— …Началось, — мой сдавленный шепот растворился в темноте комнаты.

На столе горела одна единственная свеча, и я смотрела, как неистово танцует яркое пламя. Отбрасывает тени на деревянную поверхность стола, тихо потрескивает.

Время, казалось, остановилось. Секунды тянулись мучительно долго.

Виконтесса заварила всем травяной чай, после которого я незаметно провалилась в бессознательную дрему.

Пробудилась резко от того, что кто-то тряс меня за плечи. Открыла глаза. Я все еще сидела, скрючившись буковкой «зю», за столом, уронив голову на сложенные на столе руки. Надо мной нависла Тацуда. В глазах читался страх. Я пулей вскочила на ноги, а потом услышала чьи-то шаги снаружи. Одно единственное окошко было плотно зашторено, что происходило снаружи не видела, однако поняла, что на дворе уже не ночь. Значит, проспала несколько часов. Черт!

Тут же мысленно потянулась к дракону, дергая нашу с ним невидимую связь. По ту сторону было тихо. Неужели?!

Резко задрала рукав платья и про себя позвала лазурного друга. Ну же, ну же, где ты? Секунды казались вечностью, нервы внутри меня стянулись в узлы, а сердце как будто остановилось. По-моему, я даже забыла, как дышать. Но потом дракончик вылез из-под плотной ткани и юркнул на запястье, довольно виляя хвостом.

Непомерная ноша упала с моих плеч, и я глубоко вздохнула. Он жив.

Гости дали о себе знать — в дверь хибарки настойчиво постучали.

— Открывайте! — донесся мужской голос снаружи. — К вам послание от императора!

Все взгляды, включая мой, были устремлены на леди Эгрет со всклокоченными волосами. Та с помощью своего дара могла почувствовать, говорил ли правду тот, кто сейчас находился за дверью и порядком трепал наши нервы.

Виконтесса расправила плечи, закрыла глаза и замерла на несколько долгих мгновений, после чего подняла веки и одобрительно кивнула.

— Иду! — тут же крикнула Тацуда и направилась открывать.

Гостем оказался имперский гонец, посланный принцем Пасканы. Он передал нам конверт и тут же ретировался. Хозяйка хибарки зашелестела бумагой, достала из конверта лист и принялась читать вслух.

— Дорогие дамы… — Принц Пасканы излагал новости обстоятельно и по порядку. — … сражение завершилось быстро. Все живы. Несколько раненых. В считанные минуты церковь была оккупирована нашими солдатами с земли. В небе их поддерживал герцог Керрилон, а с моря — илиры. Жрец, клеймивший вас кровными чарами, найден. Оказалось, это один и тот же маг. Все прошло по плану, почти. В битву ввязались имперские войска.

— Сыночек пожаловался папуле, — зло процедила я, перебив Тацуду. Поймала на себе суровые взгляды женщин и виновато склонила голову. — Прошу прощения, продолжай.

Надсмотрщица вернулась к чтению. Многого в письме не было сказано. Ход событий описан лишь кратко. После прибытия войска, которое возглавлял сам император, захват церкви был приостановлен, однако все участвующие оставались на своих местах. Ситуация со скоростью кометы принимала опасный оборот. Эрийский правитель не желал конфликта с империями Стиаи и Пасканой, поэтому созвал мировой совет. Было принято решение — разбирательство и мировой суд. Но первым делом с меня и леди Оливии будут сняты кровные чары, а все потому, что они уже были активированы. Последнее предложение гласило: «В полдень за вами пришлют экипаж, будьте готовы».

Снятие кровных чар оказалось чертовски болезненной процедурой. Мы орали так, как будто нам резали глотки. Но когда все было закончено, подруга и я облегченно вздохнули, а потом несколько дней провалялись в кроватях с высокой температурой. Как нам объяснили, то были последствия долгого пребывания яда в наших организмах.

Тем временем в мировом суде шло разбирательство. К нам с Оливией не раз прибегали работники суда, несмотря на наше болезненное состояние. Правящим были необходимы ответы как можно быстрее. Мы, в принципе, не возражали, да и, признаться, чем скорее вся эта суета закончится, тем быстрее я увижусь с герцогом.

Да, ни к принцу Пасканы, ни к Тацуде, ни к Зегиру никого не подпускали. Главные «зачинщики» конфликта пребывали под строгим присмотром эрийской стражи, причем каждый в своей комнате. Так должно было быть до вынесения окончательного приговора.

Как лорд Бетхор и предполагал, главой церкви являлся этот эрийский отпрыск. На удивление многим, и мне в том числе, император не стал защищать своего сыночка. Видимо, Его Величество — хороший и честный мужик. И если это так, то наверняка ему сейчас очень непросто. Как никак собственный сын такое вытворял. Так же непросто и первой леди. Но это уже их проблемы. Меня волновал лишь Зегир.

— Долго еще? — Я нервно терла вспотевшие ладони.

— Нет, — протянула Оливия и приобняла меня за плечики. — По-моему, они уже подошли к части приговора, слышишь? — Девушка замолкла на секунду и уставилась на массивные двустворчатые двери зала суда.

Я помотала головой.

Подруга нахмурила брови:

— В общем, жди. Осталось недолго.

Судорожно вздохнула. Ей легко говорить: «Жди!» Когда решается судьба моего возлюбленного, не могу сидеть смирно и расслабленно, как это получается у нее. Кстати, а как это у нее вообще получается? В том зале ведь находится принц Пасканы. Оливия влюблена в него по уши. Она мне все уши прожужжала об этом, пока мы с ней были под надзором лекарей. Нас держали в одной комнате, и подруга не замолкала ни на час, как только стала получше себя чувствовать.

В огромном, казалось, просто бесконечном холле было прохладно. Мрамор стен и пола вбирал в себя все тепло. Помимо нас с Оливией стулья в одной половине помещения занимали другие люди — родственники и друзья тех, кто сейчас находился в зале суда. Здесь были даже дети. И у всех нервы на пределе.

Существование церкви явилось для всех шоковой новостью. Корни этой организации просочились чуть ли не во всех уголки Эльгота, поэтому решение мирового суда было не просто решающим — судьбоносным. Ведь если кого-то обвинят в том, чего они не совершали, может разразиться война, а как я понимаю, на Эльготе между империями и так довольно шаткие отношения. Уверена, никто не заинтересован в войне. По крайней мере, очень на это надеюсь.

Внезапно народ стал вскакивать со своих мест, растерянные взоры всех присутствующих устремились на черное дерево могучих дверей зала суда. Под натужный скрип железных петель я поднялась со стула вслед за Оливией. Мое сердце стучало о грудную клетку с такой силой, что, казалось, вот-вот сломает ребра. Потрясла руками, сбивчиво дыша. Потом стряхнула невидимые пылинки с платья, разгладила несуществующие складки, и когда двери полностью распахнулись, устремила свой взгляд туда.

Из зала один за другим выходили незнакомые мне люди, хотя лица некоторых я уже встречала. К ним подбегали со слезами на глазах их родные, друзья, а потом они все вместе покидали здание. Толпа в холле постепенно редела, а мое сердце замерло. Я уже отсчитывала секунды.