боли он видел и слышал? Люди здесь много страдали? Или все-таки больше было счастливых моментов? Вопрос за вопросом проносится в моей голове, но ответов на них нет. В ответ я слышу лишь тишину. Угнетающую тишину.

Я смотрю на календарь. Двадцатое августа. Конец лета. Через две недели у меня день рождения. И я вроде бы должна быть счастлива, потому что обожаю этот день. Но счастьем все происходящее не назвать.

– Я привел нас на распутье, Эмма, – тихо шепчет Аарон. – И ничем хорошим это не кончится.

Я почти не слышу его и прикрываю глаза в надежде, что все это сон. Но нет.

– Мы найдем выход из любой ситуации, Аарон.

После его заявления я мало в это верю, но что-то должно давать надежду. Бэйкер поднимает на меня взгляд. И в его глазах ее нет. Нет того огня, который я видела раньше. Надежда в нем угасла, и, видимо, навсегда.

– Из этой ситуации есть один выход…

– Я знаю, к чему ты ведешь, Аарон, – перебиваю я его. – Ты хочешь поднять белый флаг и сдаться, но это не выход.

Он сдается. Если уже не сдался. А я мысленно прошу его дать мне хотя бы одну причину, чтобы продолжить бороться за нас.

– Отпустить тебя – единственный выход.

Он встает на ноги и поднимается на второй этаж. Я не останавливаю его. Продолжаю сидеть на лестнице и вспоминаю, как мы обсуждали, что тот, кто действительно тебя любит, не уйдет никогда. И, видимо, вспомнив об этом, Аарон останавливается. Еще один шаг, и Бэйкер скроется в темноте.

– Иногда, отпустив человека, ты сделаешь его куда более счастливым, – он замолкает. – Из любых правил есть исключения, Эмма. И это оно. То самое исключение.

Я закрываю глаза и даю волю слезам. Он все равно их не увидит. Аарон заходит в темноту, и я слушаю его шаги, пока они не смолкают.

Дом снова погружается в тишину. И вот тогда я наконец-то распознаю голос. Безрадостный, гнетущий, мучительный и оглушающий. Как тишина. Голос этого дома – это тишина, которая разрывает тебя на мелкие кусочки.

Разбивают нам сердца лишь те, кого мы любим. Мама всегда повторяла эту фразу. А еще добавляла, что любить – это значит бороться. И я буду бороться за нас.

Вытирая слезы, я поднимаюсь за Аароном. Но дверь в его комнату закрыта.

– Аарон…

– Тебе лучше уйти, Эмма. Пока не поздно, тебе лучше уйти.

Я шмыгаю носом. Неужели это все?

– Назови мне хотя бы причину. Назови мне то, что я буду ненавидеть. Назови мне все, что угодно, потому что я не хочу ненавидеть тебя.

Я падаю на колени и тихо-тихо шепчу:

– Потому что я люблю тебя, Аарон.

За дверью что-то разбивается с сильным грохотом.

– Даже несмотря на то, что ты не борешься за нас.

Медленно поднявшись с колен и бросив последний взгляд на дверь, я направляюсь к выходу.

На улице темно. Слишком темно. Даже уличные фонари решили сегодня не освещать дорогу. Прохладный ветер сдувает мои слезы, пока я заказываю такси. Я оборачиваюсь на дом и смотрю в окно комнаты Бэйкера. Но там даже не горит свет. Я оборачиваюсь лишь для того, чтобы убедиться, не сон ли все это, но это не сон. Это наша реальность. Та самая реальность, с которой в очередной раз придется справляться.

Глава 26

В детстве мамы читают нам сказки про прекрасных принцесс и отважных принцев. Со временем те самые принцы из детских книг перебираются в художественную прозу и превращаются в мужчин мечты. Но, к сожалению, в реальной жизни они и не появляются. И нам остается лишь мечтать. Мечтать о настоящей взаимной любви. О здоровых отношениях. И о счастливом конце. Мечтать о том, что однажды ты тоже станешь любима. И будешь любить в ответ.

Наверное, глупо было надеяться, что Аарон станет тем самым принцем – мужчиной мечты. А я – принцессой, которая, несмотря на все свои проблемы, смогла найти любовь. Глупо и наивно.

Такси довозит меня до кампуса.

Пятнадцать минут назад, когда я садилась в машину, пошел сильный дождь, который за это время, кажется, только усилился.

Видимо, плакать в эту ночь буду не только я, но и небеса.

Я не спешу заходить в общежитие. Я готова промокнуть с ног до головы, если это поможет забыть об Аароне. Подняв взгляд к окну в нашей комнате, я замечаю, что в нем горит свет, в отличие от соседних. Это значит, что Алекса еще не спит. Стоит ли подать ей сигнал, что я здесь и со мной все хорошо? Или, наоборот, лучше не попадаться ей на глаза в таком виде, иначе она тут же убьет Бэйкера, даже не дав ему сказать ни слова?

Перед глазами начинает все расплываться, и я уже не понимаю, из-за слез это или из-за дождя. Дойдя до большого дерева, которое я так часто видела, выглядывая из окна, я сажусь на траву, не обращая внимания на грязь.

Найдя в сумочке последнюю сигарету, я затягиваюсь. Дым наполняет легкие, и тело будто расслабляется. Если курение убивает, то пусть оно убьет меня прямо сейчас.

Дождь не заканчивается, как и мои слезы.

Я в очередной раз подвела себя. Ослушалась и влюбилась. Но ведь сердцу не прикажешь. Так ведь говорят? Каждый раз, смотря на него, я верила, что однажды нам выпадет шанс. И он выпал. Однако мы его упустили. Он был потерян еще в тот момент, как только мы схватились за него. Слова Аарона должны были остановить меня, но я ослушалась тогда своего разума. И согласилась с неизбежным. И сейчас осталось лишь пожинать плоды своего выбора.

Понятия не имею, сколько прошло времени, но, промерзнув до костей, я все-таки решаюсь зайти в общежитие. За стойкой охраны никого нет, и это к лучшему – меньше вопросов. Я медленно бреду к своей комнате, дрожа от холода. С волос и одежды стекает вода, и по шлейфу капель, которые я оставляю за собой, с легкостью можно проследить мой путь. И если бы это был фильм ужасов, то я была бы первой, кого поймал бы монстр.

Я не стучусь в дверь, потому что знаю, что у Алексы есть дурная привычка оставлять комнату открытой. И сейчас она мне как никогда на руку. Перед тем как зайти в общежитие, я еще раз посмотрела на наше окно и убедилась, что там темно. А значит, этап