Впрочем, ей даже не пришлось разглядывать номера каменныхмонстров, которые назывались, по всей видимости, загородными домами. Трезор,отпущенный с поводка, издали заслышал знакомые голоса и со всех лап рванул подороге. Миле пришлось отпрыгнуть в кювет, чтобы себя заранее не рассекретить.Выглядывая из-за кустов, она видела, как, перемахнув через забор, пес врезалсяв стайку людей, суетившихся во дворе.

— Боже мой, Трезорка! — закричал Лушкин, отличновыделявшийся на фоне серого пейзажа. Его лицо было похоже на розовый поплавок,болтающийся на серых волнах. — Он меня нашел! Песик мой золотой! Ты менянашел!

Все заговорили разом и принялись тискать Трезора, которыйраздавал «поцелуи» направо и налево. Только одна Лариса несколько разобернулась и внимательно обозрела пейзаж. «Наверное, догадалась, что я где-тоздесь, — решила Мила. — Интересно, выдаст или нет?»

Все собравшиеся на вечеринку были Миле знакомы. Кроме,пожалуй, одной женщины — маленькой жирной дамочки с огненно-рыжими волосами,которые очень гармонировали с усами Отто Швиммера. Как выяснилось, она была какраз его спутницей. Отто называл ее «Усси», и Мила так и не догадалась, что быэто значило на самом деле: может быть, Урсула? Впрочем, когда она услышала, чтогипотетическая Урсула разговаривает с украинским акцентом, эта мысльиспарилась. Очевидно, Швиммер говорит «Пусси» или «Мусси», проглатывая первуюбукву? Гусси, Дусси, Русси, Лусси… Как впоследствии выяснилось, украинку звалиДусей, но для немца это имя оказалось неподъемным.

У Милы совершенно не было намерения явиться всему честномународу. Она рассчитывала подкараулить где-нибудь Орехова и припереть к стенкеодин на один. Нет, но какое жестокосердие! Накануне ему на руки упалапростреленная молодая женщина, потом он подвергся допросу, а после этого как нив чем не бывало отправился на вечеринку! «Мне он всегда казался мягче ичеловечнее, — рассуждала Мила. — С ним что-то произошло в последнеевремя. Может быть, бегство Егорова на него так подействовало?»

Когда вся толпа, сопровождаемая скачущим Трезором, скрыласьв доме, Мила проникла на участок и обежала дом по периметру. Она была уверена,что собак здесь нет. Иначе хозяйский дог или такса прибежали бы на голосворвавшегося на участок Трезора непременно. В доме, как она и предполагала,имелся черный ход. Дверь была не заперта, и, засунув внутрь нос, Мила срадостью обнаружила, что в коридорчике темно. Проскользнув туда, она очутиласьв небольшом холле, где было несколько дверей и узкая лестница, ведущая наверх.

Наверх Мила идти вовсе не собиралась, однако через минуту унее не оказалось другого выбора. За одной из дверей послышались тяжелые шаги,которые, без всякого сомнения, приближались. Мила на цыпочках взлетела поступенькам и остановилась сразу после поворота, рассчитывая, что человек — кембы он ни был — либо выйдет на улицу, либо возьмет какую-нибудь вещь в чуланчикепод лестницей и вернется обратно. Не тут-то было! Кто-то, противный иодышливый, схватился за перила и вознамерился проследовать на второй этаж.

К счастью, лестница отчаянно скрипела под его ногами, и Миласмогла без опаски взбежать еще выше. Судя по всему, в доме была мансарда иличердак, потому что на втором этаже лестница не закончилась. Мила рискнулаподняться выше. Человек сделал то же самое. Мила скользнула в единственнуюдверь, в которую упиралась лестница, и очутилась в большой комнате, заваленнойвсяким хламом. Судя по всему, это был чердак — высоко под крышей находилосьвсего одно небольшое квадратное оконце, пропускавшее в помещение немного света.Спрятаться здесь не составляло никакого труда, и она нырнула за ближайшиеукрытие — ковры, скатанные трубами и поставленные на попа.

