Мир взорвался звуками:

«ААА-ООО-ААА! ВОУ-ВОУ-ВОУ-ВОУ-ВОУ-ВОУ! ААА-ООО-ААА!»

Оглушенный и пораженный, Додо секунды три стоял, прислонившись к двери, потом он резко отпрыгнул в кусты, растущие вдоль дома Хохнеров, и распластался на земле. Он весь дрожал, глаза залил пот, а пронзительные завывания ужасной сирены продолжали эхом отдаваться у него в ушах. Он, Didus ineptus, попался на удочку!

План В. Ему надо убираться восвояси, пока сюда не слетелись полицейские, как мухи на дерьмо. Он скинул рюкзак, снял лыжную маску, куртку, брюки. Из рюкзака он достал несколько алюминиевых трубок и соединил их вместе, потом удостоверился, что его повседневные брюки расправлены и нигде не топорщатся. Шум сирены не стихал. Додо тихонько просочился позади Хохнеров, которые выскочили из дома и теперь стояли перед дверью Катрин. Как змея, прополз он через открытое пространство возле их террасы и снова нырнул в кусты. Далее проскользнул вдоль границы их участка к Сидар-стрит, припал там на некоторое время к земле, наблюдая за спешащими на шум полицейскими, и выскочил на тротуар во время недолгого затишья, откуда и похромал дальше, опираясь на сделанный из трубок костыль. Следующая группа полицейских выскочила из-за поворота на Кренберри-стрит, разделилась, чтобы обогнуть его с двух сторон, и припустила дальше, позволяя ему двигаться к Персимон-стрит и припаркованному автомобилю.

Его останавливали дважды, спрашивали, не видел ли он кого-нибудь; он изображал недоумение, отвечал «нет» и спокойно шел дальше. Идея с костылем оказалась идеальной, к тому же теперь на нем были желтые клетчатые брюки и красная куртка, придававшие ему вид простачка. Он ни у кого не вызвал подозрений, даже у проехавших несколькими минутами позже патрульных машин.

Сучка! Чертова сучка! Как она ухитрилась его переиграть?

Кармайн в изумлении смотрел вокруг. Никто, взирающий на неприступные апартаменты Катрин Дос Сантос снаружи, и представить не мог, какие они красивые внутри. Здесь внешние решетки не были видны; на окнах прямо от потолка и до самого пола струились шелковые занавески, цвет которых постепенно менялся от бледно-зеленого до темно-зеленого — цвета сосновой хвои — и потом снова переходил в светлый тон. Все в комнате соответствовало этим переливам. Ковер на полу был темно-зеленым, потолок — бледно-зеленым. Стулья, диваны и прочая мебель цвета махагон радовали глаз яркой обивкой.

— В гостиной я провожу мало времени, — сказала Катрин. Она уже выключила сирену, которую, кроме нее, никто не мог отключить, и объяснила, что, должно быть, насильник смотрел, как она входит, но, конечно же, не мог увидеть, как она отключает сирену, нажимая на секцию в дверном косяке, которую постоянно подкрашивает, едва покрытие начинает стираться.

Катрин повела их дальше по своему убежищу с искусственным освещением.

После демонстрации четырех спален с решетками на окнах Катрин привела их в студию.

— Здесь я рисую, — сказала она, показывая на стоящую на мольберте незаконченную картину, на которой были изображены высушенные цветы.

— А здесь я шью и вышиваю, — пояснила она во второй комнате.

«Как Дездемона! — подумал Кармайн, уставившись на висящее на манекене облачение священника. — Неужели все незамужние девицы этим занимаются?»

— Ну а вот тут я разрисовываю рукописи, — продолжила девушка, перейдя в третью комнату. — Признаюсь, это мне нравится больше всего. Вы удивитесь, капитан, как много различных людей и учреждений хотят что-то разукрасить.

— Так вы продаете свои работы?

— Да. Это — моя страховка от прежних времен, когда я бедствовала.

— Вы когда-нибудь ходили на вечеринки, мисс Дос Сантос? — спросила Хелен, когда они вернулись в гостиную.

— Только к Марку Шугамену. Последняя была четыре месяца назад.

— Вы встречали там кого-нибудь особенного?

Катрин на миг задумалась и вскоре кивнула:

— Да, встречала. Очень симпатичный мужчина! Мы довольно мило с ним пообщались, но больше он ухаживать за мной не стал. Не думаю, что он назвался мне полностью, но имя его было Бретт. Я еще сказала, что его назвали в честь кинозвезды, а он засмеялся. Сказал, что имя семейное, традиция.

Хелен с трудом подавила вздох — в списке побывавших на вечеринках Шугамена не было ни одного Бретта.

— У него была возможность пошарить у вас в сумке?

— Только когда я отходила в туалет. Но я отсутствовала недолго.

— Вы потом его где-нибудь видели?

— Нет, ни разу. Это неудивительно, капитан. Я не испытываю потребности в общении с людьми — ни дома, ни на работе. Мне нравится заниматься искусством. Я люблю одиночество.

— Вы не чувствуете себя… взаперти? — спросила Хелен.

Катрин Дос Сантос искренне и в голос рассмеялась.

— Господи, нет! Детективы, здесь я чувствую себя в безопасности! Женщины, которые живут одни, всегда боятся, что на них нападет насильник. Меня устраивали решетки на окнах, но я приложила немало усилий, чтобы усовершенствовать самое слабое место — дверь. Шум — лучшее отпугивающее средство, отсюда и громкие сирены. Они действуют безотказно. Я сама их установила, купив в магазине радиоэлектроники. — Она ликующе улыбнулась. — Мне особенно нравится та, что издает звук, как у подводной лодки. С такими соседями, как Хохнеры, я в безопасности, можете поверить.

— О, я вам верю, — ответила Хелен. — Мне только трудно поверить, что вам действительно нравится такая жизнь.

— Вы тоже были на вечеринке Марка. Где вы живете? — спросила Катрин.

— В охраняемом пентхаусе, — улыбаясь, ответила Хелен.

— Вам повезло.

— Делаю вам замечание, мисс Макинтош, — резко сказал Кармайн, когда они покинули Катрин. — Вы мало знаете, как живут другие, и говорите прежде, чем думаете. Слова мисс Дос Сантос о том, что она продает свои работы, дабы застраховаться от прежней нужды, должны были существенно ограничить вас в высказываниях. Почему вы так спешите проинформировать всех о ваших миллионах? Вы должны понимать, что крайне мало людей находятся в одинаковых с вами условиях. Я не слышал ваших размышлений относительно возможности разделить свои средства с кем-то менее удачливым.

— Прошу прощения, капитан. Я поняла, что сказала не то, в ту же секунду, но не знала, как выкрутиться из затруднительного положения. Мне на самом деле жаль, капитан!

— Почему вы извиняетесь передо мной, мисс Макинтош? Ваше замечание лишь задело меня. По-хорошему, вам следует вернуться и извиниться перед мисс Дос Сантос. Ваши извинения передо мной несколько корыстны, вы не находите?

— Уже поздно возвращаться, — быстро ответила Хелен. — Я напишу ей.

— Да, сделайте это, — ответил Кармайн, все еще пребывая в раздраженном состоянии.

Больше он не сказал ей ни слова до самого кабинета, где к ним присоединились Ник и Делия.