высочество отвечал.

Ритуальные вопросы, ритуальный глоток вина, ритуальная полоска масла на лбу.

Рев толпы, солнце в глаза…

И единственная мысль, которая бьется в голове: «Творец, да за что?! Я же не смогу, не справлюсь, не… Помоги!!!»

Не отзовется. Бернардо и так справится, без слов Творца. Будет улыбаться, разговаривать с людьми, проследует на площадь, зажжет костер, примет участие в празднествах…

Он справится, а значит, и отзываться незачем. А что тоскливо, грустно и плохо – друзья помогут. И брат в живых остался. И есть, на кого опереться.

Работайте, люди! Нечего Творца по каждому поводу дергать!

* * *

Утро у всех проходило по-разному.

Просыпаться рядом с трупом – это был новый опыт в жизни Альбы. Неприятный такой.

Лежишь ты рядом с мужчиной, а он – того. Окоченел уже.

Она не почувствовала, потому что во сне инстинктивно откатилась подальше от неприятного ей мужчины, и одеяло у нее было свое. Но сейчас-то…

Открываешь глаза – и рядом труп!

Альба на миг замерла, а потом сделала, что смогла. Нет, не упала в обморок. Завизжала так, что занавески на окне дрогнули.

– АААААИИИИИИИИИИИИ!!!

Визг разнесся по всему дому, гостей долго ждать не пришлось.

В комнату влетели все.

Слуги, члены семьи, Карлос – вообще все, кто оказался рядом, а было их много. И уставились на голую женщину в одеяле и на бесповоротно мертвого Патрисио Ксареса.

– Она его убила! – бухнул кто-то.

Тоже справедливо, учитывая искаженное лицо Патрисио и валяющуюся рядом подушку. Сразу видно, что умер он не от удовольствия и не своей смертью.

– Я… я… – заикалась Альба.

Но кто бы стал ее слушать?

– Вызывай полицию, – бросил Эктор брату.

Эти слова будто клапан открыли. Все завизжали, заорали, Роза кинулась к отцу, спихнув по дороге Альбу с кровати…

Эмилио кивнул и направился к телефону.

И никто не заметил, как из комнаты, во всеобщей суматохе, выскользнул Карлос.

Понятно, в вину матери он не верил.

В принципе, потому что Альба на это не способна. Вот тетка Антония и убила бы, и подняла, и обратно уложила. А мать…

Нет, мать так не сможет. Она таракана не убьет, ее от отвращения стошнит. А тут мужчина, пусть старик, но все-таки сильней ее.

И убить?

Она бы не смогла. А если для вас это не аргумент – есть второй. От живого Патрисио они бы намного больше получили, теперь не получат. И эта мысль наполняла душу юноши грустью.

Впрочем, кое-что у него все же осталось. Но меньше, чем могло бы получиться в другом случае.

И он собирался сейчас телефонировать отцу. Или домой, или на работу.

Да, а что такого?

Альба пока еще Риалон! Если сейчас ее арестуют, отец тоже окажется замаран по уши. Помочь матери – в его интересах, разве нет?

И вообще, он обязан.

Почему, чем, зачем – об этом Карлос не задумывался. Вот еще не хватало!

Отец всё решит. И все сделает. И вообще…

Можно еще дедушке телефонировать. Не Риалону, а второму. Аракону.

Тоже поможет. Вот…

Живя с полицейским, поневоле наслушаешься.

К чести Карлоса, разума он не утратил. То ли вновь сработала кровь хладнокровного мерзавца и подонка Валерансы, то ли таланты Альбы проснулись. А может, и воспитание. Или кровь прадеда-купца из рода Мондиго расчетливо шепнула на ушко, что делать.

Без рассудительности в торговле не преуспеешь, так-то.

Телефонировать в участок сразу не получилось. Карлос дождался, пока Эктор вызовет полицию, и только потом набрал номер.

Не отца, нет. Того может и не оказаться в кабинете. А деда.

Аракона.

Понимал, что больше одного звонка у него не будет, а сказать необходимо. И побыстрее.

– Слушаю? – раздался в трубке голос бабушки.

– Ба, это Карлос. Деда позови, пожалуйста. Это важно.

Розалия спорить не стала. Судя по голову, мальчик взволнован. Мальчик нервничает. И нужно ему срочно.

Ладно-ладно. Пусть посекретничает с мужем, Розалия потом все узнает, что ей нужно.

– Слушаю? – Адан не заставил себя ждать. Они с супругой как раз были в гостиной, долго его искать не пришлось.

Карлос выдохнул. И выпалил все одним духом.

– Дед, мы с мамой сейчас в доме Ксаресов. Ее обвиняют в убийстве хозяина, Патрисио Ксареса. Она этого не делала, я точно знаю, но найти отца не могу. Телефонируй ему, пожалуйста, пусть разберется!

– ЧТО?! – ахнул Аракон.

На рычаг телефона легла ладонь Эктора.

– Разговариваем?

– А что? – выпрямился Карлос, понимая, что робость и неуверенность сейчас будут признанием его вины. В такой ситуации лучше держать себя спокойно и нагло.

– Ничего. Это еще разобраться надо, не помогал ли ты своей мамашке! Ну-ка, иди в гостиную! Пусть слуги за тобой присмотрят!

Карлос и не возражал.

Деду он все сказал, остальное… сейчас спорить – только жизнь себе и матери портить.

Успеет еще. Наговорится.

Юноша развернулся и отправился в гостиную, чувствуя лопатками ненавидящий взгляд Эктора. Ну и пусть смотрит, лишь бы не кусался.

Вот!

* * *

Получить звонок от тестя Амадо не ожидал.

Вот уж что ему не ко времени, так это Адан Аракон! Что ему понадобилось? Тут дел по горло, коронация идет своим ходом, а допрос своим, его высочество Мигель кается вовсю, да, пришли, пригласили, позвали, согласился…

И тут – звонок телефона!

И допрашиваемый срывается с крючка.

Нет-нет, говорить он все равно будет. Но потом уже без такого энтузиазма. Сейчас-то он с огоньком кается, вдохновенно. А потом обдумает, что говорить, да и соврет. И переврет.

– Слушаю?

– Амадо, что у вас с Альбой?

Вот еще тоже… не успел Амадо рассказать никому о своей размолвке с супругой. Хватит и Феолы, которая в курсе. А остальные…

Вот совершенно не до них! Подождут, пока он с заговором не разберется.

Но раз уж задан прямой вопрос…

– Альба от меня ушла. Не знаю, к кому, но – увы.

Чего-то такого Адан и ожидал, после услышанного от внука. А потому вздохнул и более просительным тоном начал:

– Амадо, ты ей помоги, пожалуйста. Она к тану Ксаресу ушла.

– Ксаресу? – изумился Амадо, который знал половину населения столицы. Профессия такая. – Да из него уж лет двадцать, как песок сыплется. Старшему? Патрисио? Два других вроде как женаты.

– Да.

Мигель Рамон протяжно присвистнул.

Часть разговора он слышал, об остальном догадаться было несложно.

Не повезло следователю. Чтобы жена тебя на такую мумию променяла… это тебя вообще любить не должны. Никак.

Амадо покосился на него, но прерывать разговор не стал. Он и так знал, что Альба любит себя и