– Думаю, господин, он испугался! – Аббат опасливо посмотрел на меня. – Ярл Рагналл дал понять, что вырежет всех здешних норманнов, если те не поспешат к нему. – Церковник все же осенил себя крестом и на миг смежил веки. – Вот они и ушли, господин! Все землевладельцы, способные носить оружие. Они его боятся. И еще я слышал, что ярл Рагналл ненавидит христиан!

– Это так.

– Сохранит нас Господь, – прошептал он.

Итак, Рагналл правит исключительно посредством страха, и это будет работать, пока ему сопутствует успех. На миг меня кольнула совесть при мысли о том, что способна сотворить его орда в Мерсии. Норманны будут вырезать, выжигать и разрушать все и вся, что не защищено ближайшим бургом. И все же Этельфлэд должна идти на север. Она обороняет Мерсию, тогда как ей следует нападать на Нортумбрию. Нельзя избавить дом от засилья ос, прихлопывая их по одной, – нужно отыскать гнездо и выжечь его. Я потомок Иды Огненосца, и как он провез огонь через море, так и я перенесу пламя через горы.

На следующее утро мы выступили.

То было суровое путешествие по суровой стране. В окрестностях Кайр-Лигвалида мы обнаружили трех пони и мула, но ни одной лошади. Стиорра с дочерью ехали на пони, но остальные шли пешком и на себе тащили кольчуги, оружие, провизию и щиты. Воду мы пили из горных ручьев, на ужин резали овец и поджаривали ребрышки над жалкими кострами из папоротника и дрока. Мы привыкли идти в поход либо на конях, либо на кораблях, и наши сапоги не годились для долгих переходов. Уже на второй день ходьбы по камням они стали разваливаться, и я приказал идти босиком и приберечь сапоги для битвы. Это еще замедлило нас, потому что люди хромали и спотыкались.

Здесь не имелось удобных римских дорог с указателями, только козьи тропы, овечьи пути, высокие горы да северный ветер, с яростными порывами которого налетал дождь. Первые две ночи не было укрытия и еды не хватало, но на третий мы спустились в плодородную долину, где в богатой усадьбе нас ждал теплый прием. За нашим прибытием наблюдали женщина и двое пожилых слуг. Нас было три с половиной сотни, все при оружии, и хозяйка широко распахнула ворота частокола, давая понять, что не оказывает сопротивления. Седовласая, с прямой спиной и голубыми глазами, – владелица главного дома, двух амбаров и гнилого скотного двора.

– Моего супруга нет дома, – ледяным тоном известила нас она.

– Ушел к Рагналлу? – уточнил я.

– К ярлу Рагналлу, именно, – подтвердила женщина с явным неодобрением.

– Сколько людей повел?

– Шестнадцать, – сообщила она. – А вы кто такие?

– Нас призвал ярл Рагналл, – увильнул от прямого ответа я.

– Я слышала, ему требуются подкрепления. – В ее голосе звучало презрение.

– Госпожа, и что же еще довелось тебе слышать? – поинтересовался я, заинтригованный ее тоном.

– Ньялл расскажет тебе, – сказала она. – Ты, как понимаю, обчистишь меня?

– Я заплачу за все, что мы возьмем.

– И все равно оставишь нас голодать. Я не сумею накормить свой народ рубленым серебром.

Ньялл, как выяснилось, был одним из шестнадцати воинов, которые ушли на юг, чтобы присоединиться к войску Рагналла. При Эдс-Байриге он потерял правую руку и вернулся в одинокую долину, где имел несколько скудных наделов. Тем вечером Ньялл пришел в зал – угрюмый мужчина с рыжей бородой, перевязанной культей и худой раздраженной женой. Большая часть моих людей ужинала в самом вместительном из амбаров, поглощая мясо трех забитых свиней и двух коз. Однако Лифа, как звали хозяйку имения, настояла, чтобы кое-кто из нас присоединился к ней в холле, где нам подали говядину, ячменную кашу, хлеб и эль.

– У нас был арфист, – похвасталась она. – Да только он ушел на юг вместе с мужем.

– И не вернется, – вставил Ньялл.

– Его убили, – пояснила Лифа. – Каким же надо быть жестоким, чтобы убивать арфистов?

– Я там был, – мрачно проронил Ньялл, – и видел, как ему копье воткнули в спину.

– Ньялл, так поведай свою историю, – властно распорядилась хозяйка. – Расскажи этим людям, какому неприятелю придется им противостоять.

– Утреду, – процедил тот.

– Мне доводилось о нем слышать, – заметил я.

Однорукий поглядел на меня свысока.

– Но ты не сражался с ним, – заявил он.

– Не приходилось. – Я налил ему эля. – Так что случилось?

– У него есть колдунья, которая ему помогает, – сказал Ньялл и прикоснулся к молоту на шее. – Чародейка.

– Я про такое не слышал.

– Ведьма из Мерсии. Ее зовут Этельфлэд.

– Так Этельфлэд – ведьма? – вставил Финан.

– А как иначе удалось бы ей править Мерсией? – раздраженно буркнул Ньялл. – Или ты думаешь, что женщина способна царствовать без помощи чар?

– Так что произошло? – поинтересовался Сигтригр.

Мы выудили из калеки всю его историю. Он утверждал, что Рагналл запер нас в Сестере, хотя название города так и не вспомнил, только то, что это вокруг него были каменные стены, построенные, по его убеждению, духами, работающими на Этельфлэд.

– Их поймали в ловушку в том городе, – продолжал он, – и ярл сказал, что будет держать их внутри, пока не захватит всю остальную Мерсию. А ведьма наслала бурю, и Утред примчался верхом на утреннем ветре.

– Верхом на ветре?

– Он пришел с бурей. Саксов было неисчислимое множество, но вел их Утред. Меч у него огненный, а щит ледяной. Он появился под раскаты грома.

– И ярл Рагналл?.. – поинтересовался я.

Калека пожал плечами.

– Ярл жив и по-прежнему возглавляет армию, но и Утред тоже. – Ньялл знал немного, потому что, попав в плен на Эдс-Байриге, оказался в числе тех, кого мы отпустили, отрубив руку. Вот он и пошел домой, закончил норманн, но потом добавил еще толику новостей: – Насколько понимаю, ярл может быть мертв или жив, но он намерен разорять Мерсию, пока его собственная ведьма творит свое колдовство.

– Его собственная ведьма?

Ньялл снова прикоснулся к молоту:

– А как можно противостоять ведьме? Посредством другой ведьмы, ясное дело. Ярл нашел могучую волшебницу! Старая карга, которая делает мертвых.

На миг я лишился дара речи.

– Делает мертвых?

– Я шел на север вместе с ней, – сообщил он, уже стискивая молот. – И она объяснила.

– Что? – спросил Сигтригр.

– Христиане почитают мертвых, – начал Ньялл. – Во всех их церквях стоит идол покойника, а кусочки мертвых они хранят в серебряных ящиках.

– Я видел такие, – подтвердил я.

– Реликвии, – вставил Финан.

– И они обращаются к этим частицам умерших, – продолжил однорукий. – А уже сами умершие – к их Богу. – Он обвел взглядом всех сидящих вокруг стола, опасаясь, что никто ему не поверит. – Так все и есть! Так они разговаривают со своим Богом.