class="p1">Ярко-белая луна вынырнула из-за тяжёлых ночных облаков, осветив небольшую деревеньку. Вряд ли данное поселение можно было звать даже деревней, так, скорее, хутор из нескольких одноэтажных зданий. Деревянные домики спали мёртвым сном и выглядели заброшенными. Некоторые избушки покосились и стали заваливаться под собственным весом, некоторые, что заболели гнилью, уже развалились или погибли от пожаров. Чернота пожарищ смешивалась с ночными тенями, провоцируя нехорошие эмоции у слишком впечатлительного случайного наблюдателя. Изящные деревянные наличники ручной работы почти полностью поотваливались у мутных, запачканных окон. Проржавели голубые почтовые ящики и уныло висели близ помятых калиток. Уже невозможным оказывалось прочитать название одной-единственной улицы и номер дома. Да и улицей называть тот объект приходилось с натяжкой — не улица, а просто полузаросшая сорными травами широкая тропинка.

Также заросли сады и огороды, захватились более дикими, агрессивными растениями. Маленькие яблочки и миниатюрные вишенки рассеянным каскадом свисали с деревьев. Полузелёная несчастная клубника, окружённая безжалостными одуванчиками, словно ещё пыталась слабенько бороться за выживание, но стремительно сдавала позиции перед мощным неприятелем. Стёкла теплиц разбили, железные каркасы погнули, но снесли не до конца. Ржавый металл неравномерно смешивался с сырой землёй. На некоторых неухоженных участках трава поднималась уже по пояс. Колодцы большинства домов навсегда высохли, их деревянные пирамидки разломались и частично рухнули на дно бетонных тюбингов. Шланги мёртвыми змеями несобранно валялись, будто ожидая, что вот-вот кто спотыкнётся в их неубранных мотках.

Природа оставила бывшие жилые дома в качестве второстепенных целей и первый удар нанесла на вспомогательные постройки. Провалились крыши душных сараев, покрылись разрушающим оксидом железа лопаты, серпы, мотыги, пилы, триммеры, косы, газонокосилки, колуны, сучкорезы, топоры, садовые ножницы и другие садовые инструменты. Неприветливо прищурились маленькие окошки бань. Уличные туалеты покосились, вульгарно строя из себя пизанские башни. Снаружи и внутри немногих аэромобильных гаражей будто пронёсся смерч: инструменты разграбили или привели в негодность, допотопные машины полуразобрали и сделали неспособными прийти в движение.

Хутор окружал зловещий чёрный лес, время от времени шепчущий ветвями только на ему понятном языке. Он окаймлял поселение с севера, юга и запада, даруя на востоке небольшой оперативный простор в виде лугов. Поселение находилось на небольшом возвышении, и на восточном направлении равнина сбегала вниз к горизонту, снова перегороженному стеной из веток и стволов. Над лугами стелился холодный туман, охраняя то ли крохотное озерцо, то ли вонючее болотце.

Наверное, и сам Бог забыл, в каком из многочисленных уголков Подмосковья находилась эта заброшенная деревенька. Не знала и луна, являвшаяся единственным источником освещения в этой мрачноватой местности. Спутник планеты отражал солнечные лучи и, казалось, эгоистично светился исключительно для себя. Не имели понятия об этом месте и далёкие звёзды, свет которых, вероятно, уже погибших доходил до нас из наблюдаемой Вселенной. Не ведали даже и космические спутники, время от времени мелькавшие на тёмно-синем небосводе, эти всевидящие очи эпохи постмодерна.

Испуганно ухнула сова, точно доказывая самой себе, что это место живо. Птица, некогда являвшаяся олицетворением Афины, греческой богини мудрости, взлетела и захлопала крыльями в темноте. Создание испугало что-то двуногое, знакомое, но такое неорганичное, не похожее на обычную добычу или естественных врагов. Сова приземлилась на верхней ветке старого дуба, что, иссохнув, сам готовился рухнуть, и безмолвно уставилась на вышедшее из тьмы. Когти инстинктивно сжали трухлявую кору.

