители есть и их множество. Не сотни, а тысячи глаз смотрели на него со всехсторон – сверху, снизу, сбоку, точно он был не в Нижних Мирах, а в подвешенномна цепи аквариуме.

«Меня собираются принести в жертву! Но где жертвенный стол,черные свечи? Где Лигул со свитой? Никогда не поверю, чтобы он решилсяпрокаркать такое зрелище», – прикидывал Меф.