от Бродхерст-авеню, восточной границы Оквуда.

Джонатан оторвал девяносто сантиметров армированной ленты, скрутил ее в прочный жгут, который продел через ручку фонаря, и прикрепил к своему ремню.

– Зови меня Тенцинг Норгей [60].

Он надел водительские перчатки, одолженные у Баша, и попробовал открыть окно в ванной. Оно было таким же тугим и несговорчивым, как остальные окна в здании. Отодрать картонную заплатку недостаточно, нужно освободить проем от рамы.

Наконец рама поддалась.

На наружном подоконнике Джонатан увидел размазанные следы фекалий, словно кто-то пытался оттереть от них подошву ботинок. Ножки ванной не стояли на напольной плитке, а протыкали ее. Ванна была достаточно тяжелой, чтобы привязать к ней страховочный трос. Путаница из электропровода напоминала инопланетное макраме.

Джонатан привязал один его конец к ближайшей к окну ножке ванны и аккуратно смотал, чтобы не запутать. Таракан, недовольный вторжением в свои владения под ванной, решил унести ноги. Ямайка раздавила его, как только он вылез на свет.

Джонатан залез в ванну, включил фонарик и высунулся из окна по плечи. Он впервые оказался внутри таинственного придатка квартиры. Пар его дыхания растворялся во тьме в тридцати сантиметрах от его носа. Поток воздуха снизу принес цепкий аромат сухой гнили, пряный, нейтральный и зловонный. Он напомнил Джонатану законсервированный запах вскрытых могил. После первоначального обонятельного шока он казался не хуже аромата протухшего гамбургера, который источала кровь, сочившаяся из стены в соседней комнате.

Он почистил подоконник, смирившись с тем, что придется запачкаться во время спуска.

Свет фонаря упал на рифленый металл, блестевший от влаги. Тягучие капли сверкали зеленью гниения, цветом ботулина или ядерных отходов. Наружная рама измазана слизью. Спуск вниз будет опасным.

– Полагаю, ты не захватила с собой складную лестницу?

– Прости, малыш. Я могу окопаться у оквудского строительного магазина до его открытия и очаровать продавца, чтобы он мне ее одолжил. Но уже без пяти три, а в четыре я надеюсь навсегда распрощаться с этим местом. Понимаешь, о чем я?

Фантазия ударила Джонатана обухом по голове. Несколько тысяч баксов в кармане – и они с Ямайкой едут навстречу приключениям. Возможно, в Калифорнию.

– Глубина больше шести метров. – Конец провода едва коснулся поверхности воды на дне шахты. – Я вижу воду и что-то похожее на мусорный мешок. И кучу другого барахла. Воняет дохлой белкой. Целой семьей дохлых белок. Несколькими поколениями.

Он вспомнил о пропавшем сыне Веласкесов. Нос Джонатана отказался воспринимать аромат мертвого ребенка, замаринованного в слизи.

Ямайка прочитала его мысли:

– Боже, Джонатан, ты же не думаешь, что тот малыш?..

– Я в этом почти уверен, – сказал он строго. – Но это не меняет наши планы, верно? И если я найду его там, под водой, продырявленным палкой насквозь, что мы будем делать? Вызовем полицию? «О да, офицер коп-робот? Мы посреди ночи решили поискать кокаин в шахте и наткнулись на этого скончавшегося индивидуума. Нет, нам больше ничего не известно. Можно мы пойдем домой?»

– Успокойся. Успокойся. Мальчик пропал наверху, в противоположном конце здания.

Они могли бы поспорить, но сейчас это была непозволительная роскошь. Они слишком далеко зашли. Преступники не зовут копов на помощь, как и собаки не наступают в собственное дерьмо.

Джонатан выключил фонарь и повесил его на поясе. Спуск пройдет в темноте. Не стоит рисковать. Вдруг какой-нибудь жилец, страдающий бессонницей, увидит в окне свет, сидя на горшке. Если шахта глубже, чем подвал, то ему придется схватить мешок одной рукой, пока вторая держится за кабель. Не лучший вариант. Когда спускаешься вниз, координация движений нарушается. Он надеялся, что физическая нагрузка его согреет.

Джонатан представлял Кенилворт Армс как живое существо, уже немолодое, но все еще шумное. Его малоподвижные жильцы свернулись калачиком и прячутся или спят, сосуществуя в страхе или ненависти. Происшествия – словно проблемы с пищеварением. Семейная ссора – выпускание газов, хлопнувшая дверь – приступ тендинита. Это объяснило бы ритмичное сердцебиение, которое только он мог слышать.

Джонатан представил себя крошечным смельчаком, готовым спуститься в длинный мокрый пищевод по зубной нити. А черный кот – блуждающий паразит, доброкачественная инфекция, путешествующая по венозной ткани здания. Он мог залезть в один из старых холодильников на одном этаже и вылезти из кровоточащей дырки в стене на другом. Эти отверстия появлялись и пропадали как прыщи – временные односторонние переходы. Сердцебиение здания достаточно сильное, чтобы через них выталкивать кровь.

Сын Веласкесов мог провалиться в один из разломов сознания Кенилворт Армс, где воспоминания устарели, ослабли или просто оказались забыты.

Чем тщательнее сумасшедший изучал дом Ашеров, тем ближе он подходил к управляющему всем безумию. И в самом конце, когда Родерик Ашер окончательно сходит с ума, дом – метафора головы Ашера, череп обреченного и гиперчувствительного человека – раскалывается посредине и обрушивается.

Он поделится этими наблюдениями с Ямайкой, когда они снова будут в постели. А сейчас пора лезть в шахту. Джонатан станет еще одним заблудившимся кусочком пищи, попавшим не в то горло. Лучше вылезти до того, как здание закашляется. Или расчихается.

Кстати.

– Пожалуйста, достань черную пластмассовую баночку из кармана парки. Она в правом наружном кармане.

Ямайка дала ему кокаин и с интересом наблюдала, как он вдохнул толстые дорожки с ребра ладони, не уронив ни пылинки. Потом сделала то же самое.

– Твое здоровье, – сказала Ямайка.

Джонатан услышал скрипучий свист в ушах. Потом в них что-то щелкнуло. Свод его нёба высох. Затем из носоглотки стекла слизь, что обычно бывает после дозы кокаина. Он шмыгнул носом и дважды сглотнул.

Он начал размышлять о внутренней перепланировке. Выдернутые гвозди; двери, снятые с петель; новые стены. Будто сломанные кости, загипсованные под другим углом; новые кости, выросшие там, где не надо, и не способные выполнять свою функцию. Словно человек, переживший слишком много операций.

– Помоги мне. – Он схватился за край ванны и лег животом на подоконник, высунув ноги в окно. Это был самый безопасный способ. Ему не хотелось спускаться головой вперед – так можно удариться о стенки. Лучше повисеть, зацепившись локтями за подоконник, и поймать сцепление.

Ямайка подошла к нему, воспользовавшись беззащитностью его положения.

– Поцелуй на удачу?

– Конечно. – Неожиданно для себя он улыбнулся.

Она взяла его за лицо и поцеловала так жадно, что он чуть не отпустил бортик ванны. Они застонали от удовольствия. Их голод снова пробудился. Когда Ямайка отпустила Джонатана, ее зеленые глаза чуть не поглотили его целиком. Он был бы счастлив утонуть в них, но осталось незавершенное дело.

– Кажется, ты высосала из меня весь воздух, – сказал он запыхавшись.

Она помогла