Ей так и не удалось увидеть, кто шел за ней, едва ли ненаступая на пятки. Человек пошуршал чем-то возле входа и почти тотчас жеретировался. Мила побоялась даже нос высунуть наружу. Зато когда дверь за нимзакрылась, она поняла, что попала в ловушку. Щелкнул замок, и шаги началиудаляться. Когда они совсем затихли, Мила бросилась к двери и толкнула ее двумяруками. Естественно, дверь не открылась.

— Так я и знала! — шепотом сказала она, погрозивнеизвестно кому кулаком. — Если можно во что-то вляпаться, я делаю этонезамедлительно.

Она открыла свою сумочку, в которой хранилось выше крышивсякой всячины, подсознательно уверенная, что ей рано или поздно удастсярасковырять замок. Тут были ножницы, пилочка для ногтей, железная расческа сзаостренной ручкой и другие вещицы, которые могли в подобных ситуацияхоказаться бесценными для взлома замка. Однако прошло полчаса, а она так ничегои не добилась. Дверь была просто супер. Замок, судя по всему, тоже. В окошкопод потолком можно было при желании пролезть, но это представлялось хлопотным —во-первых, до него так просто не доберешься, и что делать, оказавшись по тусторону стены? Камнем лететь вниз? Мила подумала было завопить, но тогда сбежитсявся компания — ей это надо?

«Может быть, среди всего этого хлама обнаружится шкатулка состарыми ключами?» — без особой надежды подумала она, делая полный поворотвокруг своей оси. После чего стала раскрывать коробки и ящички. Минут черездесять на глаза ей попался красивый чемодан на колесиках, отделанный гобеленом.Вещь выглядела новой и шикарной, никак не вязавшейся с чердачной обстановкой.Такие обычно хранят в шкафах, в крайнем случае под кроватью.

Справедливости ради надо сказать, что чемодан был накрытпрожженной скатертью и заставлен парой картонных ящиков. Из чистого любопытстваМила решила чемодан открыть.

Внутри обнаружились аккуратно сложенные дамские вещи —дорогие, надушенные, стильные. Кроме одежды, здесь лежала полная косметичка,сумочка с умывальными принадлежностями и лаковая шкатулка, наполненная золотымии серебряными украшениями. «Кто-то собирается бежать из этого дома?» — снедоумением подумала Мила. И тут же увидела краешек чего-то, высовывающегося изкармашка, изнутри пришитого к бортику чемодана.

Засунув в кармашек руку, Мила извлекла оттуда документы. Этобыли паспорта — гражданский и заграничный. Взвешивая их на ладони, Милапочувствовала странный дискомфорт. Ей не хотелось заглядывать под обложку. Ноона, естественно, все же сделала это. С фотографии на нее смотрела ВикаСтупавина.

«Вика? Как же она могла сбежать с Егоровым без документов?»— растерялась Мила. Заграничный паспорт тоже принадлежал исчезнувшейсекретарше. Никакой открытой визы в нем не было. «Боже мой! Вика никуда не моглауехать без своих паспортов, — размышляла Мила, усаживаясь на ящики и глядяв стену невидящим взглядом. — Или хотя бы без одного паспорта. Значит, онане уехала!» Что же тогда? Тогда… Ее или убили, или спрятали. Раз вещи стоят начердаке именно этого строения, сама Вика тоже может находиться тут. Что, еслиона томится в подвале? Но Дивояров же не полный кретин, чтобы устраиватьвечеринки в доме, где прячет узницу? Или уже не узницу, а тело…

«Хорошо, хорошо, — думала Мила, трясущимися рукамизасовывая найденные паспорта во внутренний карман куртки и пряча чемодан туда,где он был раньше. — Допустим, Вику похитили. Или убили. Я-то тут причем?! Я встречалась с ней в последний раз много дней назад. Она просто сидела вприемной, я прошла мимо. Все, как всегда! Почему за мной охотятся? Почему вменя стреляют? Душат? Преследуют?»