— Возможно, тот человек, которого видели жертвы, тоже был замаскирован, — предположила Делия. — Он очень умен, поэтому мог брать в расчет, что мы можем выяснить, какая внешность у мужчины с вечеринок Марка.

— До входа в квартиру жертвы Додо должен был выглядеть очень массивным, — заметил Ник. — Ведь под военным маскировочным обмундированием на нем была другая, яркая одежда, в которой он выглядел просто безвкусно одетым.

— А под яркой, думаю, есть еще одна, — добавил Кармайн. — На улице хромающего парня в крикливой одежде трижды останавливали, сразу после срабатывания сирены. Но никто не видел, как он садился в автомобиль. Он, должно быть, знает в Кэрью каждый кустик и каждый закоулок и, когда поблизости не было полицейских, снова спрятался в кусты, чтобы переодеться во что-то темное и простое. Костыль нашли?

— Нет, несмотря на тщательные поиски, — ответил Ник.

— Бросил или притащил домой под одеждой? Выходит, притащил домой, хотя странно. Я не понимаю хода его мыслей! — Кармайн хлопнул себя по лбу. — А еще хуже, что сам Шугамен не может узнать человека, описанного жертвами. Марк клянется, что на его вечеринках никогда не было незваных гостей. А значит… Нет, не может быть!

— Значит что? — спросила Делия.

— Значит, он маскировался для каждого разговора. Невозможно!

— Если подумать, Кармайн, тут нет ничего невозможного, — заявила Делия. — Он высматривает, когда его будущая жертва удалится в тихий уголок, чтобы отдохнуть от веселья. Парень заскакивает в туалет, гримируется, потом тихонько выглядывает. Если девушка еще там, то отправляется к ней и усаживается рядом, хитрый и скользкий, как крыса. Если девушки уже нет, он возвращается обратно в туалет и снимает грим.

— Это слишком сложно! — воскликнула Хелен.

— Нет. Делия, я понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Кармайн. — Такое возможно, хоть и не особо правдоподобно.

— Выходит, у него эго размером с Токио, — сказал Ник.

— Это точно! И все же кусочки мозаики можно сложить. На вечеринках, особенно на хороших, все друг друга знают. Поэтому один вывод можно сделать.

— Какой же? — спросил Ник.

— Наш Додо — светлокожий. Значит, вся его маскировка сводилась к коричневым цветам. Темно-русый цвет волос, темные глаза. Ну же, ребята! Вы ведь проходили инструктаж по маскировке и смотрели различные слайды. Вспомните: что могут сделать голубые контактные линзы с кареглазым человеком — практически ничего; если же глаза светлые, то с помощью линз их цвет можно поменять практически на любой. Следовательно, глаза у Додо голубые, серые или светло-зеленые, а волосы максимум русые. Так как он заостряет свой нос, то его настоящий нос прямее. И тоньше. — В голосе Кармайна послышалось возбуждение, он стал размахивать руками. — Светлая кожа, выступающие скулы, пухловатые щеки. Вспомните турок, застреливших Джозефа фон Фалендорфа в Мюнхене. Если убийце нужно изобразить турка, он с легкостью это сделает. Достаточно густых черных волос и смуглой кожи.

— Bay! — воскликнула Хелен. — Убийцами могли быть сами фон Фалендорфы! Они сами его застрелили, капитан, сами!

Кармайн бросил на нее презрительный взгляд:

— Нет, там были настоящие турки. Зачем держать собаку и лаять самому?

— Кармайн! — сказала Делия. — Ты только что чудовищно расширил круг подозреваемых.

— Нет, сократил. Холломен стал местом проживания для очень многих мужчин со смуглой или темной кожей: африканцев и жителей Средиземноморья. Здесь гораздо меньше светлокожих. — И он с усмешкой пробормотал: — Вот так сказал! Гораздо меньше светлокожих.

— Кого мы возьмем для максимально допустимого примера? — спросила Делия.

— Если говорить о «джентльменском патруле» — Мейсона Новака. Не забывайте, что на каждой вечеринке «джентльменов» из патруля было больше всего. Мейсон — рыжий, что вполне нам подходит, и у него светло-карие глаза.

— С другой стороны, отлично вписывается Курт фон Фалендорф, хотя он какое-то время был занят ролью жертвы похищения, — заметила Хелен.

— Билл Митски, — продолжил Кармайн. — Арнольд Хедберг, Майк Данстон. Если Додо является членом «джентльменского патруля», то его легче поймать — можно провести опознание. Жертвы насилия скоро в достаточной мере оправятся и смогут прийти на опознание.

— Нет, Кармайн, ты не можешь так поступить, — резко возразила ему Делия. — Это слишком рано для них. Я уверена, что доктор Мейерс скажет тебе то же самое. Точно говорю!

— Конечно, она права, — сказала Дездемона.

— Я надеялся, что ты будешь на моей стороне, — возмутился Кармайн.

— Не могу, потому что дело касается последствий изнасилования.

— Хорошо, оставим эту тему.

Она наклонилась и поцеловала его в макушку.

— Спасибо, любовь моя.

— Как у тебя дела?

— Гораздо лучше. Больше никаких срывов. Джулиан становится похожим на человека, а Алекс — просто дивный ребенок. Он сильно отличается от Джулиана. Хотя тот был таким же душкой в его возрасте, теперь я понимаю, что даже тогда в нем были адвокатские замашки. Он словно оценивал меня взглядом — насколько я соответствую его требованиям. Алекс же постоянно пускает слюни.

— Слюни?

— Море слюней.

— Я не замечал, — с удивлением ответил Кармайн.

— У тебя нет груди, папочка. Алекс похож на тебя больше Джулиана. Наш Алекс любит поесть.

— А вот это здорово! И совсем не похоже на адвоката.

В комнату ворвался Джулиан. Раскинув руки в стороны, он приземлился на колени к Кармайну.

— Папочка! Папочка!

— Привет, капитан. Как твоя подводная лодка?

— А-а, капитан! Сегодня я на Диком Западе, пап.

— Буффало Билл и Дикий Билл Хикок, да? — спросил Кармайн силясь вспомнить героев Дикого Запада, не замешанных в убийствах индейцев, и чувствуя, как напряглась Дездемона.

— Нет, я — Джулиан Дельмонико. Я загоняю скот быстрее всех остальных в Чизаме!

Прунелла взмахнула большой книжкой:

— Очень трудно найти среди них не головорезов, но я пыталась, капитан. — Тут в ее голосе зазвучали командные нотки: — Пора в кровать, мистер Дельмонико! Я — босс загонщиков, а вы — простой ковбой, поэтому закругляйтесь!

Джулиан послушно поцеловал родителей и издал пронзительный крик.

— Я загнал весь скот!

— Штаты — дикая страна с диким прошлым, — сказал Кармайн Дездемоне, когда они остались одни. — Джулиан наполовину калабрианец[23]. Да и твои британцы не всегда были мирной нацией, они даже затеяли гражданскую войну. Я знаю, что идея воспитания двух сыновей в Америке вызывает у тебя ужас. Ты поэтому так расстроена?