Невероятное небо, переливающееся и пульсирующее красными точечками иллюминации.

И до меня доходит, на что мы смотрим.

– Звездная карта! – кричу я, перекрывая вопль.

Галактика начинает двигаться, будто время потекло вперед. Обращается вокруг блестящего черного сердца, быстрее и быстрее. Бесконечная спираль, миллиарды звезд, взаимодействующих и мерцающих, вспыхивающих и гаснущих.

Системы поближе к сердцу вращаются быстрее, обгоняя медленные звезды на окраинах, протекая над ними и сквозь них, заставляя силой своей рябить звездный свет.

Космический балет. Сотни тысяч лет в мгновение ока. И краснота начинает расползаться от немногих освещенных звезд, как кровь, пока вся галактика не тонет в алом.

Аврора смотрит на меня. Белый глаз мерцает внутренним светом, кровь течет по подбородку и расплескивается каплями по палубе. Я чувствую, как при виде ее крови Тяга ревет в моих жилах. Желание ее защитить заглушает все мысли и здравый смысл. Она показывает на изображения на центральном дисплее – агенты ГРУ, с мертвыми проросшими лицами.

– Ра'хаам, – говорит Аврора.

– Ей больно! – говорю я, делая шаг вперед.

– Гештальт, – отвечает сущность, которая овладела Авророй, показывая на красные пятна. – Берегись. Ра'хаааа-а-аммм!

– Отпусти ее!

Я хватаю Аврору за руку. Холод такой яростный, что обжигает.

Палуба уходит у меня из-под ног, вокруг меня пустота, какой же я маленький, пылинка оживленного углерода с водой посреди океана бесконечности.

И все, что я пережил. Все, что вынес.

Разрушение родного мира. Гибель моей культуры.

Истребление моего народа. Моя мать. Моя сестра.

Мой отец. Война снаружи и Враг Внутри.

Все это кажется ничтожным.

– Вввввсееее, – говорит Аврора. – Горррритт.

Она закрывает глаза и обмякает у меня в руках.

– Святые пламенные яйца, что с ней? – спрашивает Кэт.

Зила подбегает к Авроре, измеряет показатели униглассом. Корабль уже не трясется, жуткий вопль прекратился, будто лампу потушили. Тайлер и прочие смотрят на остатки звездной карты, медленно тающие в воздухе, как тают круги перед глазами, когда посмотришь на солнце.

– Сердцебиение нормальное, – докладывает Зила, и я вздыхаю с облегчением. – Дыхание нормальное. Все в норме.

– Гм… – Скарлетт медленно поднимает руку. – Позвольте не согласиться.

– Поддерживаю, – соглашается Фин, глядя расширенными глазами.

Тайлер все еще смотрит на тающую звездную карту. Расходящееся красное пятно сжалось, оставив гореть красным лишь исходные звездные системы, а все остальное вокруг нас снова стало черно-белым.

Он качает головой, смотрит на меня, потом на девушку у меня в руках.

– Отнеси ее в лазарет. Зила, иди с ним. Постарайся привести ее в чувство.

Я смотрю на Зилу, но она вновь владеет собой, будто и не было нашей стычки. Так что я киваю, поднимаю Аврору осторожно, как спящего младенца. Когда мы выходим с мостика в коридор, я слышу за собой тихий голос Скарлетт:

– Тай, что, к чертовой матери, все это значит?

Но дверь скользит на место прежде, чем наш Альфа успевает ответить.

И я остаюсь посреди тишины.

27. Зила

Я стою над бесчувственным телом Авроры с медицинским сканером в руке. Она лежит на биокушетке в лазарете, и я снова проверяю жизненные показатели. Прошло уже почти пять минут, как я ее оглушила, и она должна вот-вот очнуться.

– Все в порядке? – тихо спрашивает Кэл у меня за спиной.

– Ее показатели не внушают ни малейших опасений.

– Я имел в виду тебя, Зила.

