бойкота» и стал бестактно преследовать Градова на докладах, конференциях и собраниях. Аркадий Константинович дипломатично уклонялся от развития конфликта, демонстрируя учёную сдержанность и великодушие. Вскоре неадекватность Игоря Демьяновича стало замечать всё больше и больше коллег, среди научного сообщества поползли нехорошие слухи. На Шурова все начали косо смотреть.

Игорь Демьянович изначально помешался на хрупкости и уязвимости человека. Потеря нежизненно важного органа или конечности — в общем, инвалидизация человека выбрасывала его на самую нижнюю ступень социальной структуры, ибо слабый индивид из-за эгоистичных соображений остальных людей становился тяжёлой раздражающей обузой. ВИЧ, онкология, туберкулёз, аутоимунные и наследственные заболевания — неизлечимые диагнозы укорачивали и ухудшали жизнь несчастных, пока остальные вместо изобретения способа лечения просто старались от подобных отгородиться. Так мыслил Шуров. Но в то же время он считал, что благодаря аугментации, выразившейся в изобретении первых протезов, чипов и имплантов, люди смогут одолеть все болезни и недуги. Перед студентами Игорь Демьянович красноречиво ораторствовал, что наконец-то уходит эпоха слабого человека и начинается абсолютно новая эра, в которой человек могучий сможет прыгнуть выше своей головы и оказаться за гранью текущих возможностей. Он более не будет тормозиться слабостями собственного тела, прекратит быть его рабом, сможет достойно заниматься прогрессом и, вероятно, всё-таки откроет ключ к бессмертию и осознает трансцендентное.

Благодаря обширной научно-технической революции двадцатого века человечество действительно смогло продвинуться очень далеко вперёд. Но этого Шурову казалось мало. Учёный считал, что слишком большое количество ресурсов род людской вкладывает в военно-промышленный комплекс и цифровые технологии вместо того, чтобы интенсивнее продолжать развивать биотехнологии (биомедицину, биотехнику и биоинженерию) и аугментацию. В какой-то момент Игорь Демьянович попал под внимание государства в лице спецслужб, которое посчитало, что в текстах учёного просачивается явная крамола на текущий строй.

Однако ключевой поворот в жизни Шурова сыграли не слежка и разработка КГБ. Благодаря чувству собственного величия он вознёсся на какие-то невероятные небеса и ощущал себя чуть ли ни пророком нового грядущего тысячелетия. Вечно воодушевлённый, он взлетел на Олимп трибуны и был убеждён, что лишь одним своим видом поразит диссертационную комиссию. Но что-то пошло не так: то ли представители учёного сообщества уже наслышались не с лучшей стороны о деятельности и мировоззрении Шурова, настроившись предвзято, то ли он сам подготовился не очень хорошо, поверив в безграничные возможности своих личности и разума. Короче говоря, Игорь Демьянович докторскую не защитил и был оставлен в прежних кандидатах наук. После этого Шуров, видимо, окончательно сошёл с ума.

Психиатрическая экспертиза признала учёного невменяемым и поставила ему смешанный диагноз, состоящий из нескольких заболеваний сразу. Подобное в данном разделе медицины не приходилось значительной редкостью. Шурова пытались лечить (порой не совсем гуманными методами, как это тогда часто встречалось в советской и не только психиатрии), но усилия врачей оказались без толку. В конце концов Шуров сбежал из ленинградской психбольницы тогда ещё «традиционными» методами, используя помощь извне со стороны одного из поклонников. Его нашли в лаборатории, которую он оборудовал на собственной даче в Ленинградской области. Даже когда правоохранители вплотную приблизились к Шурову, он не обратил никакого внимания на вошедших и, окружённый фантастическими прототипами и сложным оборудованием, продолжил ковыряться в чертежах и микросхемах, попутно бормоча свои мысли под нос. Его взяли под ручки и посадили уже в тюремную психбольницу, где условия содержания, очевидно, были жёстче. Кто-то из надзирателей тогда случайно обозвал его «Шуриком», и данное прозвище закрепилось за бывшим работником вуза навсегда.

Шурику удалось сбежать и из тюремной психбольницы. До повторного ареста он успел вшить в собственное бедро ампулу с каким-то необычайно мощным веществом собственной разработки. Не успели надзиратели понять, каким образом внутри тюрьмы произошла серия сильных взрывов, как Шуров сквозь дым и образовавшиеся дыры в стене рванул к бронированному автозаку, который смог взломать при помощи вшитого в предплечье устройства по типу чипа. Пока надзиратели опомнились, предназначенный для перевозки заключённых «Урал» взмыл в небо через незакрытый купол тюрьмы. Брошенную машину нашли спустя день неподалёку от одной из деревушек Ленинградщины. Наверное, Шурика бы обнаружили раньше и снова задержали, но тот каким-то образом смог вырубить все средства отслеживания на милицейском аэромобиле.

Из особо рьяных последователей Шурик сколотил банду, которая начала промышлять на территории Ленинграда и его области. Прозвище, данное милицией, он ненавидел, а поэтому сообщников просил называть его Инженером. Тем не менее если в криминальных сводках фигурировало имя Инженера, у граждан оно автоматически ассоциировалось с Шуриком и наоборот. Банда Инженера при помощи уникальных технических средств грабила банки, отделения почты, инкассаторские машины, прочие государственные и частные предприятия. Однажды Шурик умудрился украсть целое отделение «Сбербанка», с корнем вырвав его с первого этажа жилого дома и обвалив здание вместе с людьми. Особо рьяно Шуров и его бандиты охотились за технически особо сложными приборами, аппаратами, машинами и оборудованием. С «основным» преступным миром Инженер контактировал лишь по утилитарным соображениям, если надо — физически уничтожал реальных и потенциальных соперников. «Блатные» считали Шурика «беспредельщиком» и наотрез отказывались его рассматривать как часть своей системы. Многие охотились на него и сами готовы были приплатить правоохранителям, чтобы те дали разделаться с сумасшедшим учёным самостоятельно. Негодовали по поводу бесчинств Инженера и крупные компании, действующие в Ленинграде и его области.

О разработках и экспериментах, продолжаемых Шуриком подпольно, было практически ничего неизвестно. Первый жуткий случай произошёл, когда Инженер столкнулся с «Любаньскими». После удачной «стрелки» часть бандитов из маленького города сумасшедший учёный взял в плен. Уголовникам он ампутировал руки и ноги, заменив верхние конечности — железными с, как у раков, клешнями вместо ладоней, а торсы припаял к небольшим гусеничным платформам. Несчастных он отправил медленно катиться в сторону Ленинграда по малолюдной трассе посреди густых лесов. Милиция обнаружила «Любаньских» уже мёртвыми: те скончались от болевого шока, наступившего из-за прекращения действия мощнейших обезволивающих, и отторжения искусственных частей тела от органической плоти. Кроме того, чаще стражи порядка стали находить обескровленных жертв Инженера, чего раньше не наблюдалось.

Второй нелицеприятный случай произошёл с сотрудниками ВОХР НПО «РЗМ-Прибор». Шурик и сообщники атаковали конвой предприятия на безлюдной местности и, помимо грузовика с ценным оборудованием, похитили выживших охранников. Тела их обнаружили через неделю в подпольной операционной посреди одной из заброшенных деревень. Погибшие оказались относительно целы, если не считать, что головной мозг каждого был извлечён и увезён в неизвестном направлении для непонятных целей.

Инженер прекратил активность на года три, но потом не выдержал и взялся за старое. Сумасшедший учёный решил серьёзно повысить ставки и при помощи боевых роботов, поставленных на