А та даже не заметила, как вихрем пролетела те десятькварталов, что отделяли ее небольшой особняк от дома, где жила Андреа. Офелияне обращала внимания на светофоры, проскакивая перекрестки на красный свет, и,с визгом затормозив возле дома, выскочила из машины, бросив ее на дороге. Ей ив голову не пришло позвонить Андреа по телефону. Единым духом взлетев поступенькам, Офелия с силой дернула за шнур звонка. В спешке она забыла пропальто; поверх тонкой водолазки на ней не было ничего, но Офелия не чувствовалахолода. Через пару минут Андреа распахнула дверь. Она держала на руках одетогов пижаму Уильяма. Увидев стоявшую в дверях Офелию, оба радостно заулыбались.

– Привет… – по привычке радостно бросила Андреа. Иосеклась, заметив, что Офелия вся дрожит. В кармане у нее лежало то самоеписьмо. – Послушай, у вас все в порядке? Что случилось?! Что-то с Пип? Гдеона?

– Да, случилось… но не с Пип. – Стоя в дверях, Офелиявытащила из кармана злополучное письмо. Руки у нее тряслись, как устарухи. – Я наткнулась на твое письмо.

Лицо Офелии побледнело еще больше. С лица Андреа тожесбежали все краски, и обе женщины вдруг стали удивительно похожи. Андреа дажене пыталась ничего отрицать. Осенний холодный ветер злобно дергал обеих заволосы, но они ничего не замечали. Застыв на крыльце, с лицами, бледными какмел, они молча смотрели в глаза друг другу.

– Зайдешь? – запинаясь, пробормотала Андреа. НоОфелия не шелохнулась, словно не слышала.

– Как ты могла?! Целый год обманывала меня и ещепритворялась моей лучшей подругой! Как ты посмела родить от него ребенка инагло лгать всем и каждому, что обратилась в банк спермы? Да как у тебя толькоязык повернулся говорить такое о Чеде?! И все только для того, чтобы вертетьего отцом! Ты ведь знала, как он мучается из-за сына, и постаралась найти самоебольное место, да? Ты ведь даже не любила Теда, тебе просто нравилось играть сним. Ты никого не любишь, Андреа. Ни меня, ни Пип. И его ты тоже не любила.Зато ты с радостью отобрала бы у меня сына – просто для того, чтобы показатьТеду, какая ты замечательная! А пока ты играла в свои игры, бедный мальчик убилбы себя! Об этом ты подумала?! Но ведь тебе наплевать, правда? Какая же ты дрянь!Хладнокровная, расчетливая стерва! Я тебя ненавижу, слышишь? Ты уничтожилаединственное, что у меня осталось… веру, что Тед любил меня… это оказалосьложью… Но ты его не любила. А я… я любила его – любила всегда. И не важно, чтоон часто обижал меня, что пропадал на работе, забывая о том, что у него естьсемья, – все равно я его любила! А вот ты… Господи помилуй, Андреа, как тымогла?!

Офелии показалось, что она сейчас умрет прямо тут, на порогеэтого дома, но ей уже было все равно. Эти двое и так уже почти убили ее. Прошелвсего год со дня его гибели, но они своего добились. Ее жизнь кончена. Это ихрук дело – ее мужа и ее лучшей подруги. Даже сейчас Офелия отказываласьпонимать, как такое могло случиться.

– Но теперь предупреждаю, Андреа: держись подальше отнас. От меня и от Пип! Не смей больше попадаться нам на глаза! И не звони,слышишь? Для меня ты умерла! Тебя больше нет, понимаешь? Ни тебя, ни… ни его…слышишь, Андреа?! – Голос ее оборвался, и Офелия зарыдала.

Андреа молчала. За все это время она не произнесла ни слова,не пыталась ничего возразить, только крепко прижимала к себе ребенка, и быловидно, что она тоже вся дрожит. В душе Андреа сознавала, что Офелия права – оназаслужила такое отношение! Весь год ей не давала покоя мысль о том, куда Теддел ее злополучное письмо. Но шло время, о письме не было ни слуху ни духу, иАндреа понемногу успокоилась, решив, что Тед успел уничтожить его. Оказалось,нет. И теперь уж ничего не поделаешь. Оставалось только сказать этой женщине,которая всегда была ей верным другом, прежде чем она уйдет из их жизнинавсегда, последние слова. Она обязана их сказать.

