Потом она спросила, сколько успел прочесть он за время ееотсутствия, и Чарли поглядел на нее почти виновато.

— Я очень нервничал, — попытался оправдатьсяон. — У меня буквально все валилось из рук, так что я не мог даже читать.

— Почему? — удивилась Франческа, и Чарли решилответить честно.

— Из-за тебя, — сказал он. — Я боялся, чтотебе будет трудно вновь увидеть Пьера. И потом, он мог снова причинить тебеболь.

— Вряд ли ему удалось бы достичь своей целитеперь, — ответила Франческа, выделив голосом последнее слово. — Какэто ни смешно, но все то Время, что мы с Пьером не виделись, я продолжаланаделять его сверхъестественными возможностями. Мне казалось, что даже нарасстоянии он способен разрушить мою жизнь. И ему это почти удалось… — Онапоглядела в окно, потом снова стала пристально смотреть на дорогувпереди. — Но когда мы с ним встретились, я поняла, что многое изменилось.Конечно, Пьер остался таким "же эгоистом, каким и был, но зато я прозрелаи сумела это разглядеть. Кроме того, он постарел, погрузнел… В общем, теперьэто не тот красавец француз, в которого я когда-то влюбилась без памяти. Тыправ, Чарли: он пытался сделать мне больно, но теперь я сумела защититься отнего.

Я сама удивилась, но у него ничего не вышло.

Должно быть, за это время я очерствела и стала совсембесчувственной.

— Ты стала свободной, — уверенно поправил ееЧарли. — Примерно то же самое произошло и со мной. Правда, я не знаю, какбы я себя чувствовал, доведись мне — как тебе — встретиться лицом к лицу сКэрол, но, когда она позвонила в последний раз, я вдруг почувствовал, что яразговариваю с абсолютно чужим мне человеком. В самом деле, сколько можнострадать и мучиться из-за женщины, которая любит другого и носит его дитя?Из-за женщины, которая не хотела завести ребенка от меня…

Да, мне было горько, и это была горечь поражения. Временногопоражения. Все еще можно поправить, Франческа….

Да, решил он, пожалуй, в этом все дело. Они с Франческойпотерпели поражение на личном фронте, и самым обидным было то, что этопоражение они нанесли себе сами. Кэрол и Пьер просто захотели чего-то другого,и в конце концов каждый из них добился своего. Кэрол получила Саймона, а Пьер —Мари-Лиз, однако теперь Чарли понимал, что все эти испытания еще не поводхоронить себя заживо и вечно скорбеть по своей загубленной жизни. И вот теперь,кажется, все изменилось. Они с Франческой больше не желали мириться споражением; каждый из них хотел найти в жизни свою дорогу. И пойти по нейдальше.

Как Сара… В конце концов Сара сумела добиться своего, хотябыло время, когда она желала только одного — смерти. Она смогла броситьненавистного мужа и отправиться за тридевять земель, чтобы обрести свое счастьес Франсуа. Сара была победительницей, и им обоим следовало брать с нее пример.

Когда Чарли высказал все это Франческе, она торжественнокивнула в знак согласия, но ничего не сказала.

В молчании они доехали до самого Шелбурна, и Чарли,остановив машину у ее дома, помог Франческе внести в дом сумки.

— Когда я снова увижу тебя? — спросил он, стоя напороге ее дома, и Франческа посмотрела ему прямо в глаза. Уголки ее губ чутьдрогнули, словно она собиралась улыбнуться, но взгляд остался серьезным изадумчивым.

— Может быть, поужинаем завтра все втроем? —предложил Чарли, не желая слишком наседать.

— Завтра Моник идет на день рождения к подруге, —тихо ответила Франческа. — Она останется там ночевать.

— Тогда, может быть, поужинаем у меня? Я всеприготовлю, — сказал Чарли, и Франческа чуть заметно вздрогнула. Этопредложение было довольно рискованным для обоих, но она утешилась тем, что Сара— пусть и не во плоти — будет незримо присутствовать при их свидании иоберегать их от необдуманных слов и поступков.

Получив согласие Франчески, Чарли настолько приободрился,что рискнул поцеловать ее в щеку. Он видел, что она стала совсем другой и чтонынешняя Франческа совсем не та женщина, которую он впервые увидел забиблиотечной стойкой.

Тогда она была насторожена и готова то ли к немедленномубегству, то ли к самому решительному отпору, но сейчас боль отпустила ее, хотя,конечно, не ушла из нее совсем. Впрочем, Чарли хорошо понимал Франческу — он исам только недавно избавился от горечи и гнева.

— Я заеду за тобой в семь, — пообещал он и, не давФранческе возможности передумать, быстро спустился с крыльца к машине.

Вернувшись в шале, Чарли долго не мог успокоиться и всешагал по комнате от окна к двери и обратно. В конце концов он устроилсяпоудобнее в кресле и взял в руки дневник, надеясь, что чтение отвлечет его отмыслей о завтрашнем дне.

Он покинул Сару и Франсуа в тот самый момент, когда онипереселились в новый дом. Они прожили в нем мирно и спокойно до самой весны, иеще долго после этого Франсуа оставался дома, хотя Сара время от временипродолжала делать в дневнике записи, имевшие непосредственное отношение квоенной обстановке в Огайо. Война между шауни и Майами, с одной стороны, ибелыми поселенцами — с другой, продолжалась, но Франсуа больше не ездил натеатр военных действий.

В действующей армии сражались более молодые егосоотечественники, и Чарли искренне радовался этому вместе с Сарой.

Летом 1793 года — через год после рождения Франсуаз — Сарародила еще одну девочку. Эти роды тоже произошли очень быстро, и Сара почти нестрадала, но Чарли потрясло другое. Оказывается, маленькая Мари-Андж — Саранарекла дочь этим именем потому, что она была очень похожа на маленькогоангелочка, — родилась в той самой комнате, в которой он теперь спал.

Читая дальше, Чарли обнаружил в дневнике Сары подробныйперечень всех изменений и усовершенствований, которые вносил Франсуа, стремясьсделать шале как можно более удобным и уютным. Чарли даже решил записать наотдельном листе перечень всех этих усовершенствований, чтобы потом отыскатькаждый карниз, плинтус или наличник, о котором она упоминала.

Сара писала также, что осенью того же года, когда родиласьМари-Андж, умер старый полковник Стокбридж, и па его место был назначен новыйначальник гарнизона, приходившийся дальним родственником генералу Уэйну —новому командующему армией в Огайо. Это был честолюбивый молодой офицер,который сразу же начал заниматься подготовкой вверенных ему войск к ведениювойны с подвижными отрядами Маленькой Черепахи, однако, по сведениям Сары, наположении дел в Огайо это никак не сказалось. Впрочем, ее это не очень-товолновало; все свое время и силы Сара отдавала семье — об этом можно было судитьпо тому, что записи в дневнике становились все более скупыми и лаконичными.Должно быть, она была слишком занята, или же — Чарли подозревал, что делоименно в этом, — ей было гораздо приятнее делиться своим счастьем сблизкими, чем доверять его бумаге и чернилам.

Но на страницах, относящихся к осени 1783 года, Сара снова стревогой упоминала о том, что великий сахем ирокезов Большое Дерево, с которымФрансуа когда-то был дружен, предпринял новую попытку начать мирные переговорыс шауни, но получил решительный отпор.