Теперь он понял.

Стоял с закрытыми глазами, грезя о маленькой,медленно вращающейся под ногами Земле.

Каждый ребенок мечтает стать великаном — покане задумается, зачем это нужно.

Теперь он знал все.

Части головоломки сошлись.

И его предназначенье Иного.

И его нелепая мечта о космосе.

И тонкий томик, переплетенный в человеческуюкожу, исписанный аккуратной рукописной вязью.

Он взял книгу, лежавшую прямо на дощатом полу.

Открыл на первой странице.

Буквы не выцвели — их хранила легкая, нонадежная магия.

Этот язык давно уже не звучал на Земле.Индологу он напомнил бы санскрит, но мало кто понял бы, что это пайшачи.

Но Иным доступен даже мертвый язык. «Даохранит вас Слоноликий, то вверх, то вниз качающий головой, словно Шива,раскачивающийся вверх-вниз на Уме! Да наполнит меня Ганапати сладостной влагоймудрости!

Имя мое — Фуаран, я из женщин славного городаКанакапури.

Исполнитель Желаний, супруг Парвати, щедронаградил меня в дни моей молодости, даровав умение ходить в мире призраков.Пока в нашем мире лепесток, кружась на ветру, падает с цветущего дерева, в томмире проходит день — такова его природа. И в мире том скрыта великая сила…»

Он закрыл «Фуаран».

Сердце частило в груди.

Великая сила!

Выпавшая из рук ведьмы, сгинувшей почти дватысячелетия назад.

Бесхозная, беспризорная, скрытая даже от Иных.

Ничья Сила.

К зданию Ночного Дозора я подъехал в началевосьмого утра. Самое глухое время — пересменка. Оперативники, дежурившие ночьюна улицах города, сдали рапорты и ушли домой. Штабные работники, согласномосковским обычаям, появятся не ранее девяти.

Пересменка была и в комнате охраны. Уходящие охранникиподписывали какие-то бумаги, пришедшие — проглядывали журнал дежурства. Яобменялся рукопожатиями со всеми и прошел вообще без должной проверки. На самомделе — упущение… хотя этот пост предназначался, в первую очередь, для людей.

На третьем этаже охрана уже сменилась. Здесьдежурил Гарик и никаких послаблений мне не дал — осмотрел сквозь Сумрак, кивкомголовы велел коснуться амулета: затейливой фигуры петуха, сделанной иззолотистой проволоки. У нас это звалось «привет Додону» — теоретически,прикосновение Темного должно было заставить петуха кукарекать. Впрочем,некоторые острословы уверяли, что почувствовав Темного петух человеческимголосом верещит: «Противный!»

Лишь после этого Гарик вполне приветливоулыбнулся и пожал мне руку.

— Гесер у себя? — спросил я.

— Кто ж его знает? — вопросом ответил Гарик.

И впрямь, нашел, чего спросить! Высшие магимогут ходить многими путями.

— У тебя же вроде отпуск… — будтонасторожившись от странного вопроса, спросил Гарик.

— Надоело уже отдыхать. Понедельник, какговорится, начинается…

— И вымотан ты до предела… — продолжал маг,все более настораживаясь. — А ну-ка… погладь петушка еще раз!

Я снова передал привет Додону, потом постоялнеподвижно, пока Гарик проверял мою ауру с помощью какого-то хитрого амулета изцветного стекла.

— Извини, — убирая амулет, сказал Гарик.Немного смущенно добавил: — Ты сам не свой.

— Отдыхал со Светкой в деревне, а тамобъявилась древняя ведьма, — пояснил я. — И еще стая оборотней хулиганила.Пришлось гоняться за волками, гоняться за ведьмой… — я махнул рукой. — Послетакого отдыха надо больничный брать.

— Вот оно что, — сразу же успокоился Гарик. —Ты подай заявку, у нас вроде есть еще лимит на восстановление сил.

Вздрогнув, я покачал головой.

— Справляюсь сам. Спасибо.

Распрощавшись с Гариком, я поднялся начетвертый этаж. Постоял перед приемной Гесера, потом постучал.

Мне никто не ответил и я вошел.

Секретарши, конечно, на месте не было. Дверь вкабинет Гесера была плотно прикрыта. Впрочем, кофейный автомат весело помигиваллампочкой готовности, компьютер был включен, даже телевизор тихо-тихо бормотална новостном канале. Диктор рассказывал, что песчаная буря вновь помешалаамериканским войскам в очередной миротворческой миссии, перевернула несколькотанков и даже уронила два вертолета.

— А еще набила морду солдатам и несколькихвзяла в плен, — невольно добавил я.

Ну что за странная привычка у некоторых Иных —смотреть телевизор? Либо дурацкие мыльные оперы, либо вранье по новостям. Однослово — люди… Другое слово — скот?

Они не виноваты. Они слабы и разобщены. Они —люди, а не скот!

Скоты — мы.

А люди — трава.

Я стоял, опершись о секретарский стол исмотрел в окно, на плывущие над городом облака. Почему в Москве такое низкоенебо? Нигде больше я не видел такого низкого неба… разве что в Москве зимней…

— Траву можно подстригать, — раздался голос замоей спиной. — А можно вырывать с корнем. Что тебе больше нравится?

— Доброе утро, шеф, — сказал я, поворачиваясь.— Думал, вас нет.

Гесер зевнул. Он был в халате и шлепанцах.Из-под халата проглядывала пижама.

Ну никогда бы не подумал, что Великий Гесерносит пижаму, разрисованную диснеевскими мультяшками! Начиная от Микки Мауса сДональдом Даком и кончая Лило и Стичем. Не может Великий, проживший тысячи лети с легкостью читающий мысли, носить такую пижаму!

— Я спал, — мрачно сказал Гесер. — Я тихоспал. Я лег в пять утра.

— Извините, шеф, — сказал я. Почему-то кромекак «шеф» иное слово на ум не шло. — Ночью было много работы?

— Книжку читал, интересную, — включая кофейныйавтомат, сказал Гесер. — Мне черный с сахаром, тебе — несладкий с молоком…

— Что-нибудь магическое? — поинтересовался я.

— Нет, блин, Головачева! — буркнул Гесер. —Уйду в отставку и попрошусь к нему в соавторы, книжки писать! Держи кофе.