Ночной гость не являлся полуночным чудовищем. Монстры были бы сильнее всех живых существ и не нуждались бы в пистолетах да тепловизорах. Человек шёл проторенной, давно известной ему тропой, убирая ветви кустов и деревьев прочь от лица. Внезапно он забежал за толстый ствол дуба, полуприсел, нацелил электрооружие куда-то в свой тыл. Прождав полминуты, мужчина убедился в отсутствии слежки и уже спокойно, оглядываясь реже, продолжил дорогу к деревне. Его совершенно не смутил знак радиационной опасности, встречающий путника вместо таблички с названием поселения.

Судя по внешнему виду, полуночный путешественник уже прожил половину века. Это оказался крепкий, жилистый мужчина среднего роста с явной военной выправкой. Волосы на его голове не полностью уничтожила, но испортила плешь, плавно переходящая в лысину. Закалённые в рукопашных и огнестрельных боях руки привыкли ко многим видам оружия. Хоть человек и выглядел внимательным и исполнительным, всё положительное впечатление о нём развеивал самолюбивый аферистский огонёк в глазах, приправленный слегка нагловатой ухмылочкой. Внутри человека, обязанного в силу каких-либо обстоятельств быть честным и справедливым, постоянно жил авантюрист со знаком «минус».

Проплыло мимо крохотное неухоженное кладбище. Путник вышел к крайнему дому, выглядящему наиболее целым, позаглядывал в мутные занавешенные окна, в последний раз обернулся на лес и, скрипнув калиткой, очутился на участке. Мужчина запер дверцу на ржавый тяжёлый засов и осмотрелся. В тупике стояла мотоколяска СМЗ С-3ДЛ с облупленной красной краской и снятыми турбинами, выезд ей сразу перегораживал Москвич-408Л с разбитыми фарами и окнами, изнутри заклеенными газетами. Детские качели зловеще покачивались ветром, будто на них уселся маленький призрак. Из колодца доносился странный, трудно различимый гул. В лесу ухнула сова, луну временно перегородило облако, резко поднялся ветер, и человек поспешил внутрь дома, дверь которого оказалась также не заперта.

Половицы протяжно скрипели под весом вошедшего, мрак жилища разгонял прибор ночного видения на глазах. В деревянном здании чувствовалось ничуть не уютнее, нежели снаружи. Электричество давным-давно не работало, да и не от чего ему сталось подключаться: в ближайшем километре не присутствовало ни одной ЛЭП. Чашки и тарелки мирно стояли на столе, будто хозяева должны были вернуться с минуты на минуту. В красном уголке от лунного света золотились образа. Печку закрыли тяжёлой крышкой, словно оттуда мог выпрыгнуть на нежданного гостя злой домовой. Молчал телевизор «Рубин» с выпуклым экраном, хранил безмолвие и радиоприёмник «Океан». На миг человека охватил страх, что приборы вдруг включаться без питания, и по ним на полную громкость будут транслироваться ужасные вещи. Тем не менее мужчина быстро взял себя в руки, присел на одно колено и простучал некую кодовую комбинацию на косяке между кухней и комнатой.

Сначала вроде бы ничего не происходило. Затем печка, казавшаяся тяжеленной громадой, на невидимых колёсиках отъехала в сторону по изначально недоступным для чужих глаз рельсам. Человек, стараясь не задеть боком висящие на крючках плошки и половники, достал отличный боевой нож, зашёл за печь, поддел половицу и потянул на себя. Деревяшки скрывали люк, ведущий в глубокий погреб. Отсюда виднелись и ступени, пропадающие под прямым углом на повороте.

Путник воспользовался лестницей и закрыл за собой крышку. Как только он это сделал, послышался звук заезжающей назад печки. Приспособление укрыло собой люк, но мужчина определённо