чтобы мы видели. Или, что важнее, не хочет, чтобы это видела Аври.

– Ра'хаам, – говорит Зила.

– Берегись, – напоминает Кэл.

Не нравится мне, куда все это клонится, – заговоры правительств, тайные операции и Творец один знает что еще. Но у нас есть проблемы поважнее.

– «Беллерофонт» на расстоянии связи, – докладывает Скарлетт. – И вызывает нас.

– Главный дисплей, – приказывает Тайлер.

Изображение системы Октавии тает, сменяясь фигурой в белом костюме, белой рубашке, белых перчатках. На стене за ней – крылатая эмблема Армии Обороны Терры. Лицо закрыто безликой белой маской.

– Здравствуйте, Принцепс, – говорит Тайлер.

– ЛЕГИОНЕР ДЖОНС! – отвечает фигура. – ВЫ ОБВИНЯЕТЕСЬ В УБИЙСТВЕ СОТРУДНИКОВ ГЛОБАЛЬНОГО РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ, В ПОСОБНИЧЕСТВЕ И УКРЫВАТЕЛЬСТВЕ РАЗЫСКИВАЕМОГО ПРЕСТУПНИКА, А ТАКЖЕ В НАРУШЕНИИ МНОГИХ ПУНКТОВ УСТАВА ЛЕГИОНА АВРОРЫ.

– Веселые выдались деньки, – соглашается Тайлер.

– ВАША БЕЗЗАБОТНОСТЬ НЕСКОЛЬКО ПОУБАВИТСЯ ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ВАС В ЛУННУЮ ИСПРАВИТЕЛЬНУЮ КОЛОНИЮ, – говорит ГРУшник. – НАСТОЯЩИМ ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ ЗАГЛУШИТЬ ДВИГАТЕЛИ И СОХРАНЯТЬ ТЕКУЩЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ ДО ПОДХОДА НАШЕЙ АБОРДАЖНОЙ ПАРТИИ.

– А если я откажусь?

– МЫ УНИЧТОЖИМ ВАШ КОРАБЛЬ, – говорит Принцепс.

– Прошу прощения, – качает головой Тайлер, – но при всем уважении я вам не верю. Боюсь, что вам придется просто следовать за нами в систему Октавии.

Впервые за все время, что мы его знаем, Принцепс повышает голос:

– ЭТА СИСТЕМА ПО ПРИКАЗУ ПРАВИТЕЛЬСТВА ТЕРРЫ НАХОДИТСЯ ПОД ГАЛАКТИЧЕСКИМ ИНТЕРДИКТОМ!

– Тем интереснее, правда ведь?

– ВЫ НЕМЕДЛЕННО…

Тайлер проводит рукой поперек горла, и я отключаю сигнал, возвращая на экран систему Октавии.

На мостике тишина, только слышен гул двигателей.

Скарлетт приподнимает бровь, глядя на младшего брата, и я тоже не могу на него не смотреть. За все время нашего знакомства я не видела, чтобы Тай нарушил субординацию. Ни разу. Но за последние пару дней он прошел путь от звездного курсанта Академии до межзвездного беглеца.

И помоги нам Творец, но, мне кажется, он вошел во вкус.

– Ты играешь чертовски по-крупному, малыш, – говорит Скарлетт.

– Не совсем, – возражает он. – С самого начала ГРУ хотело одного: поймать Аври. Всех, кто об этом знал, они старались убить. А вот это, – он показывает на дисплей, – и есть тому причина. На Октавии явно есть что-то, чего ГРУ не хочет, чтобы мы видели. И что бы это ни было, оно связано с новыми способностями Аври. Ее приступы транса вывели нас на Триггер, а Триггер ведет к Октавии. Не знаю, в курсе об этом командир де Стой и адмирал Адамс или нет, – но теперь я верю, что мы должны были сюда попасть. И верю, что в этом есть что-то намного большее, чем мы с вами себе представляем.

Он оглядывает мостик и нас всех:

– Но мы здесь переступаем черту. Не осужу никого, кто захочет соскочить. Сейчас мы – беглецы, преследуемые терранским правительством. Но если мы перейдем границу Галактического Интердикта, на охоту за нашими головами выйдут все правительства всех планет.

Тайлер говорит правду, и каждый это знает. Галактический Интердикт – самый нерушимый из нерушимых запретов. Он накладывается только на самые опасные секторы галактики – системы, терзаемые катастрофами или эпидемиями, представляющими угрозу остальной галактической цивилизации. Лизергийская чума. Сельмийская оспа. Хронобури.