У меня рука все еще онемевшая после его удара по нерву, но боли нет. Обернувшись к нему, я вижу в его глазах только заботу, но она тут же тает, сменившись облегчением, когда Аврора слегка шевелится, поднимает руку ко лбу и стонет. Забыв обо мне, Кэл шагает вперед, рот у него чуть раскрыт, смотрит он только на Аврору.

– Ч-что это меня стукнуло? – шепчет Аврора.

– Оставлю вас одних, – слышу я свой голос.

– Зила, – окликает меня Кэл, когда я поворачиваюсь к двери. – Я правда прошу прощения. Я только хотел отобрать у тебя оружие.

– Я понимаю, – вру я.

За мной закрывается дверь, а в ушах у меня звучат слова моего Альфы:

Ты о каждой вещи знаешь, как она устроена и как работает. Кроме других людей.

Это и правда, и неправда одновременно.

Я слишком много узнала о том, как устроены люди, когда мне было шесть лет.

Я знаю все, что нужно о них знать.

Но все равно не могу сказать, что я их понимаю.

28. Кэл

Я должен был это предвидеть.

Аврора открывает глаза, свет попадает на радужки, превращая их в блестящие жемчуга, и волна облегчения захлестывает меня, вырываясь изо рта тихим вздохом.

– Бе'шмаи…

Я помогаю ей сесть на биокушетке, смотрю, как она промаргивается от сонной одури, вызванной выстрелом Зилы. Мысль, что ей уже не грозит опасность, гасит огонь, сжиравший меня там, на мостике. Если правду сказать, сам ее вид – вода в бескрайней пустыне. Но никогда в своей жизни я еще не был так измотан. Так продолжаться больше не может.

– Что ты помнишь? – спрашиваю я ее.

И смотрю, почти завороженный, как ее лоб пересекает морщинка.

– Зила… в меня стреляла.

– Она не хотела тебе вреда, – говорю я. – Она лишь хотела пробудить ту силу, что в тебе.

Аврора смотрит на меня, и у меня сердце начинает биться чуть сильнее от ее взгляда.

– Эшвары, – шепчет она.

– Да, Древние, – киваю я. – Как-то они со всем этим связаны. И ты какую-то роль в этом играешь, Аврора.

– Это безумие. – Она закрывает глаза, трет виски, будто от боли. – Я все это видела. Даже когда была без сознания. Как будто… как будто я вышла из собственного тела и вижу его на экране видео. Зила в меня стреляла, а ты…

Наши глаза снова встречаются, и у меня сердце падает. Я жду выговора. Праведной выволочки за то безобразие, которое учинил над своими товарищами. Я снова чувствую свернувшегося в груди Внутреннего Врага и тень отца у меня за спиной.

– …ты меня защитил, – говорит Аврора.

Я моргаю, качаю головой:

– Нет. Я покрыл себя позором.

Она смотрит на меня, меряет взглядом с головы до ног и обратно.

– Не понимаю я тебя, Леголас, – вздыхает она. – Ну вот совсем. То ты говоришь, что я обуза, и в упор меня не замечаешь. Через минуту ты уже прокладываешь себе путь через штурмовик АОТ, чтобы вытащить меня из тюрьмы, или бьешь морды своему же экипажу, чтобы меня защитить. – Она вздыхает и качает головой: – Чего же ты хочешь?

Я делаю глубокий вдох, колеблюсь перед тем, как дать себе упасть. Потому что слова, которые я скажу, обратно уже не взять. Но я не должен был допускать, чтобы так далеко зашло. И сейчас я больше не могу.

– В прошлый раз я тебе об этом говорил. Почему я себя так веду при тебе.

– То есть как полный болван? – спрашивает она.

Несмотря на боль в стиснутой груди, я чувствую на собственных губах легкую улыбку, пока ищу нужные слова. Ищу способ сделать так, чтобы хоть что-то тут звучало осмысленно.

– Притягиваются не только планеты, Аврора, – говорю я наконец. –