— Конечно, солнышко, — хриплый, глухой голос Ветрова будто наждаком мне по голой спине проходится. Такое ощущение, что он и вправду так думает. Ну, что ж, он еще не наигрался, я не буду ему мешать.

— Ма-а-ам?

— Марусенция, урок начнется через три минуты, — поторапливаю я, уходя от прямого ответа. Расстраивать дочь своим категоричным «ничего хорошего» я точно не хочу, а так, можно прикинуться, что не расслышала вопроса и вообще — очень беспокоюсь о школе.

Еще бы не чувствовать этого прожигающего, пристального взгляда Ветрова на своей щеке.

— Хочешь что-то сказать — говори, — проговариваю вполголоса, когда Маруська, весело подпрыгивая, уже несется к школе через аллею. Да, пожалуй, её настроение все-таки этого стоило. Но нужно дать Ветрову понять, что еще один раз в обозримом будущем состояться не должен.

— Марусенция? — Яр проговаривает это слово осторожно, будто только-только выцепил крупинку золота из кучки золы и сейчас отчаянно боится уронить её обратно. — Ты зовешь Машу Марусей?

— Имею право, — холодно отрезаю я, — Марией Андреевной я её зову, только когда она не хочет делать уроки.

— Почему все-таки Андреевной? — хрипло интересуется Яр, тоже глядя на подскакивающий Маруськин ранец. Надо же. А я думала, ему и не интересно.

— Семейная традиция, еще от мамы пошла, — моя улыбка выходит ядовитой, — я Андреевна, моя дочь — Андреевна. Оба отчества в равной степени липовые. Но хоть дед у меня был не мудак, вот его можно и в свидетельство о рождении вписать.

Яр дышит не то чтобы недовольно, но напряженно. Ну и черт с ним. Я ведь знаю, что через суд отчество Маруськи придется уступать. Это я переживу.

— Ты ведь не рада, что я приехал, — тихо замечает Яр, открывая передо мной дверь машины. В гробу бы я видела такой сервис, да только ругаться с ним перед школой мне не хочется.

— Надо же, ты и вправду меня понимаешь, — я строю удивленную гримаску, — а я-то думала.

— Я не хотел портить тебе утро, — то ли Ветров сегодня тестирует новую линию поведения, то ли где-то сдох какой-то краснокнижный зверь, потому что он звучит так убедительно подавленно, что мне аж приходится встряхнуть головой, чтобы передумать начать расспрашивать, что там у него случилось.

Нет. Мне не интересно. Я за него не переживаю. У него хватает переживальщиц.

— Тогда каким лешим тебя занесло в нашу глухомань? — раздраженно огрызаюсь я и обреченно падаю на заднее сиденье его машины. На автобус все равно не успеваю. Пусть довезет меня до метро. До работы с ним ехать — точно выше моих сил, а если он где-нибудь еще и Кристину свою подхватит… И она мне вряд ли обрадуется, да и я — сегодняшнее утро начинать с неё не готова.

— Вчера был очень… сложный вечер, — отрывисто поясняет Ветров, хотя это вообще ничего мне не объясняет. Я останавливаюсь взглядом на той его ладони на руле, которая криво обмотана бинтом. Вижу красные ссаженые костяшки…

— Надеюсь, ты не таскался к Нику, чтобы устроить с ним разборку, — мне аж подпрыгнуть хочется от этой догадки, — Ветров, когда уже до тебя дойдет…

— Нет, это не с ним, — кратко откликается Яр, не давая мне договорить. Ну, уф-ф. Хотя… И чего я психанула? Я ж вчера до ночи с Ником переписывалась. Нет, конечно, вряд ли бы он стал мне жаловаться на психованного бывшего, но наверняка бы как-то это на тональности общения бы в любом случае сказалось.



— А с кем? — спрашиваю и недовольно прикусываю кончик языка. Зачем? Мне ведь не интересно. Совсем!

Ветров морщится, будто припоминая.

— Да задел меня вчера один… Я сорвался.

Я зябко ежусь, забираясь глубже в пальто. Он сорвался.

Как это ни удивительно, но для меня это звучит не радостно. Значит, все-таки я и Ник сильно покачнули самоконтроль Ветрова, а я ведь знаю, что вывести его из себя очень сложно. Он ведь умеет держать мину в любом случае, даже когда внутри его самого может рвать на кусочки от гнева. И то, что он сорвался — ни черта меня не радует. Так ведь и вправду к Нику приедет. Или… Снова ударит по мне. Не кулаком, так возможностями.

— У тебя настроение плохое из-за меня или из-за понедельника? — Ветров будто отчаянно пытается завязать беседу, только говорит почему-то обо всякой ерунде.

— Из-за понедельников настроение может быть плохое, если у тебя рабочее выгорание и работа не нравится, — отвечаю я без особой охоты, — я в Рафарме недавно, выгорать мне рано. И работа меня более чем устраивает. Додумывай сам, чем я недовольна. Ну, или кем…

— То есть это меня ты сейчас боишься? — негромко спрашивает Яр, а мне только хочется спрятать лицо подальше от его цепкого взгляда. Надо же, вроде всего лишь на светофоре глазами мазнул, а рассмотрел ведь…

Боюсь. Это правда. Гораздо сильнее, чем мне бы хотелось.

— Ты ведешь себя неадекватно, — напряженно отрезаю я, — сегодня аж караулил у дома. Да и… Другие поводы для напряжения у меня ведь тоже имеются… Ты считаешь, что нет? В конце концов, уж не в Рафармовском ли совете директоров ты случайно состоишь? И то, что мое рабочее место зависит от твоего нестабильного настроения, меня не радует.

— Я ведь обещал, что не буду тебе вредить.

Я точно знаю, что Ветров не может увидеть меня — он всецело поглощен дорогой, но ощущение его пристального взгляда все равно не отпускает. Ага, обещал он!

— Ну, это пока, — ядовито откликаюсь я, — пока ты не наигрался в хорошего папочку.

— Я не… — Яр снова бросает на меня скользящий взгляд, — ты думаешь, я наиграюсь?

— В мужа же наигрался, — еле слышно откликаюсь я и замолкаю, теперь уже до крови прокусывая себе язык. Слишком много ненужных слов сказано. Уж слишком они предательские — эти слова. Все-таки меня смущает эта деревянность Ветрова, когда он будто в ступоре. Отчаянно силится выглядеть таким, как обычно, будто склеивает себя из осколков, только клей паршивый, и осколки все равно не скрепляются между собой.

А в ответ на эти слова Ветров предсказуемо молчит. Как-то странно молчит, даже не обращая внимания на помигивающий в беззвучном вызове телефон.

— Ты зря волнуешься, — наконец произносит Ветров, когда уже половина пути из Люберец остается позади, — ты понравилась Эду. Он в тебе явно заинтересован. Как в сотруднике, конечно. А с Козырем спорить невозможно. Если ты, конечно, не финансовый директор. А я — все-таки не он. Внутренние вопросы — не в моей компетенции, тут мое мнение особо никому не интересно.

Ну, это пока он во мне заинтересован. Пока я не провалила ему переговоры или как-то по-другому не налажала. Вряд ли пятничная подстава не сказалась на моем реноме, так что…

Нет, это я точно Ветрову не скажу. Лучше красноречиво промолчу, и пусть сам додумывает, в каком направлении ему нужно идти.

Будем надеяться, эта поездка с Ветровым — последнее мое паршивое событие на сегодня.