Хобгоблин уставился на чудище. Веном тоже, но выражение лица суперзлодея отражало просто вселенский ужас. Сначала Человек-Паук подумал, будто ящик с бомбой заминирован и сейчас настало последнее мгновение их жизни. Но потом он понял: ужас врага связан с поглощением бомбы, словно сэндвича с солониной, купленного в забегаловке на углу.

– Нет! – воскликнул суперзлодей. – Нет, нет, нет! – И он устремился к существу на глайдере, нажимая на кнопку на маленьком пультике.

Человек-Паук в ужасе замер.

Занятое бомбой существо швырнуло в Хобгоблина огромный комок проводов и схем. Раздался небольшой взрыв, и во все стороны брызнули пахнущие миндалем осколки. Предупрежденный паучьим чутьем, Паук бросился на землю, а затем медленно поднялся под звуки разрываемого металла. Хобгоблин и его реактивный глайдер лежали на земле. Покореженный человек и покореженный металл пытались отделиться друг от друга. Человек-Паук узнал источник запаха. «Семтекс[19]».

Тем временем существо наконец вытащило единственную вещь, имевшую для него значение и напоминавшую капсулу из освинцованной стали с прорезями с одной стороны.

Человек-Паук моргнул. Одна из самых раздражающих вещей в атомной бомбе – ее предельно простое устройство, которое удалось повторить даже самым безграмотным террористам и нищим иностранным правительствам. Любая масса плутония сверх определенного количества взорвется – этого просто не избежать. Единственный способ отложить процесс – разделить критическую массу на две части и свести ее вместе только тогда, когда вы хотите произвести взрыв. Сведение сработало и в этот раз, но благодаря тому, что существо так сильно спешило добраться до еды, взрыв не был должным образом ограничен и смог повредить только один конец защитной оболочки. Именно оттуда существо и выдернуло ближайшую полусферу с плутонием и начало есть, с радостным чавканьем запихивая в себе в пасть один кусок плутониево-уранового сплава за другим.

У Человека-Паука было всего два варианта: дышать или не дышать, поскольку плутоний относился к числу наиболее токсичных веществ на планете. Но существо проглотило всю первую порцию и с аппетитом вытаскивало из освинцованной стальной капсулы вторую. И паучье чутье никак на это не реагировало.

– Нет! – закричал Хобгоблин, подбегая к существу, – не смей, ты, тупая…

Человек-Паук так и не узнал, какое определение существу придумал Хобгоблин, поскольку несколько щупалец выросли на пути у суперзлодея и отшвырнули его в противоположный конец комнаты. Существо не удостоило его другим вниманием – оно откусывало кусок за куском от второй темной, сверкающей полусферы. Через несколько секунд и с ней тоже оказалось покончено.

– Нет, – застонал Хобгоблин, пытаясь снова подняться на ноги и нащупать что-то, что угодно, возможно, очередную тыквенную бомбу. – Ах ты, паршивая маленькая… ты испортила мою… да я тебя…

– Нет, я так не думаю, – спокойно откликнулся Человек-Паук. Подойдя к Хобгоблину, он размахнулся и наградил его таким смачным ударом ногой с разворота в челюсть, что тот отлетел так же далеко, как после удара щупалец существа.

Хобгоблин затих. Человек-Паук подошел к нему, убедился, что злодей все еще дышит, а затем опутал его паутиной и подвесил к остаткам от потолка. Разобравшись с этой проблемой, он обернулся и увидел чудище – оно закончило есть, опустилось в кольцо из усталого вида щупалец, отклонилось, словно обжора после крайне плотного обеда, и теперь не шевелилось.

Человек-Паук перевел взгляд на Венома. Симбиот выглядел разъяренным и немного потрепанным. Но его огромные глаза пылали все так же.

– Сколько времени тебе потребовалось, чтобы поймать его? – спросил Паучок.

– Мы бы сказали, – ответил Веном, оглядывая неуклюже рассевшееся на полу чудище, – примерно столько же времени, сколько тебе потребовалось, чтобы поймать это. Веселая была погоня. Мерзавец довольно юркий, когда в воздухе.

– Но в конечном итоге вы вернулись сюда, – заметил Паук.

– О, да. Говорят, дом там, где сердце. – Веном взглянул на покореженную бомбу. – Полагаем, его план заключался в том, чтобы увести нас как можно дальше отсюда, а затем вернуться и дожидаться своего выкупа… или чего похуже. Кто знает, какая злоба таится в этом черном сердце. У нас нет желания проверять.

Существо слегка пошевелилось и застонало.

– Итак, – тихо проговорил Веном, – остается лишь решить, как поступить с тобой.

– Видимо, да, – ответил Человек-Паук, думая про себя: «Я абсолютно не в состоянии снова драться. Но Веном по-прежнему беглец и убийца, а я и так слишком долго это откладывал». Он начал обходить противника.

– Мы думаем, пришло время, – продолжил Веном, – свести старые счеты. Раз и навсегда, все долги выплатить, книги закрыть, одну огромную несправедливость устранить.

Щупальца Венома устремились к Человеку-Пауку. Он с максимально возможной скоростью опутал несколько щупалец, отмахнулся от остальных кулаками и ногами и отскочил в сторону, когда Веном бросился на него.

За их спинами послышался очередной стон. На этот раз в нем звучало нечто, требующее немедленного внимания, и даже Веном остановился посмотреть, в чем дело.

– Что? – спросил он.

Человек-Паук проследил за взглядом Венома. Существо по-прежнему лежало поверх своих щупалец, которые теперь слабо шевелились и извивались, но само оно теперь значительно увеличилось в размерах.

– Существо стало больше… – произнес Веном.

– Оно уже было больше, – ответил Человек-Паук. Чутье начало покалывать его. – Сейчас все стало еще хуже. Полагаю, нам стоит побеспокоиться по этому поводу…

– Согласны, – ответил Веном, и в его голосе тоже прозвучала тревога.

Тут существо разом дернулось и, за неимением другого слова, вздрогнуло. Вся его физическая форма внезапно стала колебаться. «Его оболочка меняется, – подумал Человек-Паук, – атомы его собственной структуры перестраиваются. Энергетические уровни переосмысляют себя – переходят в новое состояние… становятся менее стабильными…»

Существо снова вздрогнуло. Внезапно увеличилось в два раза. Еще раз вздрогнуло, и выросло в три раза. Веном смотрел во все глаза.

И Человек-Паук закричал:

– Ложись! Ложись!

Паук бросился на Венома и увлек его за собой. Они приземлились на полу за одним из полуразрушенных обломков техники. «Хобби!» – подумал Паучок, но времени уже не оставалось. Существо вздрогнуло в последний раз…

…и взорвалось.

ЧЕЛОВЕК-ПАУК не знал, как долго продолжались грохот и рев. За свою карьеру он повидал немало взрывов, некоторые с безопасного расстояния, некоторые слишком близко. Этот, безусловно, попадал в последнюю категорию. Паук не мог с уверенностью сказать, оставался ли он во время взрыва в сознании, не отключился ли на пару секунд. А затем последовала ударная волна такой мощи, что Паучок вообще подозревал свой мозг в забастовке, до тех пор, пока уровень шума не опустился до приемлемого.