Мужчина замечает нашу машину, улыбается мне, и у меня немеют ноги.

Это он.

Я быстро отворачиваюсь. Кэлли вешает трубку и поворачивает голову.

– Ничего не делай, – шепчу я. – Не пялься на него.

Кэлли молчит. Я поднимаю взгляд: Джимми Возняк следит за нами, теперь уже пристально. Охранник что-то говорит ему, и он кивает. Он возвращается в фургон и заезжает на парковку.

– Надо отсюда уезжать, – говорю я Кэлли. Она по ошибке ставит машину на нейтральную передачу, тратит время, чтобы выправить ее на езду, а потом чересчур сильно жмет на педаль и заезжает на обочину. К нам приближается сердитый охранник.

– Боже мой, – шепчет Кэлли, взяв себя в руки настолько, чтобы нормально развернуться. Я жестом прошу прощения у охранника, пока мы набираем скорость и уезжаем с парковки.

– Ничего, – я впиваюсь ногтями в дверную ручку. – Он бы никак не узнал…

– Мой чехол, – бормочет Кэлли. – Он видел меня с телефоном, на нем был этот чехол…

Можно уже не договаривать.

Ее телефонный чехол был на фотографии, которой она заманила Джимми Возняка вчера вечером на парковку. Я проглатываю слюну.

– Все нормально, у нас все хорошо, – говорю я, повторяя, как будто от этого слова станут правдой. Кэлли уже тянет себя за волосы.

– И что нам теперь делать? Я не хочу дожидаться завтрашнего дня, чтобы поговорить с окружным прокурором.

– Можно ей позвонить или оставить сообщение, – говорю я, стараясь оставаться спокойной, как будто так у меня получится не дать миру развалиться на части. – Еще есть время.

Кэлли выдыхает, но пустота в животе только растет. Я не знаю, есть ли еще время, но мне нужно, чтобы она поверила, что его пока достаточно.

***

Как только мы приходим домой, Кэлли звонит в кабинет окружного прокурора с мобильного телефона. Она садится в кресло, закатывая глаза каждый раз, когда ее переводят на другую линию.

– У вас серьезно нет никого, кому я сейчас могла бы оставить сообщение?

Тревожный комок у меня в животе, тот самый, который рос с нашей поездки в здание суда утром, наконец взрывается.

– Дай-ка я с ними поговорю.

Кэлли откидывается в кресле, когда я пытаюсь забрать у нее телефон. С диким взглядом она накрывает микрофон ладонью.

– Какого хрена? Отойди от меня.

Я опускаю глаза и осознаю, что другой рукой схватила ее за свободное запястье. Отстраняюсь, внезапно неспособная вздохнуть. Бегу наверх и закрываюсь в гостевой спальне.

Возможно, это паническая атака, а может, что-то похуже. Не исключено, для нас все по-настоящему, полностью потеряно. Кто нам поверит, что Джимми Возняк – «огайский речной монстр»? В детстве нас слушали только потому, что им это было надо.

На самом деле никто нас толком и не расспрашивал.

Я закрываю глаза и вижу Лори, маленькую Мэйси Стивенс и отца, который лежит на тюремной койке, съежившись и кашляя кровью.

Дверь гостевой распахивается, и я взвизгиваю. Кэлли смотрит на меня в смятении.

Я кладу руку на грудь.

– Ты меня до смерти напугала.

– Прости. – Кэлли садится рядом со мной на кровать. – Ты как? Выглядишь, будто вот-вот в обморок грохнешься.

– Нормально. – Я еле выдавливаю из себя это слово. Сердце колотится, а грудь сдавило так, что не вздохнуть. Я ложусь на бок и моргаю, чтобы исчезли светлые пятна перед глазами.

– У тебя паника. – Кэлли склоняется надо мной с обеспокоенным видом. – Хочешь валиум?

Я киваю. Кэлли пропадает, а я подтягиваю к себе колени и крепко их обнимаю. Минуты тикают, сердцебиение замедляется. Даже валиум уже не так нужен. Сажусь и дожидаюсь, когда вернется Кэлли, у меня дрожат колени.

Гляжу на часы над головой. Кэлли нет уже десять минут. Наверно, ее что-то отвлекло. Я поднимаюсь с кровати и иду вниз.

– Кэлли! – зову я.

Она не отвечает, пока я иду в гостиную. Из зала видно стакан с водой на кухонном островке. Рядом с ним бутылка валиума, прописанная Маргарет Гринвуд.

А еще – телефон Кэлли.

Я высовываю голову в заднюю дверь и зову ее по имени. Ничего не слышно, кроме бешеного лая собак у соседей.

Я бегу в гостиную, раздвигаю занавески. Минивэн так и стоит на подъездной дорожке. Я открываю парадную дверь и зову Кэлли, а затем Мэгги, потому что не видела ее с тех пор, как мы вернулись из здания суда.

Кэлли ни за что не ушла бы без телефона.

«Он проследил за нами», – думаю я, и у меня внутри все сжимается.

Я смотрю на кухонный островок. Представляю, как «монстр» заходит через заднюю дверь и говорит ей бросить все и идти с ним. Она не кричала: возможно, у него был пистолет. Но соседские собаки точно слышали его машину.

Я звоню в 9-1-1 с телефона Кэлли, говорю, что мне нужно доложить о похищении, и прошу, чтобы прислали Джея Элвуда.

К обочине подъезжает полицейская патрульная машина с мигалками и сиреной. Два офицера в форме выходят и обследуют дом. Та, что была на пассажирском сиденье, что-то передает по рации.

– Где детектив Элвуд? – спрашиваю я.

– Это вы звонили? – спрашивает другой офицер. Я узнаю его: он был здесь ночью, когда на Кэлли напал Дэрил.

– Да, я просила прислать Джея Элвуда…

Он поднимает руку.

– Успокойтесь и расскажите, что случилось.

Я понимаю, как это выглядит. На кухне нет следов борьбы. Кажется, будто Кэлли отошла, а у меня нет времени объяснять, почему я знаю, что она не стала бы уходить. Не сейчас.

– Она не поднялась наверх, когда я ее звала, поэтому я выбежала на улицу и увидела, как ее заталкивает в фургон мужчина, – вру я. – У него было оружие.

– Тесса!

Я поворачиваюсь и вижу Мэгги у начала дорожки, в шортах и мокрой от пота футболке. Она снимает наушники: поняв, что здесь полиция, глаза у нее становятся как блюдца.

– Что происходит? – она обращается ко мне. – А где Кэлли?

– Мэм, давайте зайдем в дом, – говорит одна из полицейских.

– Нет, я хочу знать, какого черта тут происходит! – Мэгги ступает на лужайку и подходит ко мне. Офицер преграждает ей путь рукой.

– Тесса, что случилось? – кричит Мэгги.

Слова застревают у меня в горле. Где-то на улице воют сирены. Еще две полицейские машины. За ними – синий «форд эскейп». За рулем сидит Джей Элвуд.

Мэгги теперь кричит на женщину-офицера. Я пользуюсь случаем и бегу ко внедорожнику Джея Элвуда. Он выпрыгивает из машины и идет прямо ко мне.