С системами, попавшими под ГИ, не шутят. Нарушишь запрет – тебя под трибунал не отдадут. Тебя испарят на месте и постараются ботинки не запачкать.

Тайлер смотрит каждому в глаза:

– Каждый, кто хочет нас покинуть, спускается на уровень три, берет спасательный модуль и покидает корабль. Без обид.

Скарлетт подбоченивается:

– Шутишь, братик?

– Скар, я серьезно. Мы не знаем, что найдем там, на Октавии. На это никто из нас не подписывался.

Она проходит по палубе, кладет руки Тайлеру на плечи, поворачивает брата лицом к себе. Когда они рядом, видно, как они похожи друг на друга, хотя и не идентичны. Нерушимая связь между ними глубже кровной.

Скарлетт наклоняется и целует брата в щеку.

– Я на тебя подписывалась, болван.

– Ас всегда на стороне своего Альфы, – говорю я.

Наши взгляды с Тайлером встречаются:

– Всегда, – говорит он.

И я в ответ улыбаюсь:

– Всегда.

– Я ненормальная, – говорит Зила в наступившей тишине.

Мы глядим на нее. Она опустила глаза, теребя золотые кольца в ушах. На них пластинки в виде тонких ломтиков пиццы. Кудрявые волосы темным занавесом закрывают лицо, голос ее еле разборчив.

– Зила? – переспрашивает Скар.

– Места, где я не чужая, существуют только в моем воображении, – продолжает она. – Как вы сказали, сэр, я не понимаю других. – Она оглядывает нас всех. – Но здесь я чуть менее чужая, чем в остальных местах.

Скарлетт улыбается:

– Кто захочет быть нормальным, когда можно быть интересным?

Зила смотрит на Скар и кивает:

– Я остаюсь.

Кэл сидит за своей оружейной консолью, костяшки пальцев содраны, глаза у него горят, устремлены на О'Мэлли.

– Я останусь до конца этого пути.

– Ну и флаг вам в руки, – говорит Финиан. – Но если говорить о личных предпочтениях, то нарушение Галактического Интердикта – это как раз тот рубеж, где вот этот бетрасканец проводит черту. Мне как-то не хочется становиться врагом всех правительств в галактике ради двухсотлетней телекинетички, которая расшвыривает нас, как мячи для кебара, стоит кому-нибудь двинуть ее по мозгам. Так что желаю вам повеселиться в этом самоубийственном рейсе, детки!

Мы все, кажется, слегка оглушены. Весь экипаж смотрит, как Финиан разворачивается на сиденье, встает и медленно хромает к двери. Экзокостюм на нем натужно гудит.

Но я на самом деле его не виню. В конце концов, он бетрасканец, а та беда, в которую мы влипли, пока что касалась только Терры. Если он будет действовать по-умному и прямо сейчас оборвет все связи, тогда, может быть, у него получится…

Финиан оборачивается к нам и тычет пальцем в мою сторону:

– Что, попались?

– Что?

Он расплывается в широкой наглой улыбке.

– Ну, признай. И вы все признайтесь. Ведь подумали, что я и правда делаю ноги?

Улыбаясь против воли, я хватаю Шэмрока и запускаю его через весь мостик. Фин не пытается его поймать, игрушка отлетает от его груди и шлепается на палубу.

– Зараза же ты, Финиан, – вздыхает Скарлетт.

– Ага, – отвечает он, – зато я твоя зараза.

Он тут же строит гримасу:

– Ой, нет, подождите, как-то не так получилось. Простите. У меня же терранский считается вторым языком, и вообще…

Тайлер широко улыбается, оглядывает мостик и экипаж 312. Многие из нас знакомы друг с другом всего несколько дней. Но мы уже побывали в отжимной машине. Может быть, нам еще предстоит пройти все круги ада. Но главное – как ни крути, нет никого другого во всем Млечном Пути, кого я хотела бы видеть на месте своего лидера.

– Ноль, проложи нам курс на систему Октавии.

Я с улыбкой салютую ему.

– Есть, сэр!

• • • • •

Уже у самых ворот Складки возле Октавии «Беллерофонт» начинает нас обстреливать.

Целый час перед этим Принцепс пытался с нами связаться, но Тай велел Скарлетт не отвечать на вызовы. И без того тут достаточно шумно, чтобы добавлять еще и зловещие предупреждения от ГРУ. Наши