Из глубоко субъективного я мгновенно стал остро объективным. Я оценил экстраординарную ситуацию, в которой я оказался. Передо мной умирающая женщина – бледная, истощенная, неживая; запертая в герметичном прозрачном саркофаге и одетая, словно в насмешку, в свое свадебное платье. Рядом со мной степенный, интеллигентного вида мужчина, давно перешагнувший жизненный рубеж средних лет, наблюдающий, спокойно, но серьезно: наблюдающий, следящий – за чем? Я сам, жертва обстоятельств, вовлеченный, пойманный в ловушку свидетель, я не мог предсказать, сколько ужасного или незаконного меня ждет, но совершенно бессилен сделать больше, чем протестовать.

Вскоре я обнаружил, что напряженная бдительность доктора становится заразительной. Я тоже начал наблюдать за фигурой передо мной с жадным любопытством, хотя и без малейшего представления о том, почему я это делаю. Я начал размышлять о значении и назначении резервуаров, трубок и проводов, которые я видел перед собой. Внезапно вспышка света метнулась от конца нижнего провода в вертикальном резервуаре к концу верхнего. Вспышка была точно такой же, как та, которую я только что видел, прошедшей от дверной ручки к изолированному стержню. Доктор вздрогнул и схватил меня за руку.

– Вы видели эту вспышку? – спросил он сдавленным голосом. – Вы знаете, что это значит? Тело, которое лежит перед вами, мертво. Дух, который оживлял его, покинул его. Теперь он находится в другом резервуаре.

Теперь мне пришло в голову, что я имею дело с сумасшедшим, и с самым опасным типом сумасшедшего, потому что в его безумии определенно был метод. Я никогда раньше не был в подобном положении, но я читал, что лучший способ действий в таких обстоятельствах – симулировать согласие с идеями и капризами сумасшедшего. Побег был невозможен, как я уже намекал ранее, и помешать этому человеку, несомненно, означало бы спровоцировать рукопашную схватку с перевесом в его пользу, ибо разве безумцы не обладают сверхчеловеческой силой и мужеством? Я постоянно слышал об этом, поэтому я решил действовать осмотрительно и стремиться руководить, а не принуждать.

– Вы уверены, – спросил я, – что дама мертва? Не лучше ли нам более внимательно изучить тело, чтобы прийти к абсолютной уверенности? Не лучше ли вам послать за другим врачом? Предположим, я пойду и приведу доктора Б. Он живет всего в квартале отсюда. Я не задержусь ни на минуту.

Я также читал, что сумасшедшими можно управлять, отвлекая поток их мыслей, и поэтому предпринял эту попытку.

Доктор пристально посмотрел на меня на мгновение, затем сказал:

– В этом нет необходимости. Вы можете безоговорочно доверять моему диагнозу, что моя жена мертва. Даже если внешний вид тела не был достаточным доказательством этого факта, электрическая вспышка, которую мы только что наблюдали в другом резервуаре, рассеивает все сомнения.

– Как так? – спросил я.

– Просто потому, что душа, дух, разум, жизненный принцип, называйте это как хотите, это ни больше, ни меньше, чем форма, модус той силы, которую мы называем электричеством.

– Тогда кто вы? – спросил я, увлеченный серьезностью этого человека и вынужденный верить, вопреки себе, что в странной атрибутике, которую я видел перед собой, должен быть какой-то смысл. – Кто вы? Спиритуалист? В чем смысл всего, что я здесь вижу?

– Спиритуалист? Да. Материалист? Да. Каким бы странным это ни казалось вам, я являюсь и тем, и другим. Дух – это действительно и воистину не что иное, как форма материи. Не может существовать ничего, что не было бы материальным. Это просто наша слепота и невежество, которые проводят различие между материей и духом. Душа – это просто индивидуальное электричество – интеллектуальная вторичная батарея, если хотите, хранилище жизненного принципа, способное использовать и контролировать все формы сосуществующей материи. Вы сразу поймете причину, по которой я использую исключительно стекло в конструкции всего аппарата. Идеальная изоляция, конечно, необходима, чтобы предотвратить утечку тонкого принципа внутри.

И доктор шагнул внутрь алькова.

– Теперь я должен, – продолжал он, отодвигая занавеску и открывая на возвышении третий резервуар, также стеклянный и наполненный какой-то бесцветной жидкостью, – я должен немедленно приступить к операции.

Сказав это, он ввел в отверстие в верхней части приподнятого резервуара конец изогнутой трубки, которая лежала на полу у стены, поместив другой ее конец в воронку на верхней части резервуара, в котором лежало тело его жены. Затем он снял пробки с концов трубки, и, поскольку она ранее была заполнена жидкостью, содержимое верхнего резервуара начало перетекать в нижний через образовавшийся таким образом сифон.

Дюйм за дюймом уровень жидкости в нижнем резервуаре поднимался – вверх по ножкам стеклянной плиты, на которой лежало тело, вверх по бокам самой плиты, пока она не начала хорошо обтекать форму тела. Поскольку сифон был около двух дюймов в диаметре, хватило всего нескольких минут, чтобы перелить содержимое одного резервуара в другой, и к тому времени, когда тело было полностью погружено, а жидкость поднялась на несколько дюймов над лицом и примерно на дюйм от чашки с гибкой трубкой в конце, врач извлек сифон из воронки. Теперь я был настолько поглощен тайной того, что я видел, что забыл о своих прежних опасениях. Я пристально смотрел на горизонтальный резервуар передо мной. Вскоре с поверхности жидкости поднялся беловатый пар. Он поднимался со всех сторон, как туман поднимается с океана. Он двигался вялыми извилинами, проникая, пронизывая и делая непрозрачным чистое, пустое пространство над жидкостью. В то же время – мог ли я поверить своим глазам? – стало очевидно, что тело тает. Белое атласное платье уже исчезло, а открытые части тела приобрели глубокий желтый оттенок. В этом не было никаких сомнений, тело быстро разъедалось каким-то мощным химическим веществом. Я почувствовал слабость и тошноту от этого зрелища и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза.

– Нам нет необходимости присутствовать на этом этапе операции, – сказал доктор, задергивая занавеску перед альковом. – Разложение и растворение шокируют наши чувства, потому что мы бессознательно распознаем в них деградацию жизни, а жизнь – наше бесценное достояние. Но как бы мы ни скрывали тайну, будь то в недрах земли, в камере крематория или в ванне с разъедающей кислотой, достигается один и тот же результат – а именно, разложение тела на простые элементы. Я могу добавить, что в том способе, который я сейчас использую, нет ничего нового. Он был открыт несколько месяцев назад итальянским ученым, профессором Паоло Горини из Лоди, и способен полностью уничтожить человеческое тело за двадцать минут, по цене восемь франков, основным используемым ингредиентом является хромовая кислота.

Теперь я мог понять, почему доктор желал моего присутствия с юридической точки