– Послушай меня… Я должна сказать тебе кое-что… Простименя. Я всегда буду казнить себя. Но Теда не вернешь. А малыш… по крайней мереу меня остался Уильям… И он ни в чем не виноват…

– Мне нет никакого дела ни до тебя, ни до твоегоребенка.

Беда заключалась в том, что на самом деле все совсем не так,как говорила Офелия. Она с ужасом понимала, что по-прежнему любит их… можетбыть, именно поэтому ей и было так больно. Знать, что это ребенок Теда…Господи, как он похож на него… куда больше, чем бедный Чед!

– Выслушай меня, Офелия. И постарайся понять, что яскажу. Тед так ничего и не решил. Он сказал, что просто не представляет себе,как сможет оставить тебя, ведь ты столько сделала для него, особенно в первыегоды вашего брака. Тед считал, что обязан тебе всем. Тед был эгоистом… делалтолько то, что хотел… и вот он захотел меня. Сейчас я думаю, что для него этобыла просто игра. В отличие от меня – я-то всегда хотела его. Мы с ним оченьпохожи, понимаешь? Короче, когда вы с детьми как-то уехали во Францию, я решила– теперь или никогда. Это был мой единственный шанс. И я его не упустила. Дачто там – если честно, я вцепилась в него обеими руками. А вот Тед… да,конечно, он воспользовался удобным случаем, но не думаю, что он меня любил.Скорее всего нет. Может быть, он никогда бы не оставил тебя. В общем, не знаю.Тед так ничего и не решил. Он все колебался… поэтому я и написала это проклятоеписьмо. Хотела уговорить его, убедить… впрочем, ты и сама все уже поняла. Ктоего знает… он вполне мог передумать и остаться с тобой. Если честно, не знаю,способен ли он был вообще любить кого-то, кроме себя. Ты же помнишь, какимсамовлюбленным эгоистом он был. Теперь я уже ни в чем не уверена. Любил ли онменя? Но если Тед и любил кого-то в своей жизни, так это тебя. Во всякомслучае, так он говорил. И мне кажется, он сам в это верил. Лично я, если хочешьзнать, всегда считала, что он вел себя с тобой как полное дерьмо – уж ты-товсегда заслуживала большего! Но тебя он любил – насколько он вообще былспособен кого-то любить.

– Видеть тебя не хочу! Больше не смей мне звонить,слышишь? – выплюнула Офелия.

Потом круто повернулась и на подгибающихся ногах заковылялапо дорожке к своей машине. Двигатель, который Офелия забыла выключить, тихоурчал. Офелия даже не оглянулась на стоявшую в дверях Андреа. Единственным еежеланием сейчас было никогда в жизни больше не видеть эту женщину. Впрочем,Андреа и сама уже все поняла. Она знала, что Офелия ее не простит. Глядя вследотъезжавшей машине, она тихо плакала. Что ж, по крайней мере ей хватиломужества сказать Офелии правду – так, как она ее представляла. Тед и в самомделе до последнего дня не знал, как ему поступить.

Возможно, он и вправду не любил ни одну из них, но Офелиинезачем это знать. Пусть думает, что он колебался, не в силах расстаться с ней,что испытывал к ней теплые чувства и считал, что многим ей обязан. Впрочем,может быть, он и вправду предпочел бы остаться с ней. И тогда она, а не Андреаосталась бы победительницей в их женском поединке. Что ж, в конечном итоге ониобе проиграли. Тед, Чед, Офелия, Андреа, даже малыш Уильям. Все онипроигравшие. Тед погиб, так ничего и не решив, а письмо, вместо того чтобыотправиться в корзину, попало в руки его вдове. Может быть, он именно этого ихотел? Возможно, решил даже, что это было бы наилучшим выходом из сложившейсяситуации? Теперь уже никто ничего не узнает. И все, что Андреа могла сейчассделать для Офелии, – это признаться, что муж ее так ничего и не решил… ичто возможно… только возможно… он все-таки любил ее – насколько такой человеквообще мог кого-то любить.