Дело, разумеется, заключалось в следующем: на поверхности у взрыва имелась бы возможность свободно распространяться по воздуху и рассеивать свою ударную силу вверх. Однако здесь, под землей, он оказался зажат со всех сторон, и поэтому Человек-Паук чувствовал себя так, будто в момент взрыва находился внутри самой бомбы. Все вокруг, слишком хлипкое для того, чтобы противостоять волне разрушения, разрушилось. Все способное выдержать удар тем не менее должно было что-то сделать с переданным ему огромным зарядом энергии, и большинство окружающих Паука поверхностей перевело его в резонирующий с разрушением звук. Стены разваливались с оглушительным грохотом, крепившая их металлическая арматура издавала вой, словно гигантские гитарные струны, страдающие от заключительной обратной связи. Прошло довольно много времени, прежде чем шум стих до степени, позволяющей любому, кто обладал сознанием, начать хоть как-то мыслить, а не молить небо о прекращении этих звуков.

К тому моменту воцарилась почти кромешная тьма. Как это ни парадоксально, единственный оставшийся источник света крепился к самой бомбе. «Вероятно, какой-то резервный элемент питания», – подумал Человек-Паук. Озаряемый светом нескольких красных и белых световых сигналов, упрямо горящих над прекратившими свою работу переключателями, он приподнялся на локтях и огляделся. Недалеко от него пошевелилась черная фигура. Веном. Многие щупальца симбиота оказались задеты самим взрывом, но большая их часть пострадала все-таки от звуковой волны. Звук был одной из слабых сторон симбиота, и теперь все эти обычно очень активные конечности неподвижно лежали на полу. Они выглядели так, будто их пропустили через пресс для отжимания белья. И все же дышал Веном достаточно стабильно. Выживет.

Паучок огляделся и увидел лежащего на полу Хобгоблина. Он стонал. «Хорошо, что я заклеил ему рот, – подумал Человек-Паук. Кряхтя, принял сидячее положение и стряхнул с себя пыль. – Совершенно не хочу сейчас слушать его непрекращающееся нытье о дурацкой бомбе».

В обломках прозвучал какой-то шорох, быстро, впрочем, затихший, и приглушенный писк. «Крысы, – подумал Паучок и во весь голос рассмеялся. После всего пережитого парочка крыс точно не представляла проблемы. – Готов поспорить, они ломают голову, что, черт возьми, стряслось с их домом».

Писк повторился, затем снова послышался какой-то шум, но уже ближе. Человек-Паук повернулся.

– Веном, ты в порядке?

«Хотя зачем я вообще его об этом спрашиваю? С ним гораздо проще иметь дело, когда он в таком состоянии».

– Н-н-н-нгх. – Черная фигура зашевелилась и медленно приняла сидячее положение. – Мы… мы все еще одно целое. Фигурально выражаясь…

– Эм, хорошо.

Писк становился громче.

– Слушай, – добавил Паук, – думаю, будет лучше, если мы прихватим Хобгоблина и уберемся отсюда куда подальше. Я понятия не имею, какой урон нанес этот взрыв окружающим коммуникациям, но мне бы не хотелось, чтобы в эту дыру – а теперь это дыра! – провалилось какое-нибудь здание. Тем более… ого!

Паучье чутье загудело, когда что-то собралось пробежать ему по ноге. Паук подпрыгнул и ударил по этому «чему-то».

– Рядом, малыш! – воскликнул он и попытался вскочить на ноги, но прежде, чем он успел это сделать, что-то еще уткнулось ему в ногу, в колено. Он смахнул незваного гостя еще раз. Затем его попытались атаковать снова.

Повинуясь сигналам чутья, Паук отскочил к более или менее свободному пространству посреди всех этих развалин. За ним последовали маленькие темные фигурки. Паучок знал: это вовсе не крысы. Ни одна крыса не может так прыгать – и даже когда супергерой отскочил в сторону, некоторые из существ прыгнули следом. Маленькие черные существа… с щупальцами! Двадцать или тридцать штук. Двуногие, пока еще не очень гуманоидной формы, насколько вообще их можно было разглядеть в неверном свете контрольных огней разобранной бомбы. Маленькие, размером с чихуа-хуа. Блестящие, черного цвета, клыкастые, когтистые, бешено пищащие – крошечные и более визгливые версии родителя, – они бросались на Человека-Паука, прыгали за ним, голодные, жаждущие впервые в жизни пообедать.

На несколько секунд Паука поглотило простое и слегка ироничное для него чувство – ненависть к кишащим вокруг него существам, которые словно клопы бросались на него, кусали и терзали. Их оказалось слишком много, чтобы просто отмахнуться. Они кишели повсюду, цеплялись щупальцами, рвали когтями, царапали ему живот. Усталый и измученный Человек-Паук не мог увернуться от них всех, даже с помощью паучьего чутья. Хохот Венома, все еще слабый, но слегка зловещий, тоже не сильно помогал. Паучок прыгал и скакал, отбивался от существ и пытался опутать их паутиной так быстро, как только мог, но те продолжали появляться. Весь пол, словно муравейник, кишел голодной инопланетной жизнью, маленькой, новорожденной и более всего на свете жаждущей поглощать.

Паук прыгнул к останкам одной из стен, но это его не спасло: новорожденные инопланетяне прицепились к нему. Они царапали и кусались все сильнее, вопя от голода и разочарования, когда он стряхивал одних, опутывал паутиной других и пачками скидывал вниз. Человек-Паук прыгнул к другой стене, но голодные существа последовали за ним и продолжили его кусать. «Что ж, – подумал он, – Мэри Джейн предполагала, будто попытка покормить это существо окажется идиотской затеей. После такого я, пожалуй, буду прислушиваться к ее словам».

«Покормить… о боже!»

Он тут же остановился и потянулся к поясу. Сидящие там существа в знак протеста принялись кусать его за руки, другие, ободренные тем, что их все еще не стряхнули, также сосредоточились на руках. Их маленькие клыки и когти были острыми словно бритвы. Человек-Паук очень хотел закричать от боли, но вместо этого сосредоточился на том, чтобы отцепить от пояса все еще прикрепленный к нему контейнер. Испытывая отвращение к ползающим по его телу десяткам маленьких существ, вопившим и кусавшим все, до чего могли дотянуться, Паучок размахнулся и изо всех сил швырнул контейнер в середину помещения – ну, или в место, некогда считавшееся серединой.

Там на полу зияло подобие вмятины, кратер, образовавшийся в бетоне, куда и угодил контейнер. Маленькие существа черной волной хлынули следом, царапаясь и кусая друг друга. Их черные тела полностью скрыли контейнер. Сотни воплей крошечных существ заполнили воздух.

Человек-Паук стряхнул последнюю парочку растерявшихся новорожденных инопланетян, по всей видимости привлеченных к нему радиацией, оставшейся с тех пор, как он держал в руках открытый контейнер, и проследил их полетам к своим прожорливым собратьям. Шум уже затих, но, как заподозрил Паук, не потому, что они открыли контейнер (а они его открыли), а потому, что некоторые из них, отчаявшись, принялись пожирать собственных братьев и сестер. «Возможно, в их строении сохранился какой-то остаточный делящийся материал от родителя, – подумал он, – возможно, тот не успел полностью переварить изотопы перед тем, как взорвался». Хотя кто знает наверняка? Питер с грустью вспомнил, как вылупляются некоторые виды арахнидов: сотни крошечных, не более булавочной головки, паучков одновременно вылупляются из яиц, но выживают из них немногие – те, кто успевает размотать немного паутины и сбежать, прежде чем братья и сестры отведают их на завтрак.