Вернувшись в Москву, он так расписывал проведенные там три недели, что на следующее лето с ним отправились уже и Вовкин отец с матерью, прихватив маленького Вовку. Больше и у них не возникало вопросов, где проводить отпуск.

Мне впервые довелось попасть туда в середине восьмидесятых. Был июнь, я заканчивал массажные курсы, и практические занятия у меня проходили в Клинике нервных болезней, где Вовка к тому времени уже несколько лет служил массажистом. Он и предложил мне да еще одному своему приятелю, тоже массажисту, махнуть в выходные в одно хорошее место на его уже вторых по счету, новеньких «жигулях», подаренных отцом, водителем «Совтрансавто». Отдохнуть, развеяться, выпить, поговорить.

Мы неделю собирались: закупили провизию, выпивку и курево, нашли газовую плитку с баллоном, дабы не портить экологию, и даже маленький телевизор, чтоб на лоне природы не пропустить чемпионат мира по футболу.

Но как только мы добрались до заветного места, выгрузились, разбили палатку на берегу и в предвкушении ужина с видом на реку с радостными воплями сиганули в воду, как налетели тучи комаров и давай нас жрать. Сначала мы не придали этому особого значения, подумаешь. Сейчас костерок разведем, и они отстанут. Однако костерок их только привлек, и с каждой секундой полчища лишь многократно увеличивались. Они лезли в глаза и уши, жаля точно дикие осы. На смену каждому прихлопнутому прилетала сотня-другая сородичей с яростным желанием отомстить. Пришлось срочно влезать в свитера и нахлобучивать кепки. Очень быстро выяснилось, что комарам это не помеха, их хоботки прошивали любую ткань, словно стальные сверла бормашин. Я был эрудитом в биологии и знал, что у комаров кусают только самки, но у этих кусали все особи, включая грудных детей, инвалидов и престарелых. Они высасывали наши эритроциты с такой скоростью, что еще час-другой — и можно было ждать развития анемии с переливанием крови в перспективе.

Короче говоря, мы сопротивлялись как могли, но скоро сдались и малодушно спрятались в палатке, наглухо застегнув полог. Гул комариных туч над нами напоминал вой двигателя сверхзвукового лайнера, идущего на взлет. Разлив водку по кружкам, нарезав толстыми ломтями хлеб и колбасу, мы наскоро, по-простецки отужинали, не произнося никаких тостов, и повалились спать, забывшись тяжелым сном, в тайной надежде, что утро нового дня разгонит эту нечисть.

Но не тут-то было. Утром лучше не стало, а сил уже не было, чтобы даже отмахиваться от этих тварей. Вид у нас был такой, будто ночь мы провели в муравейнике, — наши отекшие физиономии были сплошь покрыты буграми, волдырями и шишками.

Делать нечего, мы собрались и позорно ретировались в Москву. Когда по дороге мы решили заглянуть в сельпо купить какого-нибудь лимонада, то продавщица, увидев наши рожи, тут же решительно замахала руками:

— Ребята! Вино и водка с двух часов!

Утешением, хотя и слабым, стал потрясающий футбольный матч Франция — Бразилия, увиденный тем же вечером, где Платини в серии пенальти позорно засадил мимо ворот. А комариный писк мерещился мне еще всю следующую неделю.

Мы сделали выводы и впредь стали приезжать в заповедник не раньше середины июля, запасаясь всеми возможными средствами от кровососущих. Комары в то время хоть и появлялись ближе к вечеру, но в количестве уже незначительном, да и вели они себя вполне пристойно. А место оказалось и правда удивительным. Извилистая речка с песчаными берегами и отмелями радовала чистой водой, которая из-за бурого торфяника была необычного коньячного цвета. В лесах было полно грибов, небо над головой поражало прозрачностью и обилием звезд по ночам, иногда можно было разглядеть даже спутники. Но главное, тут была такая тишина, что журчание воды в реке казалось излишне громким звуком.

Рассказывали, как однажды мать Вовки, расчувствовавшись, окинула благостным взглядом простор и, обращаясь к леснику, что вышел к стоянке на огонек поговорить со столичными жителями, воскликнула:

— Боже мой! Какое же это счастье здесь жить!

Лесник посмотрел тяжело, немного помолчал и произнес:

— Счастье — это как вы живете. У вас небось и вода в квартире из крана льется, и унитаз имеется. А мы здесь круглый год с недосером.

И, заметив недоумение, пояснил:

— Летом, только по нужде пойдешь, заголишься, и тут комары да мошки кусать принимаются. Зимой морозы, да такие, что того и гляди задница отвалится. Поэтому приходится все быстро делать: портки спустил, портки натянул. Вот и недосер. А вы говорите — счастье!

На въезде в охранную зону стоял маленький поселок, или, как его называли иначе, кордон — полтора десятка дворов, где обитали сотрудники заповедника, работники лесничества и практикантки с биофака, выгуливавшие маленьких журавликов — птиц, надо сказать, невероятно бестолковых, хотя и вызывающих традиционные романтические чувства. Журавлики любой движущийся предмет воспринимают как мать. И чем этот предмет крупнее, тем больше вызывает он у них сыновьего почитания. Идет практикантка, за ней, как за матерью, смешно ступая, вытягивая длинные свои шеи, послушно следует журавлиный выводок. Но если навстречу едет велосипедист, журавлики тут же разворачиваются и устремляются за ним. Корова пройдет — за коровой дружно шагают. Хорошо, в заповеднике слона не было. Хотя зубры имелись.

При кордоне был крохотный магазин с типичным ассортиментом сельпо. Соль, спички, свечки, пшено, ведра, кружки, хозяйственное мыло, папиросы «Север». Хлеб привозили раз в два дня. Консервы если и случались, то такие, специфические: их можно было употреблять в пищу лишь по приговору суда, типа кильки с перловой крупой в томатном соусе. Иногда появлялись конфеты, как правило «подушечки», от жары тут же слипавшиеся в единый вязкий комок. А вот с водкой была беда, за водкой приходилось пилить шестьдесят верст в город Спасск.

Основными источниками пропитания здесь были река и лес. Рыба и грибы-ягоды. Или егеря живность какую подстрелят. А за серьезными покупками — за макаронами или мукой — тут уж, хочешь не хочешь, надо было отправляться в Рязань. Обычно раз в две недели снаряжали посланца на местном газике да составляли списки, кому что купить. Но в Рязань не наездишься по такой дороге, три часа в одну сторону, а уж если по осени, когда дожди зарядят, то через раз приходилось газик трактором из грязи выдергивать.

Однажды в компании мужиков, съехавшихся сюда на рыбалку, среди которых был и отец Вовки дядя Витя, вдруг неожиданно закончилась водка. Брали, как всегда, много, с запасом, но то ли настроение вдруг случилось подходящее, то ли еще что, но до конца рыбалки целых три дня, а водки осталось всего пол-ящика. И это на четверых. Понятно, что нужно ехать в Спасск, а то и в Рязань, но для очистки совести на всякий случай решили заглянуть в магазинчик на кордоне, будто сами не знали, что там отродясь водки не бывало.

С трудом втиснувшись в узкое пространство перед прилавком, мужики стали вертеть головами, хотя здешнее изобилие было им давно знакомо. И можно бы уже гнать в Спасск, как вдруг дядя Витя ткнул пальцем в дальний угол, где угадывались жутко грязные бутылки, какие обычно наполнены олифой.