Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проблемой был стокилометровый участок по трассе М-5 между Юрюзанью и Златоустом: наиболее вероятное место для облав. Его можно было объехать по деревням и частично бездорожью, но, по моим прикидкам, это удлинило бы путь на день-два. Мы решили рискнуть.
Выехав на М-5 после Юрюзани, мы попали в странный вакуум и минут десять двигались в одиночестве, предвкушая, как через час-полтора свернём на Златоуст, город булата, электроплит и баллистических ракет подводного базирования.
Мы заехали на заправку, где стоял одинокий «Рено» с прицепом валежника и мусора. Его владелец вцепился взглядом в «Буханку», в камуфляж Лиса, в мою футболку цвета хаки, подаренную Вадиком. Что-то прикинув в уме, мужик вразвалочку пошёл к нам. Когда я вставлял заправочный пистолет, он возник рядом. Его лицо было помятым, словно он его сильно отлежал. Мужик криво ухмыльнулся и цыкнул, кивая на машину:
— Туда? Мобилизованные?
— В те края, — уклончиво ответил я.
Мужик, чувствуя моё напряжение, примирительно поднял руки:
— Да праэльно, нах! Никто кроме нас! Своих не бросаем! Мочите узкоглазых, чтобы духу на Урале не было!
Он вдруг полез обниматься, сжав меня за плечи:
— Главное, живым вернись! Не бзди! Конокрады сами разбегутся. Русь не такое видывала!
— Само собой, — ответил я высокомерно. — Извините, разговаривать не положено.
Это сработало: почуяв военные нотки, он понимающе кивнул, вскинул кулак и зашагал к своему валежнику.
Вернувшись на трассу, мы вскоре догнали вереницу фур, и хотя темп серьёзно упал, я почувствовал себя даже спокойнее, потому что наряды ДПС тормозили только грузовики. Впереди шло несколько трейлеров: по очертаниям их груза, укрытого брезентом, я угадал, что везут БТРы. Обогнав несколько машин, я прилип к этой колонне, явно имевшей приоритет. Ехала она очень медленно, мы выбивались из графика, но это было неважно: трейлеры защищали нас от взглядов полиции.
Из мечтательной прострации меня вывел взмах жезла. Я проехал немного и разглядел в зеркале заднего вида машину ДПС, полицейский «Тигр» и ещё две машины, похожие на автозаки. Гаишник шёл к нам вразвалочку, постукивая себя жезлом по ляжке.
Я сунул пистолет под сиденье, выскочил ему навстречу и начал разыгрывать простака. По легенде, Лахтин Игорь Алексеевич жил попеременно в Катав-Ивановске, где имел дачу, и в Челябинске. Вчера он купил машину у селянина, а сегодня едет к дочери, чтобы попутно поставит уазик на учёт. Я журчал о погоде и греющемся моторе, интересовался, долго ли ещё будут пробки и с чем это связано.
— Страховка есть? — спросил он, но я резонно ответил, что на оформление полиса отводится десять дней.
— В Катав-Ивановске нельзя было оформить? — спросил он подозрительно.
— Так у меня свой агент в Челябинске. Скидка большая.
Он, скорее, проверял мою реакцию, и хотя я играл вроде бы безупречно, что-то его насторожило.
— К машине пройдёмте, — указал он на «Буханку».
— Да, конечно, — закивал я.
Пока мы шли, я завёл разговор: мол, фуры вот едут, да пусть едут, технику везут, армию нужно поддержать, своих не бросаем, да мы и не торопимся, жаль машина с карбюратором, дёргается сильно, старьё…
Гаишник слушал безразлично, поминутно оглядывался через плечо и простреливал цепким взглядом колонны машин. Он приказал:
— Задние двери откройте.
Я не сразу справился со строптивым замком. Створки распахнулись со скрипом. В пыльном отсеке были навалены вещи.
— Ваше? — спросил он.
— Наше, конечно. Племянник увязался из Катава. В поход он, что ли, собрался.
Гаишник пошёл вокруг машины, потребовал открыть водительскую дверь, заглянул в салон, смерил взглядом пассажиров.
— Племянник? — спросил он.
— Ага, — кивнул я. — С девушкой.
Лис, к моему удивлению, вдруг почти капризно спросил:
— Какие-то проблемы? Мы торопимся.
Я двинул головой, чтобы он прекратил, но Лис не успокоился: лицо его оставалось вопросительным и раздражённым.
— Сейчас разберёмся, ожидайте, — сказал инспектор и пошёл с моими документами вдоль обочины к патрульным машинам, где ждал у капота старший офицер. Что-то эта собака учуяла, и по позе начальника я понимал, что подозрение передано вверх по командной цепи на языке неуловимых жестов.
Я сел в машину, не закрывая дверь. Инспектора я видел в правом наружном зеркале: он передал мои документы внутрь патрульной «Шкоды», а сам остался рядом с начальником.
Лис вдруг распахнул дверь, выскочил из автомобиля и направился к инспекторам.
— Да что с ним не так?! — процедил я. — От жары угорел, что ли?
Кэрол пожала плечами.
Я бы мог догнать его, но наша перепалка привлекал бы лишнее внимание. Я видел, как Лис с решительностью прораба подошёл к старшему офицеру и принялся что-то возмущенно объяснять, демонстрируя им свой смартфон. Офицер некоторое время слушал, и вскоре его надменная поза слегка обмякла. Лис продолжал ему что-то объяснять, тот склонился у окна патрульной машины, забрал наши документы, и оба двинулись к нам.
У этого офицера было бульдожье лицом и коротко стриженные седые виски, торчащие из-под фуражки, как два пластыря. Он протянул мне документы:
— Счастливого пути! И не препятствуйте племяннику.
— Своих не бросаем! — выкрикнул Лис, и офицер коротко отдал честь.
Мы тронулись, врезавшись в вереницу машин. Когда патруль исчез в зеркалах, я спросил:
— Ты чего творишь-то?
— А вы ждали, пока они ваши липовые ксивы пробьют?
— Ксивы нормальные. Что ты им сказал?
— Спросил этого толстяка, патриот ли он. Он, конечно, патриот. Я сказал, что мы тоже патриоты, и что я хочу на фронт, а моя мать, то есть ваша сестра, против. И я вас уговорил свозить меня, но тайно, поэтому вы