Спросите кузенов.

Теперь их время.

Теперь флот действует по их слову.

Только для защиты.

Только во благо.

И никогда – из страха и по глупости.

Границы Интрузии резко раздвинулись, захватив несколько ближайших кораблей-кинжалов, и те, распавшись от ее прикосновения, рассыпались кучками сухого песка на ветру.

На экране выругалась Она Судак.

Рядом со мной открыла глаза София. Она показалась мне будто меньше, словно усилие буквально высосало из нее часть жизни.

– Очажники, когда бежали, – заговорила она, – оставили Интрузию под защитой. Вы, обездвиженные драффами, представляете для нее легкую цель. Сейчас, когда не надо больше заботиться о тарелках, я могу запустить такое сотрясение реальности, что в вашей армаде не останется ни единого корабля.

Судак сузила глаза.

– Блеф. Это невозможно.

София сухо усмехнулась.

– Я, двухсотлетняя старуха со светящимися руками, только что уничтожила шесть ваших кораблей, просто хорошенько об этом подумав. Здесь и сейчас невозможное не слишком отличается от возможного.

Судак вспыхнула.

– Вам придется сложить оружие, – сказала я ей. – Нам не нужна диктатура, какой бы благожелательной она вам ни представлялась. И потому либо вы сдадите контроль над армадой, либо я позволю Софии уничтожить вас. Хотя лучше бы меня к такому не вынуждали. Нам нужны ваши корабли. Помощь нужна больным, умирающим от голода, страдающим людям. Вам достаточно отойти в сторону, и воевать больше не придется.

Я целую минуту смотрела, как она раздумывает, и никак не могла угадать: сдастся или попытается продолжить борьбу. Наконец к ней сзади прокосолапило подобие громадного медведя, и Судак вздрогнула, ощутив на плече его лапу, прорвавшую когтями ткань мундира.

«Мы сдаемся», – сказал этот зверь в камеру, избавив меня от необходимости решать.

Его голос звучал рычаньем и фырканьем, но смысл слов появлялся в моей голове, минуя уши.

«Мы сожалеем.

Мы сразились с древним врагом.

Мы исполнили свое предназначение.

Мы больше не нуждаемся в этом человеческом существе.

Отныне нашей целью будет миссия милосердия.

Мы готовы служить».

Тарелки скрылись. Интрузия вернулась к прежним размерам и виду, а «Злая Собака» повисла в пространстве в окружении расходящегося облака разбитых кораблей и искалеченных драконов. Уцелевшие корабли флота, снова введенные в строй своими механиками после низложения Судак, выстроились вокруг нас, с радостью принимая указания «Злой Собаки».

Судак и ученого Бошняка доставил с флагмана челнок, а мы с Оконкво встретили их на входе.

– С возвращением.

С изможденного лица на меня смотрели недобрые глаза. В Судак не осталось и следа прежней военной выправки, ее сменила сутулость безнадежного поражения.

А вот Алексий Бошняк рядом с ней положительно ликовал. Под буйной копной седых волос, за толстыми линзами старинных очков так и сверкали его глаза.

– Спасибо вам, капитан, – прочувствованно выговорил он, промокая носовым платком лоб. – Миллион благодарностей!

Я протянула ему руку:

– Это вам спасибо за присланные сведения. Без них мы бы ничего не сумели. Даже не знали бы, с чего начать.

Он расплылся в улыбке.

– Но дело сделано вами, вы все вынесли на своих плечах. Спасли меня – и не только меня, всю Общность! Вам поставят памятник! О вас сложат песни! Вы станете героями!

Я выдернула руку из его потных ладоней и хорошенько обтерла о штанину.

Обоих проводили в лазарет, где Престон должен был проверить их здоровье и убедиться, что они не подцепили на армаде чужой инфекции. Мы собирались передать Ону Судак обратно на белый корабль для спешной доставки на Камроз, если там еще остались какие-то власти.

Когда я оставляла их на попечение Престона, Она Судак сказала мне последние несколько слов. Устало и безнадежно она произнесла:

– Я хотела как лучше.

Я задержалась в дверях, тряхнула головой:

– Чертова дура!

С тем и ушла. Что тут еще скажешь? Обе мы знали, что она поступала дурно, а уж дело судей на Камрозе решить, вменяема ли она, и определить подходящее наказание. А с меня хватило – я не желала больше ни видеть ее, ни говорить с ней.

Оконкво вышел за мной в коридор.

– Что вы теперь будете делать? – спросила я.

Он тронул подбородок пальцем.

– Толком еще не думал.

– Просто, если хотите остаться, место для вас найдется.

Он улыбнулся, и я поняла вдруг, как он мне нужен. Как мне нужен кто-то, кто посидит рядом, а в пустые ночные часы прижмет к себе.

– Я всегда буду вам благодарен, – сказал он. – Вам и «Злой Собаке» за все, что вы для меня сделали. Но у меня на Новой Казме остались родные – их надо найти, узнать, целы ли. – Он улыбнулся еще шире. – И к тому же я буду нужен при восстановлении флота.

– Справедливо. – Я проглотила разочарование. – Мы поручим вас одному из кораблей-кинжалов. Он в несколько дней доставит вас домой.

– Спасибо, капитан.

– Всегда пожалуйста.

– Разрешите покинуть борт?

Я сморгнула песок под веками и ответила на его салют:

– Разрешаю.

– Благодарю, капитан.

Он развернулся и вышел, а я стояла и смотрела ему вслед. Могла бы что-то сказать, но не стала. Вместо того, дождавшись, пока он скроется за поворотом, позволила себе вздохнуть. А чего я ждала? Мы же почти незнакомы.

– Ты в порядке, девочка?

Голос принадлежал Софии. Обернувшись, я увидела ее в дверях каюты. Она наблюдала за мной, скрестив руки.

– Буду в порядке.

– Уверена?

Я вымученно улыбнулась:

– Мне не привыкать. Стоит только снять броню и кому-то открыться, мироздание тут же выдергивает их из рук.

София сочувственно кивнула:

– Кажется, мы с тобой очень похожи.

– Мы?

– Да, боюсь, что так. Обидно, правда?

Я дернула плечом.

– Переживу.

– Вот и умница. Ну а ты что думаешь делать? Вся Общность нуждается в восстановлении.

– Не знаю. Надо будет обсудить это со «Злой Собакой».

– Она нас наверняка слушает. – София обратила лицо к потолку. – Корабль, ты здесь?