– Зяма, – сказал тут же Иуда, – и ты, Каин!Оставайтесь вчетвером на страже. Вас сменят минут через двадцать.

Ступеньки повели вниз. Вместо крыши целая скала, а блиндажнапоминал пещеру. Иуда спускался следом, Юсуф слышал его горячее дыхание.Похоже, израильский полевой командир жалел, что пустил страшного араба вперед,и когда Юсуф понял почему, от сердца отлегло.

Сперва увидел каменные стены, простую электрическую лампочкупод потолком, затем взгляд опустился на стол, за которым сидела трепещущаядевушка и тот самый очкастый капрал, что осмелился явиться первым.

Стол накрыт с суровой солдатской простотой: консервы инемного зелени. Больше ничего Юсуф рассмотреть не успел, при виде невесты Иудыв сердце запела райская птица. Не только богата, это видно по платью, но ичиста как голубь. Стоит увидеть ее глаза, как следит за своим женихом, чтобыповерить, что на этот раз Аллах соединил по-настоящему любящих.

Она сидела с царственной простотой, но в осанке и поворотеголовы была та гордость и сознание своего достоинства, что не часто встретишьдаже у принцесс, что насмотрелись западный мелодрам и растеряли своеблагородство.

– Моя невеста, Сара, – произнес за его спинойИуда.

Юсуф уловил в голосе грозного воителя кроме любви и нежностипанический страх, что он, этот грязный араб, напугает или как-то оскорбит егосокровище, словом или взглядом, и тогда он растерзает обидчика голыми руками...

Трепещущая Сара смотрела на страшного араба большимииспуганными как у серны глазами. Юсуф церемонно поклонился, снял с пальцакольцо и с новым поклоном протянул Саре:

– Прошу принять в дар, хотя и понимаю, что этоничтожная малость, ибо красота сама по себе священный дар, и всякий, на когопадал взгляд красивой женщины, бывает, одарен больше, чем, если бы положил к ееногам все сокровища мира...

Получилось что-то витиеватое, он сам не понял своегопожелания, но видел, как ее глаза расширились в безмерном удивлении. Она знаетдрагоценные камни, по глазам видно, но сейчас боится вышептать дажеприблизительную цену такому подарку.

– Спасибо, – пролепетала она беспомощно,оглянулась умоляюще на Иуду за поддержкой, спрашивая, что делать. Тот чутькивнул, разрешая принять, Юсуф видел, что она едва не завизжала от счастья,второго такого алмаза не отыскать во всем Израиле. Дочь банкира не подозреваетеще, что второго такого нет во всем мире. Ее щеки побледнели от волнения, губыедва пролепетали: – Спасибо, спасибо...

Юсуф поклонился, довольный, что дар принят, ибо дарящийвсегда выше того, кому дарит, медленно отстегнул ножны с Зул-Икрамом, протянулобеими руками Иуде:

– Этот кинжал моему предку подарил великий воин исултан Саладдин, когда тому исполнилось шестнадцать. Этот кинжал принесет тебесчастье, как приносил удачу всем, кому принадлежал.

Капрал с фотоаппаратом вился вьюном, едва не запрыгивал настол, щелкал и щелкал, едва не визжал от счастья. Иуда принял двумя руками, намиг их пальцев встретились. Кинжал тяжел, широкие массивные ножны сплошьпокрыты драгоценными камнями, на которые можно вооружить дивизию и ещеприкупить пару ультрасовременных истребителей.

– Я не нахожу слов, – ответил он, потому что всамом деле не находил. Юсуф умен, они с ним окончили университеты одногоуровня, хоть и в разных странах, он умеет просчитывать на много ходов вперед, аэтим подарком укрепляет свое положение, к славе бесстрашного командирадобавляется и слава щедрейшего, который умеет видеть и ценить доблесть даже впротивнике. – Я не нахожу слов... но пусть Небо и стены этого блиндажабудет свидетелями, что я ничего не забуду и всю жизнь буду стараться бытьдостойным этого подарка.

Он чувствовал затылком горячее, как южный ветер, дыханиетроих своих командиров. Больше на свадьбу пригласить не решился: араб пришел счетырьмя, он тоже, а женщина не в счет, тем более – для араба.

За спиной прозвучал ломкий голос капрала Гурджихая:

– Передали, что ребе задерживается минут на десять.

– Что-то случилось?

– У джипа заглох мотор.

Иуда в бессилии стиснул кулаки. Весь мир старается не датьему взять Сару в жены. Даже техника воспротивилась.

– Выслать навстречу мой!

– Его взялись подвезти на бронетранспортере, –сказал Гурджихай торопливо. – Иначе бы вовсе к вечеру. Если вообще бы сюдадобрался.

Иуда напрягся, быстро огляделся. Солдаты ловили каждое егослово. Слишком заметная мишень, мелькнула паническая мысль. У арабов здесьпристрелян каждый метр. И бронетранспортера жалко, и обряд может сорваться...

– Быстро, – распорядился он, – навстречу!Останови, где успеешь, а сюда пешком. Объясни, пусть не обижается.

Капрал, побледнев, понял, выскользнул быстрее зайца. Иудаповернулся, сразу посуровевший, к Юсуфу и его молчаливым гордым мюридам,широким жестом пригласил к столу.

Все, и арабы, и израильтяне, за стол опускались внапряженном и настороженном молчании. Лейтенант Исаак порывался включитьмузыку, но застывал на полдороге с протянутой рукой, как марионетка, которуюдернули за ниточку. Черт знает, что арабам взбредет в голову, когда услышатизраильскую свадебную. И вообще черт знает, чего от них ожидать. Что явилисьименно на свадьбу, ясно, и что не собираются устроить бойню, тоже ясно, но этосейчас, когда все идет вот так... но как предусмотреть, что эти сумасшедшиесочтут оскорблением или нарушением соглашения?

Хаим сбивался с ног, с него пот лил в три ручья. Красный ираспаренный, он лез во все щели, пихался со своей телекамерой. Арабы держатнепроницаемыми лица и прямыми спины, за стол опустились с достоинством хозяев,которые принимают гостей более низкого звания. Долг хозяев, понятно,гостеприимство, теплые слова, вежливые наклоны головы, на самую малость, чтобыне уронить достоинство, не унизиться, а самое главное, чтобы эти проклятые ипрезренные отщепенцы не сочли, что благородные дети Аллаха в чем-то себяроняют.

Из всех израильских офицеров только Иуда держался с такой жегорделивой осанкой, достоинством шейха, ничего не замечал, кроме сияющих глазСары. По крайней мере, так казалось всем, кроме арабов, которые видели какиногда напрягается его спина, как слушает Сару в полуха, как при его широкойдружеской улыбке он видит и слышит все, что делается даже за дверью блиндажа.

Иуда сам расставил по столу, зловеще улыбаясь, девятьодинаковых солдатских кружек. Арабам, привыкшим и в окопах питаться так, какизраильские генералы в ресторанах, вряд ли понравится такая посуда. Но пустьвидят, с каким противником схлестнулись. И если попадут в плен, то по всеммеждународным законам, им придется есть то же самое, что и армия победителей.

Опасный момент был, когда Иуда на правах хозяина самраскупорил шампанское, а потом застыл в нерешительности, глаза метнулись наарабских гостей. Твердые губы Юсуфа слегка раздвинулись, показывая белые зубы,крупные и безукоризненно ровные: