Я торопливо посмотрел в их сети, что рядом с ним Гугенфельд, исполнительный директор по инвестиционным программам, женат, четверо детей, имеет доли в трех фирмах и контролирующий пакет в четвертой…

Эсфирь прошипела:

– Успеет вызвать подмогу!

– Как в воду смотрела, – сказал я пораженно. – Он как раз это и делает… Не стой против двери!

Она отодвинулась, хотя и так профессионально-привычно никогда не оказывается в таком опасном месте, разве что в стремительной перебежке согнувшись в три погибели.

Я тщательно прицелился и сделал три выстрела через дверь, а потом рванул ручку на себе и ворвался с грозным криком:

– Бросай пистолет!.. Бросай, говорю!

Хайдир с искаженным болью лицом пытался перехватить пистолет в левую руку. Правая с двумя пулями в плече висит плетью, но я выстрелил еще раз, и он с криком боли выронил оружие, а с пальцев часто-часто закапала кровь.

Эсфирь держит на прицеле исполнительного директора, но тот получил пулю в голову и распластался на полу, заливая его кровью.

– Следующая будет в голову, – прорычал я Хайдиру.

Он смотрел на меня с бессильной злостью.

– Кто вы такие?

Эсфирь наконец оставила исполнительного в покое, повернулась резко к Хайдиру.

– Где сейчас заряд?

Он спросил в наигранном изумлении:

– Какой заряд?

Я прицелился ему в пах, Хайдир сразу побелел и вскрикнул:

– Он не у меня!..

– У кого? – спросил я.

– У Остервальда!

– Кто он? – потребовала Эсфирь. Я промолчал, кто такой Остервальд могу сказать и я, а спрашивать нужно «где он», но в сотрудничестве разведок редко что идет гладко, так что пусть…

– Это директор и распорядитель фонда, – сказал он, пятерней все еще зажимает рану на плече, там еще одна, но первая, похоже, то ли задела кость, то ли порвала связки. – Он связан со всеми ключевыми фигурами в Эмиратах…

– Нас не это интересует, – резко сказала Эсфирь.

– Но я бизнесмен, – запротестовал он, – и больше ничего не знаю!

Я снова прицелился ему в пах, а чтобы он поверил, нажал на спуск. Выстрел грянул как-то особенно громко, Хайдир охнул и подпрыгнул, в ужасе посмотрел на сквозную дыру в развилке брюк.

Я сказал с неудовольствием:

– Не попал?.. А вроде бы целился.

Эсфирь сказала язвительно:

– У него там мелковаты…

– Сейчас возьму выше, – сказал я и снова прицелился.

Хайдир вскрикнул в ужасе:

– Нет-нет, только не это!..

– Лучше в лоб? – спросил я.

– Лучше, – ответил он твердо.

Эсфирь скривилась, я сказал с мужским пониманием, что ее взбесит еще больше:

– Тогда лучше говори. Иначе отстрелю, а в лоб потом, чтоб уж в раю остался без гурий, а как без них жить?

Эсфирь что-то процедила сквозь стиснутые челюсти. Хайдир проговорил хриплым истерзанным голосом, чье состояние не понять женщине:

– Хорошо, я расскажу все…

Через несколько минут я знал и то, чего не доверяют ни Интернету, ни компьютеру, даже если он не подключен ко всемирной сети.

За это время Яков и его люди, сжимая кольцо вокруг здания, зачистили и его полностью, не оставляя в живых ни слуг, ни работников на кухне. В этом случае даже правительство Объединенных Эмиратов молча скажет, что все сделано правильно, утечка про ядерные заряды в их стране отпугнула бы миллионы туристов, что приносит треть национального дохода. Пусть уж лучше погибнет десяток-другой из низшего сословия, но чтоб все осталось в тайне и не портило репутацию страны.

Я сказал одному из помощников Якова:

– Валера, этот не сечет базу, выведи в коридор и пристрели.

Он молча вытащил Хайдира за дверь, тут же оттуда донесся выстрел. Яков посмотрел с укором, а я молча указал ему место тайника.

– Открывайте, – поторопила Эсфирь.

Двое умельцев Якова попытались открыть, не получилось, он торопил, нервно поглядывая на циферблат часов, могут явиться как боевики, так и местная полиция.

Эсфирь повернулась ко мне.

– Ну?

– Чего? – спросил я.

– Признайся, хоть это не сумеешь!

– Все что пожелаешь, – заверил я, – но вот Яков больше обрадуется, если назову код.

Яков чуть не подпрыгнул, резко обернулся.

– Что? Вы знаете шифр?

– Конечно, – ответил я небрежно. – А вам в Моссаде его не сказали?.. Странно, Хайдир выполнял пару раз деликатные задания и для вас… правда, оказывал услуги другому отделу. Вроде бы Нативу, хотя могу и ошибиться, у вас чересчур раздутый штат и много разведок даже для такой исполинской державы…

Его люди расступились, я быстро набрал на кодовом замке все двенадцать цифр. За толстой дверкой щелкнуло, чуть подалась вперед.

Яков жадно потянул на себя, открылась просторная камера защищенного сейфа с кучей папок с бумагами, а всю нижнюю полку занимает чемодан из блестящего металла.

Он торопливо вытащил, но открыть не смог, оглянулся на меня.

– Там совсем прострой шифр, – сказал я успокаивающе. – Всего восемь цифр. Правда, еще и семь букв…

Эсфирь сказала быстро:

– Поторопись, генетик!

Яков вскинул брови, услышав такое новое ругательство, даже дыхание задержал, когда я в быстром темпе, не делая ни одного лишнего движения, потыкал пальцем, и крышка отщелкнулась.

Он приподнял, все увидели сверкающие полусферы, цилиндры и крепежные захваты ядерного устройства.

Эсфирь первой нарушила благоговейное молчание:

– Вроде бы все… Последняя угроза для Израиля фактически исчезла.

– Да эту вряд ли рванули бы в Израиле, – ответил я мирно. – Хотя, конечно…

– Что?

Остальные смотрели то на части бомбы, то на меня, я пояснил:

– Хотя из-за потери тех двух эту могли бы… все-таки Израиль для фундаменталистов омерзительнее далеких Штатов.

Яков и его команда молчали, Эсфирь, похоже, в самом деле старше по званию даже Якова, а она поинтересовалась:

– Что теперь? Повезешь в Россию?.. Помощь нужна или у тебя свои каналы?

– Гм, – сказал я, – я чего-то расчувствовался так… А если подарю тебе лично?

Все замерли, а она даже отшатнулась.

– Что-о?

– Неужели откажешься? – спросил я в изумлении. – Понимаю, это не цветы и шампанское, но представляю, сколько тебе наприносили цветов! А надаренное шампанское у тебя рядами на кухне в шести шкафах, а еще и в кладовке!..