кожи и потянули вниз, обнажив влажное угощение.

Чудовище было не в состоянии думать. Его инстинкты были отрывочными, стихийными – кусочки памяти, сваленные в бесформенную кучу как элементы пазла. Какая-то его часть хотела вернуться во влажное убежище в тоннелях. Другая была голодна. Третья – мучима непостижимыми кошмарами, невозможными образами, такими же странными и чужеродными, как телепатические сигналы, посылаемые представителями другого вида.

И еще одна часть хотела вернуть себе глаза. Острые глаза, ненавидящие евреев.

Двадцать один

Джонатан не боялся ни высоты, ни темноты. Узкая шахта его не страшила, так как он не страдал клаустрофобией. Ее замкнутость была иллюзорной. Спуск напомнил о тех днях, когда он лазил по пещерам, весь в глине и по локоть в дерьме летучих мышей.

Приятно волновал тот факт, что внизу ждет неопределенность. Он чувствовал себя живым. Его судьба находится в его собственных руках. Забытое чувство, по которому он так скучал…

Спуститься будет несложно. Силы его бицепсов и предплечий хватит на короткий спуск. Ямайка смотрела, как он оттолкнулся от подоконника и повис на кабеле, упираясь резиновой подошвой ботинок в гофрированный металл. Джонатан переложил свой вес на импровизированную альпинистскую веревку из кабеля удлинителя, и та натянулась как гитарная струна.

– Тсс, – предостерег он. Ямайка придерживала провод.

Он держался за кабель левой рукой, а правой нащупал следующий узел. Его ноги соскользнули со склизкой, влажной стены шахты. Спуск будет похож на серию коротких падений от одного узла до следующего… а следующий находился на уровне колен.

Несмотря на крепкую хватку, кабель проскальзывал через его кулак с угрожающей скоростью. Он почувствовал, как его обдало воздушной волной, поднимающейся снизу. Он намотал провод на руку в кожаной перчатке и соскользнул к следующему узлу. Его качнуло в сторону, и он по инерции ударился лицом о гофрированную сталь. Под закрытыми веками сверкнули молнии шока. Сердце бешено заколотилось, пригоняя волну крови к мозгу, который наводнили страшные мысли о скорой кончине, сталкиваясь друг с другом словно автомобили на скоростном шоссе.

Он повис, раскачиваясь как маятник. На его верхнюю губу из носа скатилась капля крови.

– Джонатан! – Даже ее беззвучный шепот гулко отразился от стен металлического тоннеля.

Оранжевая оплетка скрипнула, скользнув по деревянной раме, и на волосы Джонатана упали хлопья краски. Он не открывал глаза и попытался стабилизироваться на ощупь.

– Я в порядке, в порядке. Тсс!

Ржавая сталь, о которую он оцарапал ухо, была покрыта толстым слоем слизи. Наверное, талый снег, попавший сюда с крыши и растопленный теплом здания. Слизь казалась более скользкой, чем просто грязная вода. Если Джонатан хочет продолжить изображать из себя Бэтмена и остаться в живых, ему следует быть осторожнее. Но осторожность требует времени. И он не хотел сплоховать перед Ямайкой.

Джонатан уперся ногами в стену, проткнув слизь носками ботинок и оставив глубокую царапину на металле, потом снова перенес весь свой вес на кабель. Его дыхание выровнялось. Спокойно. Спокойно. Все хорошо. Он открыл глаза и понял, что завис в двух с половиной метрах от ярко освещенного окна ванной, в котором виднелся силуэт наблюдавшей за ним Ямайки. Ее голову окружал серый нимб волос. Выражения лица не было видно.

– Ванна сдвинулась, – шепнула она.

Он повис ровно. На этот раз лучше. Послесвечение из окна ванной исчезло, и он смог рассмотреть жирные капли, сползающие по поверхности стены, растревоженные его спуском. Они напоминали желе из банки с консервированной ветчиной. Капли были цвета никотина, в них виднелись пузырьки воздуха. А может, в них отражался желтый свет окна ванной.

Джонатан оттолкнулся и вытянул ногу. Бабах!

Еще пара узлов – и он сможет отдохнуть на подоконнике ванной квартиры 107. Уже поздно, и он надеялся, что престарелый антисемит давно спит.

Он продолжил спуск, осторожно переставляя руки. Там, где веревка не запачкалась о настенную слизь, спускаться было легче.

Джонатан прикинул расстояние и постарался бесшумно приземлиться на подоконник. Он повис на напряженных бицепсах и плавно соскальзывал, по полметра зараз.

Носки его ботинок скользнули по подоконнику, смахнув с него грязь. Он медленно провел по нему левой ногой и услышал, как щепки плюхнулись в воду внизу. Джонатан на мгновение представил, как падает на дно шахты, погружаясь в ту же мягкую, вязкую жижу, которая запачкала внешнюю сторону картонной заплатки. Лучше не бывает.

Уперевшись пятками в подоконник, он оттолкнулся от него и спустился еще ниже. Колени стукнулись друг о друга. Из темноты окна повеяло ледяным воздухом. По шее Джонатана пробежал холодок. Окна не было. Судя по щепкам, его кто-то выбил изнутри.

Джонатан был слишком занят своей миссией, чтобы уловить могильный запах вскрытых трупов и крови. Внизу тускло поблескивала поверхность воды. Ее глубину было невозможно угадать. Он чувствовал, как затягиваются узлы по всей длине провода. Пора провести быструю рекогносцировку. В этот раз он намотал двойную петлю на локоть, его перчатки намокли, а провод был скользким. Он едва не соскользнул, но успел затянуться вокруг руки. Джонатан включил фонарь и направил свет вниз.

Зеленоватая плесень покрывала стенки шахты; двухмерные сталагмиты на поверхности ржавого железа. Они напомнили Джонатану наскальную живопись. Цвет их блестящих вершин градуировался от цвета окислившейся бронзы до кислотно-белого. Рябь нарушала поверхность мутной воды. Где-то над ним кто-то спустил воду в унитазе. Звук отдался в шахте гулким эхом. В дальнем конце лужи, по его расчетам на южной стороне, он увидел кучу компоста. Разное барахло и отходы скопились у стены, образовав что-то вроде айсберга из мусора. Может, получится приземлиться на его крошечную вершину, чтобы не промокнуть в грязной вонючей воде.

Неподалеку на поверхности покачивался мусорный мешок Круза. Большой воздушный пузырь раздул один его угол, который стал похож на человеческий сосок. Острая деревянная щепка, похожая на бамбуковый шампур, торчала из свертка. Ее конец целился Джонатану прямо в зад. Он едва мог различить предмет в колеблющемся свете: тонкая влажная иголка землистого цвета больше походила на какой-то минерал, чем на дерево.

Он посветил фонарем наверх. Даже под этим неудобным углом было невозможно не заметить кровь в квартире 107. Диаграмма кровавых брызг украшала оштукатуренные стены. Широкая красная полоса тянулась к подоконнику. Тот блестел от пурпурной влаги, словно его выкрасили вишневой морилкой. Красноватые сгустки висели на краях стеклянных осколков и деревянных зазубрин. Свернувшаяся кровь широким мазком поднималась по бортику ванны, потом пересекала еще влажный пол, облицованный плиткой, и исчезала в открытом дверном проеме, словно кто-то затеял уборку половой тряпкой, пропитанной красной жидкостью. Лоскуты изрезанной одежды и ошметки