прочих не выделялась – если специально ее не открывать, конечно.

Потом Ксюха припомнила многочисленные просмотренные и прочитанные детективы и аккуратно вытерла отпечатки пальцев со шкафа и дверной ручки. Хотя Диана, если придет, все равно учует. Но почему она должна прийти? Они же расстались. А без нее Тимур ничего не заметит. Даже слабый запах горелой бумаги почти выветрился. Или Ксюха просто к нему принюхалась? Квартиру проветрить, что ли? Или так сойдет?

Сойдет, наверное…

Ксюха вздохнула и вернулась к Людвигу. Села рядом, погладила по голове. Снова убедилась, что дышит.

Жесты получались медленными, заторможенными. В груди скреблась тревога, а компанию ей составляло мерзкое чувство вины. Ведь это была ее идея – добыть тетрадку. Вот и добыли на свою голову. Молодцы! А дальше что делать?

Понятно, что: махнуть обратно в Дом.

Но это же не решит проблему, а решить ее все-таки хотелось. А еще больше – чтобы кто-то умный и сильный пришел и решил. Объяснил, как надо поступить, взял ответственность на себя, сказал: «Иди ты, Ксюха, отдыхать. Ты молодец, все правильно сделала, а теперь взрослые люди сами разберутся».

Один взрослый людь сейчас рассказывал шестиклашкам про крещение Руси и знать не знал, что в нем нуждаются. Второй взрослый не-совсем-людь лежал на полу и временами вздрагивал, будто силясь вырваться из затянувшегося ночного кошмара.

– Тихо, тихо. – Ксюха запустила руку ему в волосы, почесала за ухом, как иногда делала с волком.

Людвиг снова вздрогнул, но задышал ровнее. Или просто показалось.

А потом…

Превращение, как и всегда, произошло мгновенно и удивительно естественно. Только что на полу лежал бледный, осунувшийся человек – и вдруг его место занял крупный серый волк с синими глазами. И глаза эти были открыты.

Ксюха даже удивиться не успела, а волк уже вскочил, встряхнулся, уставился на нее в упор – и зарычал.

А такого в прошлый раз не было! Вообще никогда не было такого, чтобы Людвиг рычал. Казалось, он в принципе не способен на агрессию ни в одной из ипостасей. Но сейчас волк вздернул верхнюю губу, обнажая клыки, и издал отчетливый угрожающий рык.

– Эй, ты чего? – спросила Ксюха. Голос дрожал. Хотелось верить, что от неожиданности, но, кажется, все же от страха. Сложно не испугаться, когда понимаешь, что заперта в чужой квартире с диким животным, и это не маленький безобидный тушканчик. – Людвиг, успокойся, это я. Что случилось?

Волк подался вперед и клацнул зубами.

Не дотянулся.

Но не потому, что Ксюха быстро и ловко отпрыгнула (она, конечно, попыталась, но врезалась в журнальный столик, свернула с него потрепанный ежедневник, запнулась о собственную ногу, да так и застыла, боясь лишний раз пошевелиться), а потому, что в волчьем обличье Людвиг чувствовал себя ничуть не лучше, чем в человеческом. От резкого движения его повело в сторону, и мощные челюсти вхолостую схватили воздух.

– Да что с тобой?

Волк упрямо вскинул голову. Глаза у него были мутные, лапы заплетались, и стоял он разве что чудом. Но рычал.

Ксюха поискала взглядом хоть какое-нибудь оружие, но в пределах досягаемости оказалась только деревянная мисочка с орехами, стоявшая все на том же столике. Орехи были грецкие, но чищенные. Даже не пошвыряться толком!

Поэтому, когда Людвиг попытался шагнуть вперед, Ксюха кинула в него всю миску. Целилась в морду, но промахнулась: миска только вскользь мазнула по уху и укатилась в дальний угол, зато орехи разлетелись широким веером и попали по всему подряд – и по волку, и по стенам, и по окну, и даже немножко по самой Ксюхе.

Волк отпрянул от неожиданности, осел на задницу и растерянно поскреб лапой ухо. В глазах на мгновение появилось осмысленное выражение.

И исчезло.

И появилось снова.

– Людвиг, это я! – Ксюха осторожно сдвинулась с места.

Не в приступе храбрости, а в попытке обойти столик и оказаться подальше от сбрендившего волка.

Впрочем, сейчас волк выглядел не сбрендившим, а удивленным, даже ошарашенным.

Он моргнул, коротко взвыл, прижался мордой к полу и накрыл нос передними лапами, словно придавил. Словно сам себе запрещал открывать пасть и показывать клыки в присутствии Ксюхи. Словно сам с собой боролся – и отчаянно боялся сам себе проиграть.

Это выглядело странно.

Это выглядело страшно.

Это выглядело настолько болезненно, что Ксюха едва поборола желание броситься к Людвигу и обнять его.

Но обнимать здоровенного волка, который едва себя контролирует, – не лучший способ покончить жизнь самоубийством.

Людвиг снова взвыл – тоскливо, жалобно.

– Ты сможешь с этим справиться, – прошептала Ксюха.

Не то чтобы она в полной мере понимала, с чем именно он справляется… Но в общих чертах представить могла.

Очевидно, заклинание все-таки догнало этого балбеса, и его организм перестал сопротивляться чужеродной магии. Самую чуточку пытался, но этих попыток хватало только на то, чтобы не наброситься на Ксюху.

Хотя… Заклинание – это же приказ? И вряд ли Людвигу приказали загрызть первого встречного. Скорее всего, он просто воспринимал Ксюху как помеху на пути к цели. А цель…

Сдохнуть в муках? Убить кого-то? Показать, где зарыты сокровища?

Нет, не то.

Что Диана могла приказать человеку, к которому сначала испытывала симпатию, а потом – ненависть? При условии, что она застала этого человека в момент побега. Вряд ли у нее было время изобретать сложные формулировки. Значит, скорее всего, посыл был «вернись немедленно» или что-то типа того.

И сейчас Людвиг собирался сделать именно это – вернуться к ней.

Вернуться… куда? Уж явно не в косметический салон, которого шестнадцать лет назад и в помине не было. Значит, в то мерзкое место, откуда он с таким трудом удрал. И откуда второй раз его уже не выпустят.

В любом случае Ксюха планировала его остановить.

Осталось самое сложное – придумать, как это сделать. Потому что волк, даже едва стоящий на ногах, все еще был волком, опасным хищником с огромными клыками. Такой укусит за бочок – мало не покажется.

Вот Тимуру сюрприз будет: вернется домой, а посреди комнаты – труп ученицы и лужа крови. И в ней кораблик плавает. И орехи. И плед.

Плед бы, конечно, не плавал. Но его угол, свисающий с дивана, наверняка попал бы в гипотетическую лужу, напитался гипотетической кровью и оказался безвозвратно испорчен. Возможно, вместе с диваном.

Так что в момент, когда Ксюха потянулась к пледу, у нее не было в голове никакой хитрой стратегии – лишь желание поправить этот самый угол. Совершенно безотчетное желание, не слишком уместное в ситуации, когда в нескольких шагах от тебя находится полубезумный волк.

Людвиг дернулся на звук, поднял голову и тихо, вкрадчиво зарычал.

– Сидеть! Место! – приказала Ксюха, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Волк посмотрел на нее как на идиотку. А потом, видимо, решил, что с дураками связываться – себе дороже, и медленно побрел в коридор.

И тогда Ксюха набросила на