Когда в субботу вечером Чарли заехал за Франческой, онавыглядела совершенно сногсшибательно в новом облегающем платье из какого-топереливчатого материала и туфлях на высоких каблуках. Распущенныезолотисто-каштановые волосы волной падали ей на плечи, зеленые глаза сияли, аалые губы были чуть тронуты перламутровой помадой. Чарли и раньше понимал, чтоона очень красива, но сейчас он был просто потрясен, он словно в первый разувидел Франческу.

Моник сидела в своей комнате вместе с няней и поглядывала наЧарли и мать с нескрываемой завистью. Ей было обидно, что они не взяли ее ссобой, но Франческа сумела объяснить дочери, что взрослым надо иногда побытьвдвоем. С точки зрения Моник это было явной глупостью, поэтому она позволиласебе высказать надежду, что мама оставляет ее одну в первый и последний раз.Няня ей не очень понравилась, однако дело свое она, по-видимому, знала: когдаЧарли и Франческа уезжали, Моник и сиделка азартно играли в «Монополию».

В этот день Чарли повез Франческу в Бернардстон, в ресторан«Андьямо». После ужина он пригласил ее танцевать. Это действительно было самоенастоящее свидание — впервые Франческа держалась с ним так уверенно и свободно.Во всяком случае, уже не была такой настороженной и напряженной, и Чарли небоялся, что она сбежит от него при первых же признаках воображаемой опасности.Но чем была вызвана эта перемена?

Когда Чарли спросил об этом у Франчески, она только пожалаплечами.

— Не знаю, — ответила она искренно. — Должнобыть, мне просто надоело быть все время настороже. Кроме того, от ран, как и отукрашений, тоже можно устать.

Чарли кивнул. Он подозревал, что дело не только в том, чтовремя залечило раны Франчески. Должно быть, дневник Сары подействовал и на нее.Но не успел Чарли всерьез над этим задуматься, как Франческа огорошила егоизвестием о том, что на следующей неделе она летит в Париж. Оказывается, наднях ей позвонил адвокат, занимавшийся разделом имущества, и сказал, что онадолжна приехать, чтобы подписать бумаги.

— Неужели они не могут выслать бумаги сюда? —удивился Чарли. — Стоит ли лететь в такую даль только ради подписи надокументах?

— Юристы говорят, что я должна подписать их лично, вприсутствии свидетелей и противной стороны. На этом настаивает Пьер. Ему этонужно для того, чтобы потом я не могла утверждать, будто он меня вынудилподписать документы против моего желания или что я не понимала, что подписываю.

— Надеюсь, он оплатит твой проезд, — пробурчалЧарли. Это у него вышло не слишком тактично, и он тут же извинился, ноФранческа только улыбнулась.

— Все расходы будут вычтены из моей доли, но меня неэто волнует. Гораздо больше меня беспокоит то, что мне придется встретиться сним лицом к лицу. С ним и, возможно, с его маленькой чемпионкой. Раньше мнестановилось плохо от одного их вида, но сейчас… Я не знаю. Быть может, теперь яотношусь к этому спокойнее, но с уверенностью сказать не могу. Что ж, в любомслучае это испытание для меня.

Она серьезно посмотрела на него, и Чарли неожиданно подумало том, как изменилась она всего за несколько недель их знакомства.

— Ты боишься лететь в Париж? — спросил он тихо ивзял ее за руку.

Чарли очень хорошо знал, что возвращаться бывает невыносимобольно. Он сам испытал нечто подобное: как ни хотелось ему полететь в Лондон,он раз за разом откладывал поездку, находя для этого все новые и новые причины.На самом же деле Чарли просто боялся того, что могло ждать его там.

— Немножко, — призналась Франческа. — Ксчастью, я вряд ли застряну там надолго. В понедельник я лечу туда, а впятницу, если ничего не случится, уже вернусь. Впрочем, случиться ничего недолжно. Я только подпишу эти чертовы бумаги, встречусь кое с какими друзьями,быть может, пробегусь по магазинам.

— А Моник? Ты берешь ее с собой? — озабоченноспросил Чарли, подозревавший — и не без оснований, — что поездка в Парижбудет совсем не такой простой, как пыталась представить ее Франческа.

— Ей нужно ходить в школу, — ответила Франческа,отчасти подтвердив его опасения. — И мне, откровенно говоря, не хотелосьбы, чтобы Моник присутствовала… при всем этом. Я же вижу, ей и так тяжело.Порой ее маленькое сердечко просто разрывалось между мной и отцом. Она поживетэту неделю у своей школьной подруги — с родителями девочки я уже договорилась.

— Хочешь, я буду ей звонить? — предложил Чарли.

— Моник будет очень довольна, — кивнула Франческа.Предложение Чарли ее обрадовало, и она благодарно положила голову ему на плечо.

В этот вечер они танцевали еще несколько раз.

Чарли с нежностью держал ее в объятиях, но на большее он неосмеливался. Он чувствовал, что Франческа еще не готова сделать шаг навстречу,хотя за последние несколько дней она явно изменила свое отношение к нему.Впрочем, он и сам не был уверен, что готов к решительному объяснению, но делоздесь было вовсе не в том, что Чарли не знал, чего хочет. Просто в голове унего было слишком много новых мыслей, идей, желаний, в которых он никак не могразобраться. Чарли одновременно думал и о Кэрол, и о Франческе, и о детях,которые у него будут, и о Саре, и о ее дневнике.

Ему хотелось сделать свою жизнь такой же насыщенной, полнойи счастливой, как у Сары и Франсуа, и он, кажется, уже знал, с чего ему следуетначать.

По дороге домой они с Франческой снова разговаривали о Сареи о доме, который построил для нее Франсуа. Чарли сказал, что мечтает найтизаметки и чертежи, которые Франсуа готовил для строителей, — для него этобыло бы весьма любопытно и поучительно с профессиональной точки зрения. Это,однако, не значило, что он потерял интерес к дневнику Сары — в старом чемоданеоставалось еще много тетрадей, в которых была описана вся ее удивительная идолгая жизнь.

Франческе очень не хотелось расставаться с Чарли, и на этотраз, когда они подъехали к ее дому, она предложила Чарли зайти. Моник уже давноспала, и Франческа, расплатившись с няней, отпустила ее.

— Я буду скучать по тебе всю неделю, — сказалЧарли, вслушиваясь в уютную, сонную тишину маленького домика Франчески. —Мне так хорошо с тобой, Франческа…

Признаваясь в этом, Чарли ничуть не кривил душой. Вот ужебог знает сколько времени у него не было настоящего друга, с которым ему былобы так легко, как с ней. Он пока не знал, кем станет для него Франческа вбудущем — и станет ли, — но сейчас он видел в ней близкого, преданногочеловека, с которым можно поделиться самым сокровенным и не сомневаться, чтотебя поймут правильно.

— Мне тоже будет тебя не хватать, — негромкоответила Франческа. — Хочешь, я позвоню тебе из Парижа?

Чарли с энтузиазмом кивнул. Он и сам хотел бы позвонить ейво Францию, и Франческа объяснила, где она собирается остановиться. Это былмаленький, скромный отель в Латинском квартале, и Чарли позволил себе вслухпомечтать о том, как было бы здорово, если бы он мог поехать с ней. На еговзгляд, это было бы весьма романтично, к тому же он хотел поддержать Франческуперед встречей с ее бывшим мужем.